Кэти Линц - Бегом к алтарю
— Ничего, если я выключу ночник? — подала она голос, чувствуя, как невыносимо першит в горле.
— Ради Бога.
Она пролежала почти час. Ей казалось, что она справилась со слезами, угрожавшими пролиться с тех самых пор, как они приехали в гостиницу. И ошиблась. Слезы хлынули беззвучным, но сплошным потоком — правда, Рейф был настолько захвачен футболом, что вряд ли заметил это. Снова она ошиблась.
— В чем дело? — совсем рядом произнес его голос.
— Ни в чем. — Наполовину спрятав лицо под одеялом, она старалась не шмыгать носом.
— Не можешь заснуть?
— Сейчас, через минутку все пройдет.
— Хорошо, — отозвался Рейф.
Она не могла поверить своим ушам. Этот идиот принял ее слова на веру и вернулся к своей дурацкой игре!
Внезапно, охваченная яростью, она села на кровати:
— Слушай, я ведь не каждый день выхожу замуж! Ничего удивительного, что я лежу тут и плачу как последняя дура! А я вообще никогда не плачу! — Она всхлипнула. — Никогда! Ненавижу плакать! Тем более в присутствии посторонних.
— Я не совсем посторонний, — сухо напомнил ей Рейф. — Теперь я твой муж.
— Ну, так и в присутствии мужей я тоже не привыкла плакать! — крикнула Дженни, и ее уже прорвало по-настоящему.
— Ну-ну, все хорошо, — успокаивающе произнес он и, присев на край кровати, обнял Дженни. Она ткнулась лицом ему в грудь.
— Я намочу тебе рубашку, — промямлила она.
— Ничего, переживу.
— Это все стресс. И усталость, — попыталась объяснить свое состояние Дженни, хотя ее трезвый тон звучал довольно странно при залитом слезами лице и изредка прорывающейся икоте. — За последние несколько дней я ни разу по-человечески не выспалась.
— Знаю. — Он откинулся на подушки, положил на матрас ноги — медленно, осторожно, чтобы лишний раз не потревожить ее. — Закрой-ка глаза и отдыхай. — Ладонь его легла на ее голову, пальцы запутались в волосах. — Поверь, придешь в себя — и все увидишь в лучшем свете.
Дженни выплакалась от души, и веки ее отяжелели. Она и в самом деле вымоталась. Предсвадебные хлопоты, подготовка к открытию фирмы «Медведь Бенджамин и Компания» оставляли ей в среднем по четыре-пять часов в сутки на сон. Она только закроет глаза, всего лишь на минуточку…
Когда Дженни в следующий раз открыла глаза, снаружи было светло, а ее щека все еще прижималась к груди Рейфа. Видимо, ночью он накинул на них обоих покрывало. Его белая рубашка сильно измялась, да и слаксы, как подозревала Дженни, были не в лучшем состоянии. На подушках, подсунутых вчера вечером под спину, ему вряд ли было очень удобно.
Словно почувствовав ее взгляд, Рейф неожиданно раскрыл глаза. Темно-синие глаза впились в ее, обласкали лицо, остановились на ее полураскрытых губах. Не успела она угадать его намерение, как он уже наклонил к ней голову с поцелуем. Но его губы так и не прикоснулись к ее рту — он застонал и вытянулся, горестно потирая онемевшую шею.
— Кажется, я для такого уже староват, — пробормотал он.
Дженни почувствовала вину за его страдания.
— Прости, что вчера разрыдалась у тебя на плече. Не нужно было всю ночь держать меня… Рейф пожал плечами.
— Тебе было одиноко…
— Одиноко? — Она отпрянула, как будто ее ударило током. — Ты решил, что мне одиноко, пожалел меня — и потому был ко мне так добр?
— Я этого не говорил.
— Но имел в виду.
— Не подсказывай мне, что я имел в виду, а чего — нет. Я сам знаю.
— Так просвети меня. Рейф буркнул едва слышно:
— Это просто смешно.
— Согласна. Уверяю тебя, нет никакой необходимости испытывать ко мне жалость.
— Я и не испытывал к тебе жалости, — прорычал он.
— А что тогда?
— Вот что. — Он притянул ее к себе. Оказавшись прижатой к нему всем телом, она ощутила его возбуждение. — Похоже на жалость?
Но она не собиралась так легко сдаваться.
— Не смей хватать меня в объятия всякий раз, когда тебе что-то нужно мне доказать!
— Не буду. — Чисто мужской гнев буквально распирал его.
— И не смей целовать меня, пока мы не договоримся, — тут же предупредила она, уловив уже знакомый блеск в его глазах.
— Почему нет? — Он легонько прихватил зубами нежную кожу на шее, прошелся губами к виску. — Похоже, такое общение нам лучше всего удается.
— Перестань, я не могу думать!
— Ну, так и не думай.
— Ты обещал не давить на меня, — напомнила она.
Рейф нехотя оторвал губы и, нахмурившись, взглянул ей в лицо.
— Это же не значит, что ты будешь таять в моих объятиях, а я буду лежать как каменный.
— Ах так?! Значит, я во всем виновата? — Она вскочила с кровати и уставилась на него сверху вниз, воинственно уперев кулаки в бедра. — Ну, ты тот еще фрукт, Мерфи, вот что я тебе скажу!
— Ты теперь тоже Мерфи. И предупреждаю — не забывай об этом.
— У меня нет времени стоять тут с тобой и препираться.
— Не с этого ли мы начали? — насмешливо поинтересовался он, припомнив их ссору при первом знакомстве. И кулаки она тогда точно так же упирала в бедра. Приковывая его внимание к их мягким изгибам — как и сейчас.
— Поэтому я и хочу подождать, прежде чем двигаться дальше, — говорила Дженни. — Именно потому, что мы, похоже, не спорим, только когда… — Ее голос неуверенно затих. Что-то в его горящем взгляде заставило ее сначала опустить руки, а потом скрестить их на груди, словно защищаясь от его глаз. — Я имею в виду, что нам нужно научиться лучше ладить друг с другом.
— Это нелегко сделать, учитывая, что ты вечно превратно истолковываешь мои слова и поступки, — возразил Рейф, выведенный из себя ее мгновенным превращением из оскорбленного ангела в мымру-учительницу.
От его гнева загорелась и она.
— Может, если бы ты мне сообщал хоть изредка, о чем думаешь, я бы не блуждала в потемках, — выпалила она в ответ. — Твоя драгоценная Сюзан, возможно, умела читать мысли, но мне это не дано.
Дженни поняла, что совершила промах, едва увидела помрачневшее, а потом и вовсе холодное, замкнутое лицо Рейфа.
Она сделала попытку исправить промах:
— Послушай, нам просто нужно время, чтобы получше узнать друг друга…
— Прекрасно. Тебе нужно время — оно твое, — оборвал он. Прошел в ванную, с треском захлопнул дверь. Через несколько секунд до нее донесся шум льющейся воды.
С какой радостью она сейчас сбежала бы отсюда — только пятки бы засверкали! Совершив тяжелейший грех — упомянув Сюзан, — она здорово ухудшила ситуацию. Но Дженни твердо решила, что, пока Рейф не разберется сам с собой, она ни за что не ляжет с ним в постель, ни за что не превратится для него в подручное средство на несколько часов забыть его бесценную жену.
Она знала, что прежде не хотела его любви, и убеждала себя, что и сейчас не хочет. Но если они будут заниматься любовью, то с ними в постели не должно быть призрака его покойной жены. Разве это такое уж непомерное требование?
