Тара Пэмми - Скандальный брак
Но Оливии пришлось хуже. Ее обвинили в интрижке с мужем родной сестры. Как будто он не имел к этому никакого отношения.
Хотя на самом деле Оливия ни в чем не виновата. Она никогда не лгала Алексу и не притворялась. Она открыто сказала о своих чувствах. И все, что она дала ему, было облито грязью. Он стал одним из тех людей, которые причинили ей боль.
Александра захлестывали гнев и негодование. Он чувствовал себя виноватым. Он не только все испортил, когда вмешался в ее жизнь, но и ушел, оставив ее одну. Он так увлекся своим безумием, что забыл о правилах, о чести и теперь оставил Оливию одну с этими стервятниками.
И от этого ему было больно. Что бы Алекс ни делал, эта боль не покидала его ни на минуту. У него все было под контролем. Команда лучших юристов была наготове на случай, если объявится его мать; его компания потеряла часть акций, но это не страшно – у него и так достаточно денег. Алекс вернулся к своей обычной жизни, почему же тогда чувствовал себя таким потерянным?
Схватив со стола пресс-папье, он размахнулся и со всей силы швырнул его в стену. Еще месяц назад Алекс ни за что бы не сделал ничего подобного. Он равнодушно посмотрел на вмятину в стене и отвернулся к окну. Он стоял и смотрел на серый, унылый город, его пробрала дрожь. Разочаровалась ли она в нем? Поняла ли наконец, какой он трус?
Алекс уставился на свое отражение в окне. Внешне ничего не изменилось, но внутренне он стал совершенно другим человеком.
Алекс наконец принял правду, с которой так долго боролся. Он потерял лучшее, что у него было, потому что он трус. Он был слишком напуган и не принял своего счастья. Тоска по Оливии была самым сильным чувством, которое он когда-либо ощущал. Он постоянно слышал ее озорной смех, представлял, как она спорит с ним, и в ушах всегда стояли ее последние слова.
Его, Александра Кинга, человека, сделавшего миллионы, заслужившего такое уважение, что к нему на встречу боялись опаздывать, сломила потеря женщины. Женщины, которая пробила все его внутренние барьеры. И на этот раз не было никакой надежды на то, что он сможет восстановить их. Алекс снова стал семнадцатилетним мальчиком, тонущим в боли и чувстве вины.
Услышав щелчок дверной ручки, он повернулся. В комнату вошел Карлос, а за ним его мать. Она застала его врасплох, у него совершенно не было сил на разговор с ней.
– Привет, Изабелла, – пробормотал он, засовывая руки в карманы брюк.
Его мать выглядела сногсшибательно, впрочем, как и всегда.
– Я вижу, ты не взяла с собой Ника, мудро, – заметил Алекс.
Она ничего не сказала, лишь осматривала его. Он налил себе выпить и разместился на кожаном диване.
– Не могла удержаться от соблазна потешиться над моим провалом?
Горечь в голосе удивила его самого. Изабелла посмотрела на него с опаской, словно боялась, что он выгонит ее.
– Твой провал?
– Да. В общем, говори, зачем ты здесь, и уходи.
Она села напротив него:
– Я не враг тебе, Александр.
Недели две назад он бы, возможно, отреагировал на эти слова, но сейчас даже не обратил особого внимания на нотку беспокойства в ее голосе. Его рука дрожала, когда он сделал глоток.
– Ты хочешь забрать у меня Эмили, – произнес он.
Она покачала головой:
– Нет, не хочу. Я знаю, что в это трудно поверить, но я и твой отец стали совершенно другими людьми.
Он фыркнул.
– И я не хочу судебных разбирательств, я лишь хочу видеться с Эмили и… с тобой. Я была в отчаянии, но… Оливия убедила меня не делать опрометчивых поступков.
Алекс вскочил с дивана и не глядя поставил стакан на журнальный столик, пролив содержимое на шикарный кремовый ковер.
– Ты виделась с Оливией? Где?
– Карлос, – она кивнула в его сторону, – привел ее ко мне.
– То, что она говорит, правда? Ты сказал, что не можешь ее найти.
– Я солгал тебе.
– Черт побери, Карлос, сейчас не время…
– Александр, – перебила его Изабелла, – если ты причинил этой девочке боль…
– Я не собираюсь выслушивать твои нотации, у тебя был шанс стать моей матерью, но ты его упустила.
– Да, это так, – кивнула она. – Я лишила тебя детства, и мне нет оправдания, но сейчас ты сам портишь свою жизнь и убегаешь от единственного хорошего в ней.
Алекс молчал, отказываясь признать ее правоту. Он надел пиджак и повернулся к Карлосу.
– Пожалуйста, – произнес он сквозь зубы.
Некоторое время Карлос молча смотрел на него.
– После того как она переговорила с Изабеллой, мы направились к ее сестре. Там ее ждал Джереми Стэнтон.
Сердце Александра пропустило удар.
– Что он ей говорил?
Карлос покачал головой:
– Я не могу повторить это, Алекс. К тому же я был занят, останавливая толпу репортеров, чтобы они не слышали всю грязь, которую он вылил на нее.
Александр опустился обратно на диван и обхватил голову руками. Это он во всем виноват. Он один. И даже если Оливия каким-то чудом простит его, этот скандал будет пятном на всю жизнь. Ее репутация, карьера – все, за что она так сражалась, будет запятнано.
Он должен все исправить. Он весь дрожал от одной только мысли, что ему предстоит сделать.
Алекс набрал номер Ким. Переговорив с ней, он обсудил все с Карлосом и собрался уходить. Уже возле двери его настиг голос матери:
– Могу я увидеться с Эмили?
Он хотел отказать, но передумал. Если поступит так, все, что сделала Оливия, будет зря.
– Да, но только в моем присутствии.
Изабелла просияла.
Он дал шанс Изабелле. Но даст ли Оливия шанс ему?
Глава 15
Спальня была залита светом. Оливия, ворча, приоткрыла глаза. Пребывание в доме Ким означало проверки каждые пятнадцать минут.
Она закуталась в одеяло, голова разрывалась от боли.
– Оставь меня в покое, Ким.
Сестра стянула с нее одеяло из египетского хлопка:
– Лив, это Алекс, и он говорит, что это важно.
Ее сердце бешено заколотилось. Оливия глубоко вдохнула, стараясь справиться со слезами, подступившими к глазам. Она и так слишком много плакала последние три дня.
– Мне неинтересно, – произнесла она, отвернувшись.
Ответа не последовало, и Оливия решила, что Ким ушла. Но тут до нее донесся шум телевизора, она поморщилась:
– Что…
По коже пробежали мурашки, когда она услышала знакомое имя. Открыв глаза, она села. Лицо Александра показывали крупным планом. Он стоял в огромном холле Башни Кинга, Карлос и другие сотрудники охраны безрезультатно пытались управлять толпой репортеров. Со всех сторон мелькали вспышки, сотни микрофонов были протянуты к нему.
