Будоражащий (ЛП) - Виктория Джулиана

Я впускаю нас и направляюсь в свою комнату, где он следует за мной, затем поднимает меня и укладывает на кровать. Он накидывает на мои ноги одеяло и гладит меня по щеке тыльной стороной костяшек пальцев, после чего быстро чмокает меня в висок и идет в ванную.

Я слышу шум льющейся воды и понимаю, что он набирает ванну. Он возвращается через несколько минут, оставляя на кровати задрапированный халат, который точно не мой, а судя по его чудовищным размерам, должно быть, его халат. Он принес мне свой халат?

Он выходит из комнаты с вещевым мешком на буксире и осторожно закрывает дверь. Я не встаю, пока не слышу, как он копошится на кухне. Зайдя в ванную, я вижу, что он зажег несколько лавандовых свечей, которые, опять же, не мои, а ванна почти переполнена паром и пузырьками, которые, я почти уверена, не от чего-нибудь в моей ванной. Должно быть, он принес все это из своей собственной ванной.

Я не думала, что он любитель пены и свечей, но у нас одна ванная комната, и было бы очень обидно пустить эту ванну на ветер. Я рада, что он пользуется ею, потому что, к сожалению, я в ней впервые.

Я раздеваюсь, оценивая себя в зеркале. Глаза налиты кровью, волосы в беспорядке, резинка едва сдерживает волны. Щеки опухли, а на руке, за которую меня схватили, красуется огромный фиолетовый синяк, а также пять явных следов от ногтей, хотя, к счастью, ни один из них не пробил кожу.

Я возвращаюсь в свою комнату, достаю из сумочки телефон и фотографирую синяки, чтобы приложить их к полицейскому отчету, который я планирую составить завтра.

Я забираюсь в ванну и погружаюсь в бурлящую воду до полного погружения, позволяя напряжению улетучиться, пока я лежу здесь. Пузырьки с цветочным ароматом окружают меня, успокаивая мой бешеный ум.

Я открываю глаза и понимаю, что, должно быть, задремала, потому что слышу легкий стук в дверь, а вода вокруг меня становится теплой.

— Извини, я выйду через минуту, — говорю я Але, прежде чем вылезти из ванны, слить воду и вытереться полотенцем.

Одевшись, я тащусь в гостиную, где обнаруживаю Але, раскинувшегося на диване с подносом еды, кучей одеял, которые он, должно быть, прихватил из бельевого шкафа, и романтическим сериалом на телевизоре, который ждет, когда я сяду и начну смотреть.

Не говоря ни слова, он бросает на меня взгляд и распахивает руки в приглашении. Я подхожу к дивану, который он устроил как огромную кровать с пуфиком, поставленным посередине, где обычно болтаются ноги. Я переползаю к нему по подушкам и прижимаюсь к его груди, когда его руки обхватывают меня. Он держит меня следующие несколько минут, пока я наконец не заставляю себя вырваться из его крепких объятий.

— Мы не должны говорить об этом прямо сейчас, но мы поговорим об этом, Кэт. Об этом парне нужно сообщить.

Его голос грубый и напряженный.

— Я знаю, Але. Я обещаю, что сообщу о нем в полицию и в свою больницу. Если не за себя, то за всех, с кем он когда-либо пытался делать это дерьмо или с кем его попытки увенчались успехом.

Кажется, это его успокоило, и мы погрузились в комфортное молчание. Он включает телевизор, по которому, как я теперь понимаю, идет "Как потерять парня за десять дней", и берет несколько одеял, укладывая их вокруг меня, прежде чем протянуть мне кружку горячего шоколада со взбитыми сливками и пододвинуть ко мне поднос с едой. Его выбор фильма обычно вызывает у меня смех, учитывая, что я уже пять недель пытаюсь его потерять, но каким-то образом мы оба, кажется, стали еще больше привязаны друг к другу, как и в выбранном им фильме.

Теперь я могу сказать, что он приготовил закусочную доску со всевозможными сырами, виноградом, ежевикой, трюфельным медом, крекерами и темным шоколадом. По крайней мере половина этих продуктов была из моей собственной кухни, но остальные, должно быть, из его. Откуда он узнал, что я помешана на мясных изделиях, я не знаю, но, думаю, это логично, ведь большинство людей любят сыр, верно?

Я не из тех, кто уклоняется от еды, когда голодна, а поскольку обед был моим последним приемом пищи, я абсолютно голодна. Я съедаю весь свой запас сыров и ягод, после чего откидываюсь в угол огромного бархатного дивана и засыпаю.

Меня вполне устраивает остаться здесь с Але, вот так, на всю ночь.

***

Я начинаю засыпать, но меня будят крики, которые, как я быстро понимаю, являются моими собственными, поскольку Але уже второй раз за сегодняшний день пытается меня успокоить. — Все в порядке, gattina, ты в безопасности. Это был всего лишь сон.

Я открываю глаза, задыхаясь, пока беру себя в руки. Он продолжает пытаться успокоить меня, и у меня в животе завязывается узел, когда я понимаю, как сильно на него повлияла вся эта ночь.

Я мягко улыбаюсь ему, стараясь успокоить его. — Мне очень жаль.

Я смотрю на него снизу вверх.

— Мне иногда снятся кошмары. Раньше это случалось гораздо чаще, и я просыпалась, но тут же впадала в паническую атаку. Я просыпалась с криком, и это одна из причин, по которой Айяна потребовала переехать со мной в Сан-Диего, когда меня приняли в школу. Она знала, что поступит куда угодно — ее оценки были настолько хороши, и у нее была целая гора внеклассных занятий.

— Ты знаешь, из-за чего начались кошмары?

Сама того не осознавая, он только что задал мне очень сложный вопрос.

Думаю, мое молчание говорит о многом, потому что его лицо снова начинает искажаться, и я спешу ответить ему. — Да. Но уже не так плохо, как я говорила.

Он смотрит на меня скептически, похоже, решая, стоит ли развивать тему или нет, но я думаю, что он не может удержаться, когда говорит: — Ты знаешь о моей маме и моем диагнозе. Ты никогда не осуждала меня за это, и я не буду осуждать тебя за это.

Вторично оценив свою смелость, он говорит: — Но ты не обязана мне ничего рассказывать, если не хочешь. Я готов выслушать, если это поможет.

Я испустила долгий вздох, прежде чем перекинуть ноги через его ноги и прижаться к нему. Это не то, о чем я говорю почти ни с кем, но что-то заставляет меня открыться Але, и не только в этом.

— Мы с Касом выросли неподалеку отсюда, ты знал об этом?

Он ничего не говорит, но кивает.

— Ну, мы жили с родителями, и некоторые дни были хорошими, а другие — не очень. Мы жили через дорогу от бабушки, с которой проводили каждые выходные, и это была лучшая часть всей нашей недели.

Я делаю паузу, глядя на него в поисках уверенности, что мне стоит продолжать.

Он внимательно слушает, так что я продолжаю.

— Наш отец был зависим, в основном от алкоголя. Как и многие другие, кто борется с зависимостью, и я уверена, что ты слышал или, может быть, сам был свидетелем, он был милейшим парнем, когда был трезв, но когда не был, у него была злая полоса. Он никогда не бил никого из нас, но у них с мамой случались крики, которые заканчивались тем, что мама забирала нас к Лоле, и мы оставались ночевать, пока папа остывал. В конце концов он прошел курс реабилитации и был чист с тех пор, как нам исполнилось семь, до пятнадцати лет. Он оставался трезвым так долго, что мы не думали, что что-то изменит ситуацию, и в основном все было очень хорошо.

Я на мгновение приостанавливаюсь, чтобы справиться с эмоциями, прежде чем продолжить.

— Когда Кас начал демонстрировать реальный потенциал для профессиональной игры в хоккей, его стали приглашать в колледжи по всему Северо-Востоку, и это привело к увеличению стресса и денег, необходимых для воплощения его мечты в реальность. Отец снова начал пить, а вскоре после рецидива потерял работу, и, казалось бы, из ниоткуда все пошло очень плохо, очень быстро.

На мгновение мне становится трудно продолжать, так как глаза застилают непролитые слезы, но я делаю вдох и продолжаю. Алессандро положил руку мне на бедро, чтобы успокоить, и я уверена, что сейчас он жалеет о своем решении спросить об этом.

— Кас проснулся, потому что услышал, как наши родители кричат друг на друга, что было не так уж редко.