Хочу тебя жестко (СИ) - Шварц Анна

— Что-то хотите мне сказать? — мой невинный, ангельский взгляд поднимается и встречается со штормовыми, темными глубинами взгляда профессора.

— Собираешься уйти? Цветкова, у меня ненароком появляется ощущение, что меня используют. — Произносит он, а у меня дергается глаз от его слов. — Я притворюсь, что не заметил этого, а ты исправишь свою ошибку и дашь мне что-то взамен.

Глава 26

Начинается.

— И что я должна дать взамен?

— Не знаю. Ты же у нас спец в отношениях. Подумай.

— Честно говоря, мне нечего пока дать. Но если вы немного подождете, то я верну деньги, как получу стипендию.

Он медленно окидывает меня взглядом с ног до головы.

— Цветкова, когда ты успела потерять саму себя?

— Что? —я чувствую, как мои брови хмурятся, пытаясь понять, что он ляпнул. Слова знакомые, но суть не улавливаю. — Вы про что вообще?

Психопат напротив прикрывает глаза после моего ответа.

— Я забыл, что догадливость и викторины - не твой конек. В одну из наших встреч я хорошо помню, что ты предлагала саму себя в качестве оплаты.

Боже. Вот вспомнил-то. Хорошая у него память, потому что, как по мне, это случилось давно и я уже об этом смущающем моменте подзабыла.

— Вы сами тогда сказали, что вас не интересуют глупые студентки, и что я глупее вашего выдуманного пса. Что-то изменилось?

Он достает небрежно телефон из кармана и смотрит на экран, затем откладывает его на поверхность комода.

— У нас осталось всего тридцать пять минут до приезда курьера. Задай сразу все вопросы, чтобы я на них ответил, и мы уже перешли к делу.

Смотрите, какой деловой хрен.

— Я не буду с вами спать за еду. — Я складываю руки на груди, прижав к себе вещи. Он почему-то отмечает это, опустив на мои руки взгляд. — Можете отменить заказ.

— Я и не предлагал спать. Есть еще много вариантов, кроме этого.

Я хмуро и устало смотрю на него, чувствуя, как я безумно хочу закончить этот мозговыносящий разговор и утопиться лицом в мягкой подушке. Усталость даже выключает начисто страх, который я обычно испытываю перед этим человеком. В принципе, в здравом уме я бы к нему иначе не пришла.

— Например, какой вариант? Викторины - не мой конек, говорите яснее.

— Тц. — эта скотина цыкает и смотрит на меня таким взглядом, словно имеет право на недовольство моей сообразительностью. — Отсоси мне. Так яснее?

Эти слова настолько просто вклиниваются в чистый и раздражающе культурный поток речи этого психопата, что я закашливаюсь. Постучав себя по груди, и протолкнув этот спазм, я несколько растерянно смотрю на профессора, пытаясь понять, что произошло. По правде говоря, когда он в машине достал нож, это было более ожидаемым.

Надо же, я впервые слышу от него очень грубое слово.

— Этого я делать тоже не буду. — произношу я. - Есть более приятные предложения?

Мне кажется, что и этот мудак устает от нашего разговора — на его лицо наползает непонятное выражение, немного сонное, и он едва заметно изгибает одну бровь.

— Цветкова, я еще и за тебя выдумывать должен? Я, кстати, впервые вижу человека, которому явно необходимо найти в жизни вторую половинку.

Да елки-палки. Я смотрю на него из-за полуприкрытых глаз, чувствуя, что сейчас вырублюсь. Его слова заставляют меня тратить последние силы на попытки понять, о чем он говорит.

— Вы же обещали без викторин.

Он опускает на меня взгляд.

— Это не викторина. Я просто не успел закончить. Тебе реально необходимо найти второго человека с такой же половиной мозга. Вместе вы, хотя бы, сможете иногда думать. — и пока я перевариваю очередное оскорбление, он внезапно делает шаг ко мне, а вторая ладонь ложится на стену справа от моей головы. Я просыпаюсь, вздрогнув, увидев его лицо перед своим. — Стой на месте. Сделаю все за тебя.

— М? Что вы там сделаете за меня?... — реагирую тревожно я, когда он наклоняется к моим губам. Он замирает в миллиметре от них, остановившись. Я чувствую его дыхание, коснувшееся кожи.

Затем он поднимает взгляд и несколько безумно долгих секунд я смотрю в его ледяные глаза. Настолько близко, что могу рассмотреть изгиб каждой ресницы, каждую черточку на радужке, делающую зеленый цвет завораживающе глубоким и темным. И еще лучше я могу рассмотреть этот ублюдский высокомерный взгляд, заставляющий уже на протяжении многих месяцев каждого студента чувствовать себя ничтожеством. Это вызывает во мне смутную, трепыхающуюся внутри живота, словно полудохлая бабочка, тревогу.

— Что вы там придумали за меня?

— Глаза закрой. — произносит он, и я отмираю.

— Не буду. Собираетесь снова укусить меня? В этот раз я отвечу тем же.

— Попробуй. Тогда я отменю курьера и разговор пойдет иначе.

После этих слов он целует меня. Мои губы пересохшие, от того, что я спорила с этим ненормальным и укус, полученный сегодня, саднит. Но из-за этого тонкая кожа кажется невероятно чувствительной. Сердце будто останавливается в этот момент, а дыхание замирает, рухнув вниз раскаленным, горячим комом, пока я в шоке перевариваю его действия.

Еще один поцелуй - и очнувшееся сердце глухо сокращается в груди. Вместе с этим, от выдоха прямо мне в губы, по лицу распространяется покалывающий жар. Миллионы иголочек бегут по всему телу, даже в кончиках пальцев.

Профессор подается вперед, заставляя меня отклониться, и затем следующее прикосновение губ становится глубже. Я чувствую язык, настойчиво проникнувший в рот, и заставляющий меня принять этот поцелуй. Одно прикосновение, и внизу живота неожиданно тяжелеет.

Я закрываю глаза, не выдержав.

Отвечать я не собираюсь, но легче не становится. Он одинаково везде хорошо владеет своим языком. Будь то разговоры или что-то вроде этого. И он всего лишь начал.

Я дергаюсь, почувствовав пальцы этого ублюдка, скользнувшие чуть выше пояса халата. Они не остаются там, а проникают под ткань и касаются ребер, отчего я пытаюсь оттолкнуть профессора.

— Я же сказа...Черт, больно! — я шикаю, потому что эти чертовы пальцы больно надавливают на какую-то точку на боку в ответ на мое копошение. — Вы с ума сошли? У меня там печень, или что-то такое. Хотите покалечить?

— Ты не дергайся, и твоя печень будет в порядке, Цветкова.

— Не лезьте мне под одежду. Я не соглашалась переспать с вами. — я украдкой прикусываю губу, облизнув с нее излишнюю влагу, оставшуюся после поцелуя. Не все люди приятны на вкус, но психопат в их число не входит.

— Тридцать минут - слишком мало, чтобы я брал с тебя такую оплату. Успокойся и замолчи. — его ладонь бесцеремонно скользит по моему боку вверх, заставляя меня содрогнуться.

Я хватаю его за запястье, но мое сопротивление для него, похоже, не имеет никакого значения. Я просто не могу остановить его руку, а тем временем его кончики пальцев едва подевают ткань лифчика, заставив меня сжать зубы от злости, и психопат поднимает на меня скептический взгляд. Я до сих пор чувствую себя слишком неуютно и напряженно, когда вижу его глаза настолько близко.

— Это что, Цветкова, твой пояс целомудрия?

— Чего, блин?

Пальцы проскальзывают за спину, заставив меня зашипеть от негодования. Затем я чувствую давление, тихий щелчок и вдруг внезапно обхват ткани бюстгалтера ослабевает, а я, вскрикнув, обхватываю себя руками.

— Какого черта!

— Скажи “спасибо”. — профессор смотрит на меня, как на недоразумение, а я выдыхаю. Я могу сказать много слов, но искреннего “спасибо” в копилке для профессора нет. И не будет. — Я все делаю для тебя. С каждым днем твой долг только увеличивается, Екатерина.

— Да что вы для меня-то, на хрен, делаете?

— Сейчас позволил тебе дышать полной грудью.

— Черт, вы... - я отпускаю вещи и завожу руки назад, пытаясь срочно застегнуть белье. В этот момент мой пояс халата почему-то слабеет. До меня доходит, кто становится причиной этого, только профессор наклоняется так, что мой нос утыкается ему в ключицы, и когда мои так удачно заведенные за спину запястья обхватывает ткань и стягивает. Я раздраженно вдыхаю тонкий запах геля для душа и кондиционера для одежды, исходящий от тела профессора.