Измена. Верну тебя, жена (СИ) - Дали Мила

Эмоции, которые я насильно сдерживала, чтобы не поддаться панике, выплескиваются наружу целым ливнем слез. Разревевшись, крепко обнимаю Захара и лицом утыкаюсь ему в грудь.

— Папа! — взвизгивает позади Аленка. — Ой, что у тебя с лицом?

— Поскользнулся на банановой кожуре и упал, — отвечает он. — С тобой все в порядке, принцесса?

— Да!

Последней из кабинета выходит Римма.

— Мой несравненный зять, — сдержанным тоном говорит она, — словами не описать, что мы пережили…

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​Позже мы с матерью отпаиваемся успокоительным чаем в гостиной.

Полицейские исследуют территорию. Люди Расулова, убедившись, что в коттедже никого нет, уезжают. Но Давид, тоже примчавшийся к нам, все еще здесь. Они с Суворовым общаются на улице.

Со слов полицейских, человек в балаклаве был один. Перелез через забор, воспользовавшись веревкой с крюком, перебил все окна на первом этаже, но в дом не заходил. Его мотивы, предположительно, — напугать нас.

— Вы кого-то подозреваете? — садится к нам на диван следователь.

Покосившись взглядом на Аленку, которая задремала на коленях у Риммы, я поджимаю губы.

— Я никому зла не делала, но есть на примете двое, — вполголоса отвечаю. — Ирина, — успеваю только сказать имя этой шлюшки, как в дом возвращается Суворов. Складываю руки вместе, напряженно переплетая пальцы. — Она бывшая работница моего мужа. Не так давно приезжала сюда и говорила гадости.

— Причина?

И здесь я немного теряюсь.

Как сказать почти незнакомому мужчине о таком позоре, случившемся в нашей семье? При других обстоятельствах я бы предпочла никому не говорить про Ирины разборки, чтобы не сгореть со стыда. Скандалить с любовницей, тем самым опускаясь до ее грязного уровня, для меня недопустимо.

Мать, которая тоже слышит это впервые, кладет ладонь на мое запястье и успокаивающе поглаживает большим пальцем.

— Уважаемый, посмотрите на мою Лилию, — тягучим бесстрастным тоном говорит она. — Красивая, успешная в карьере и богатая. Лилия невольно дала ей повод завидовать. Ирина женщина недалекого ума, положившая глаз на моего не менее успешного зятя.

Следователь кивает, наспех записывая, что мы говорим.

— А кто второй?

Снова бросаю короткий взгляд на Суворова, который остановился в нескольких метрах от нас и тоже внимательно слушает.

— Роман Гордисанов. Он приезжал сегодня ко мне на работу. Мы с ним не поладили. Потом я вызвала такси и отправилась домой, а когда вышла из машины, заметила, что Гордисанов за мной следил. Это показалось мне очень подозрительным.

— Гордисанов знал раньше, где вы живете?

— Нет, не должен был, — мотаю головой.

— А кем он вам приходится?

— Мы учились вместе в институте, там и познакомились.

Мать тоже замечает Суворова, вскидывает подбородок. Не сводя с него взгляда и улыбнувшись, добавляет:

— Не просто учились. Роман был первой любовью Лили. Хороший мальчик из благополучной семьи. Они даже пожениться хотели, но не срослось. И меня, честно говоря, удивляет поведение Ромы и то, что он следил за Лилей.

А у меня вспыхивает жаром лицо от слов мамы и от того, как у Суворова задергались желваки на стиснутой челюсти. Ошарашенно оборачиваюсь к матери, а она только шире улыбается.

— Проверим, — говорит следователь и встает с дивана.

Не знаю, что бы произошло дальше, но в дом входит Расулов.

— Может быть, вернуть парней? — интересуется Давид. — Пусть эту ночь присмотрят за домом.

— Не нужно, — цедит Захар. — Я сам в состоянии обеспечить безопасность жене и дочери.

Мужчины жмут руки, и Расулов прощается с нами.

Потом и полиция заканчивает работу.

По первому этажу гуляет сквозняк, осколки стекла лежат на полу, но сегодня после эмоционального потрясения убирать мы не в силах.

— Собирайтесь! — рявкает Суворов Римме, а она аж вздрагивает. — Отвезу вас к тебе в квартиру.

От голоса Захара просыпается Аленка.

— Куда? — прищурив сонно глазки, переспрашивает она.

— К бабке ночевать поедешь.

— А ты?

— Здесь останусь порядок наводить.

— Н-нет… — мотает она головой. — Я с тобой хочу…

Мать слегка подскакивает на диване и обхватывает Аленку за плечи:

— Родная моя, давай послушаемся папу. Нам и правда лучше пока уехать из дома.

— Нет! — Аленка выскальзывает из ее рук и, спрыгнув с дивана, подбегает к Захару, берет его за руку и жалобно заглядывает в глаза. — Я с тобой, папа, пожалуйста…

А мне в этот момент хорошо видно, что наш несокрушимый, мощный, как скала, Захар еще не до конца оправился. Ему тяжело, и, кажется, больно стоять. И от этого и мне становится больно и горько.

— Ладно, — хрипит он и переводит взгляд на Римму. — Ты можешь ехать, если крысиная натура просит.

Мать ядовито прищуривается.

— Я не оставлю своих девочек, — холодно говорит она.

— Тогда веди Аленку наверх.

— Папа, — опять дергает его за руку, — я без тебя спать не буду!

— И уложи ее в нашей с Лилей спальне, — добавляет Суворов.

Мать театрально цыкает, но делает так, как приказал Захар. Спокойно, сдержанно и без лишних телодвижений. И я хочу пойти за матерью, однако Суворов задерживает меня.

— Останься. Нам надо поговорить. — Сажусь на диван. Муж тяжело приземляется рядом. — Значит, ты от Гордисанова тогда в платье белом бежала?

— Да, — опускаю взгляд на свои руки.

— Почему не сказала?

— А что бы это изменило?

— Многое.

— Ты бы лишь сильнее его возненавидел.

— Не знаю, как можно ненавидеть его сильнее, чем сейчас. — Захар подхватывает пальцами мой подбородок, вынуждая посмотреть ему в глаза. — Этот шакал преследовал тебя, а ты промолчала. Не надо так делать, Весна.

На дне его глаз, похожих на чистые озера, плещется неподдельная тревога за меня.

— Может быть, это и не он сделал, — не моргая, тону в его взгляде. — Может, это вообще какой-то заблудший псих. Нужно разбираться, — шепчу я.

Суворов тяжело выдыхает и убирает руку от моего лица.

— Разберемся.

— Роман сказал, что приезжал к тебе на мужской разговор. Это он тебя избил, да?

Захар кривит уголок губ.

— Он слишком труслив и не дорос до таких разговоров. Гордисанов подослал в отморозков для расправы со мной.

Ужасно. Я слышу это, и в сердце будто вонзаются шипы.

— Их было не двое… — дрожащим голосом предполагаю, видя избитое лицо мужа, — и даже не шестеро.

Иначе бы Суворов их с землей сравнял.

— Больше.

— Ты поэтому не приезжал к Аленке?

— Не хотел, чтобы вы видели меня таким. Прости, что так вышло.

Чем дольше на него смотрю, тем быстрее бьется мое сердце. Нет, нельзя нам оставаться наедине. Я еще не до конца пришла в себя после случившегося и соображаю не здраво. Встаю с дивана.

— Проверю Алену, — придумываю повод, чтобы уйти.

Но Суворов следующим вопросом пригвождает меня к полу:

— Зачем приезжала Ирина?

Скриплю зубами от одной только мысли об этой шлюшке, но решаю рассказать Захару правду:

— Сказала держаться от тебя подальше и не вести себя как собака на сене. Что я не могу сделать тебя счастливым, в отличие от нее, и что ей место рядом с тобой, а не мне.

— Не слушай ее бред. И не верь.

Я все-таки шагаю к лестнице. Встав на первую ступеньку, поворачиваю голову к Захару:

— Неужели твое мнение обо мне настолько отвратительное?

— Почему? — не понимает он.

— Даже не смей допускать мысль, что я могу жить по указке какой-то затасканной подстилки!

Но уйти спокойно спать у меня не получается. Все, что сказал Захар, не выходит из головы.

На него было совершено жестокое нападение, и не кем-то из недоброжелателей по бизнесу, а Романом. И в этой ситуации я склонна верить именно Суворову, потому что последствия слишком тяжелые. А если бы все было, как рассказывал Гордисанов, то на муже и царапины бы не осталось.