Ольга Горовая - Цветок ( Квітка)
— Ты все эти дни пил? — Тихонько спросила Ксюша, так и не смотря на мужчину.
Сергей сел на свое прежнее место, про кофе уже забывая. Головой на стенку откинулся, веки закрыл. Как же ему стыдно было, все-таки. Даже перед Витькой так стыдно не было, перед родителями, как перед Оксаной.
— Да. — Так же тихо ответил он. Правду говорить, так полностью.
Опять тихий вздох.
— Сереж, если ты ее так любишь, почему простить не можешь? — Едва слышно произнесла Ксеня.
Мужчина от неожиданности глаза открыл, и на нее уставился.
— Кого? — Не понял он. Где-то направление разговора упустил. Уснул на минуту, что ли? — Кого люблю? — Недоуменно переспросил еще раз.
Но Оксана так на него и не глядела.
— Наташу свою. — Чуть громче произнесла, в открытое окно засматриваясь.
Сергей даже улыбнулся от такого предположения. Головой покачал. Господи, он ей пытается признаться, что алкоголик, а она думает, что он…Сережа недоверчиво хмыкнул, привлекая, наконец, Ксюшино внимание.
— Не люблю я ее, Ксеня. Давно уже не люблю. — Он вздохнул. — Надо было мне сразу тебе все рассказать.
Оксана недоверчиво покачала головой.
— А почему тогда… — Махнула на бутылку рукой.
— Потому что… удержаться не могу, Ксеня. — Грустно прошептал Сергей. — Алкоголик я. Нельзя сказать, что без невесты моей бывшей здесь не обошлось. Но никто же меня сейчас не заставляет. А я остановиться не могу.
Оксана вздрогнула от его признания. Испуганными глазами на него уставилась.
— Подожди, Сережа. Какой же ты алкоголик? — Спотыкаясь в словах, произнесла она. — Я тебя столько месяцев знаю, и никогда пьяным до сегодня не видела. Ты же, вообще не пил никогда.
— Я пытался бросить, Ксень. — Сергей опять глаза закрыл, смотреть на нее сил не было. Так поцеловать хотелось. Только теперь он на это права уже иметь не будет. — Восемь месяцев не пил, вообще. А потом…, черт! Потом опять Наташка явилась, и я не удержался. Сорвался.
— Значит, из-за нее, все-таки. — Закусила губу Оксана.
— Нет, не так, Ксень не из-за нее. — Сергей растерялся, голова плохо еще соображала, не знал, как сказать, чтоб поняла она.
А потом плюнул на все. И рассказал, как было. Как любил Наташу, как жениться хотел, и как она аборт сделала, когда о следствие узнала. Не смотрел на Оксану, не хотел, чтобы девушка его жалела, не хотел жалость в глазах ее видеть. Хоть и знал, что ничего другого не заслуживает. Рассказал, как после этого пить начал, не из-за невесты бросившей, а из-за того, что по его вине так вышло с ребенком. И как год его друзья вытащить пытались. Получилось вроде. Они сюда с Витькой вернулись, работать начали. Сергей даже на день в Киев не ездил, Витька не пускал, боялся, что друг опять сорвется. Сам все решал. И получалось, вроде бы. А потом… Сергей замолк, лицом в ладони утыкаясь. Так и не смотрел на затихшую Ксюшу. Боялся.
— Не люблю я ее, Ксеня. Ненавижу, почти. — Он вздохнул, переносицу сжал. — Я так хотел, чтобы у нас с тобой получилось, Ксюша. Но не смог, не выдержал. Не нужен я тебе такой. — Он пальцы в волосы запустил, плитку на полу рассматривая. — У тебя своих проблем куча. Сын, суд этот, дурацкий, журнал. Иди домой, к Андрею. Со мной все хорошо будет. Я в понедельник уже в норме буду, помогу тебе. — Сергей опять взъерошил волосы, уже и себя ненавидя за то, что говорит. — Уходи, нечего тебе здесь, с алкоголиком делать. Еще простудишься. Потому что у меня, дурака, хватило ума все окна открыть. — Он усмехнулся горько.
Хотелось ей в ноги броситься. Просить, чтоб простила, поняла, осталась…, с ним осталась. Поцеловать хотелось, чтобы губы не закусывала. А что делала это, он и так знал, глаз не поднимая.
Только нельзя это делать было. Он ее добьет. Потопит своими проблемами нерешенными. А должен, наоборот, помочь. Не осложнять жизнь, легче сделать. Он должен объяснить Ксюше, так, чтоб поняла, что никакого толку из него не будет. Не нужен ей алкоголик.
— Сережа. — Жалобно произнесла Ксюша. У него сердце зашлось. Но он глаз не поднял, головой покачал.
— Уходи, Ксень. Так лучше и правильнее будет. — И уткнулся лицом в раскрытые ладони.
Слышал, как она встала тихонько, к нему шаг сделала, постояла, вздыхая тяжело. Но он рук не опустил, так и не глядя на девушку. Ксюша опять вздохнула, всхлипнула почти, и ушла.
Сергей слышал, как шаги ее в коридоре затихают, и как дверь входная хлопнула.
Мужчина положил голову на стол, и крепко прижал глаза пальцами, чтобы самому не заплакать. Не имеет он права плакать. Не заслужил. Сам во всем виноват…
Встал, взял бутылку открытую, посмотрел с ненавистью, открутил крышку и в раковину в слив поставил, смотря, как булькая, коньяк вытекает…
Оксана еле смогла до лестницы дойти, и на первой же ступеньке, ни на грязь, ни на холод внимания не обращая, села и заревела в полный голос.
Ну почему, почему все вот так вышло? Господи! Почему? За что ей такое, почему Сергею?
Ей так больно за него было, обидно до ужаса. Хотелось найти Наташу. И самой мозги вправить дуре этой, что Сергея сломала. Так его жизнь искалечила.
Оксана даже не пыталась вытирать бегущие по щекам слезы, сидела и ревела на бетонном полу лестничного пролета. Как в детстве, когда в плохую погоду они с подружками в подъездах гуляли, и не могли поделить что-то. Только теперь, слезы были во стократ горше. Потому что прав был Сережа. У нее своих проблем — вагон и тележка маленькая. И он ей только хуже сделает. Да и Андрей… не хотела Оксана, чтобы сын ее видел, как человек от алкоголя поменяться может.
Оксана прижалась к перилам, пытаясь рыдания удержать, но не получалось ничего. Она сразу, как он дверь открыл, поняла, что не болен Сергей. И что выпивший, поняла, только степень опьянения угадать пыталась. Решила, что он с горя напился, из-за Наташи. Господи, лучше бы так и было. Хоть надежда для него была бы. Отчаяние, это не зависимость, в конце концов, из него выйти можно с большей легкостью.
Боже мой! Четыре бутылки! Ладно, пусть три, эта не тронута почти. Но что от этого меняется? За два дня три бутылки коньяка выпить! Он хоть закусывал чем-то? Оксана в этом искренне сомневалась.
Как же больно. Ей так обнять его хотелось. Утешить, поцеловать. Сказать, что все хорошо будет. Она поможет. Они смогут справиться, если он подойти позволит. Только не хотел Сергей ее помощи. Оттолкнул. Побоялся обузой стать. Гордый. Ему жалость не нужна, потому и любовь оттолкнул, не разобравшись.
И прав был. Тысячу раз прав. Алкоголик ее жизнь только усложнит. А зачем ей лишние сложности?
Оксана всхлипнула, поднялась со ступеньки и пошла, слезы по щекам размазывая…
