Игры судьбы - Матвеева Любовь

– Валечка-Валя, ну какого ты мужа себе выбрала? – значит, она уже тогда видела, что он негодный для жизни… В Атбасаре на автобазе было две колонны машин, и до войны было две женщины-шофёра. А как война началась да мужчин – и мужа моего – забрали, за рули сели женщины, жёны.

Муж больше писарем при штабе на Украине был, иногда штаб выезжал на фронт, писал он мне хорошие письма.

А мне начальство велело заведовать автобазой: всё надо было оформить, наладить работу, кроме меня было некому. Я всё делала, автобаза работала хорошо. Там много чего можно было присвоить – на складах много

добра всякого, но я работала честно. Когда появился человек, которому можно было передать эту работу, мне за хорошую работу дали самую лучшую корову, она давала по восемнадцать литров молока! Продала я её за четыреста рублей, и переехала с сыном в Петропавловск – ему тогда два

годика было. Вернулся муж, он работал счетоводом в райисполкоме. Я устроилась секретарём-машинисткой, а муж пришёл в организацию и уволил меня:

– Ты будешь работать, а ребёнок будет скитаться?..

А на самом деле – из-за ревности, такой ненормальный! Сам пил, гулял, а я всё жила с ним да думала, что вот-вот разведусь. Да и от людей стыдно было – разводиться. Сын вырос, я стала работать в райкоме партии на Красноармейской, помощником секретаря. Три раза в месяц собирали всех директоров заводов, принимали решения, писали протоколы, а я всё это оформляла. И хозяйственная работа была – в нашем распоряжении для разъездов по городу и области была лошадь, её надо было кормить, а корм искать. У меня тогда сильно нога болела – на лесозаготовках вагон с двухметровыми дровами стоял, его подвинули, и меня придавило, нога почернела…

Нет, как сразу родителей у меня не было, так и жизни никакой не было! Трудно я жила, много работала. В райкоме у меня отдельный кабинет был, я была второе лицо в промышленном отделе райкома. Это был эвакуированный райком из города Иванова. Промышленный Центральный

Сельский райком партии, и в каждом районе города был свой райком. Стоял он там, где сейчас кукольный театр построен.

Во время войны, так подумать, я неплохо жила – начальник керосину давал. Все кизяком топили, а мне, как барыне, машину дров привозили. Сын рос, жили прилично. На улице Ленина парткабинет был – где сейчас Дом политпросвещения – а мы жили во дворе, сами деревья посадили. Сын ещё маленький был – посадили в его честь берёзку. Сын рос хороший, послушный, хозяйственный. Помню его лет двенадцати – я уходила из

дома рано, а он оставался: вымоет посуду, пол, наденет шерстяные носочки и садится уроки делать. Я приду – он всё за книгами: «Иди, – говорю, – покушай да погуляй во дворе», а он всё учит. А то, бывает, повинится: «Мама, ты

сказала столько погуляй, а я на полчаса больше гулял»…

Отец его любил, а он отца – нет, муж в это время устроился главным бухгалтером в Трест столовых и ресторанов. По вечерам обычно сидим с сыном, занимаемся каждый своим делом, мужа дома нет – шляется где-то.

Сын: «Мама, проверь на счётах!» – я проверяю его примеры. Звали сына Олег, а я Аликом называла, было у него два хороших товарища. Иногда говорит:

– Мама, можно Саша у нас переночует?

– Можно, – говорю, мать у Саши пьющая была. Поставлю вазу с конфетами на стол – Саша всё съест, дома он такого не видел. Часто мы с сыном в кино ходили. Как-то после работы решили сходить всей семьёй в кино, а после муж в ресторан пригласил. Сидим, сделали заказ, а официантка водку несёт – муж-то там регулярно засиживался, она уж знала, что ему надо. Я возмутилась:

– Вы что, уже его за пьяницу считаете? – это было в ресторане «Ишим», – Какое вы право имеете распоряжаться нашими деньгами и желаниями? Разве мы это заказывали? Тем более, мы с ребёнком пришли!

А мужа и без денег кормили, поили, он же там всё время обитал, да ещё из Треста, знали – в долгу не останется!

Сын поехал в Новосибирск, закончил медицинский институт, приехал, работал в областной больнице, женился. Появился у них с Галей сын Игорь, жена работала гинекологом. Олега часто по области вызывали на операции. Бывает, забежит домой поесть, а его уже из больницы разыскивают: «Да ты хоть поешь!» – говорю ему. «Мама, что ты такое говоришь? Там человек умирает!» – и умчится. Очень он был хороший

и специалист, и сын, и муж, и отец – лучше не бывает! Любил бывать на природе, ходить за грибами, ездить на рыбалку. Мы купили ему новую машину «Москвич», потом модно стало иметь «Жигули» – мы взяли их прямо

со склада.

Казалось бы – живи и радуйся! А тут он поехал с другом Володей на Сергеевское водохранилище рыбачить, и… утонул, несколько месяцев его не могли найти. Не стало в нашей жизни ни радости, ни счастья… Жена его подлой оказалась, тут же стала с его же товарищем «кадрить», потом всё, нами купленное сыну, – квартиру, машину, продала и уехала в Москву. Через пять лет она умерла – ноги больные были. А внук Игорь сейчас не то в Индии, не то в Ирландии, врач-офтальмолог…

Муж мой умер в семьдесят лет, всю жизнь собирались развестись и не успели, пятьдесят лет прожили! Жизнь вспоминаю как очень тяжёлую – самоотверженная работа, вечные нелады с мужем, смерть сына. Почему я всё выдержала? И ещё сама долго живу… Не знаю, сердце у меня лошадиное, что ли?..

ВЕРОЙ И ПРАВДОЙ

«Корни наши с Черниговщины, предки обосновались в Западной Сибири. В 1914 году я был призван из села Копыловка Ишимского уезда Омской губернии на действительную военную службу, и в составе команды гренадёров направлен на фронт. Нас сразу бросили на передовую…» – Воспоминания об участии в Первой мировой и Великой Отечественной войнах Никандром Кузьмичом Бухониным были написаны несколько десятилетий назад, когда ему было восемьдесят лет. Вас не удивляет это обстоятельство?

«…Когда произошла революция 1917 года, я, служа верой и правдой царю и Отечеству, как раз заработал отпуск домой. Целые эшелоны военных шли в тыл, народ был вооружён. От большевиков было указание на фронт

не возвращаться, началось безвластие. В 1919 году все мужчины в нашей деревне были мобилизованы в армию Колчака. Тут начали нас чехи драть нагайками и шомполами…» – бережно хранила младшая дочь Никандра Кузьмича, Александра Никандровна, все свидетельства прошлой жизни её

семьи. Это поразительно – такое отношение к документам ушедшей эпохи, ведь сама она закончила всего четыре класса приходской сельской школы. К тому же, как она говорит, «всю жизнь просидела под коровой» – работала дояркой в своей Копыловке, где прошла жизнь многих поколений семьи Бухониных.

А ещё больше воспоминаний она хранит в своей памяти. Без напряжения, как о близко знакомых, рассказывает Александра Никандровна про людей, ушедших из жизни задолго до её появления на свет. И из середины позапрошлого века, не торопясь, мысленно мы переносимся к его концу, затем – к началу прошлого века, к его середине… Время летит незаметно, рассказ моей собеседницы сопровождается старинными

документами и пожелтевшими фотографиями. Вот выписка из метрической книги за 1893 год, удостоверяющая, что 23 сентября был рождён, а 24-го крещён Никандр, сын законных супругов, православных Кузьмы и Екатерины Бухониных, жителей села Копыловки.

А вот его свидетельство об окончании Ишимского уездного училища в 1905 году. Красочная грамота с царскими двуглавыми орлами и портретом императора Николая II за 1916 год извещает, что её владелец успешно закончил курс учебной команды при тридцать шестом Сибирском стрелковом запасном батальоне и направляется на фронт. Приказ № 22031 от 1 августа 1920 года гласит: «Выдать красноармейцу Бухонину рубашек – три, утиральник – один, носовых платков – два, кальсон – три, а также ботинки и шинель».