Выпускной. В плену боли (СИ) - Попова Любовь

Глава 36.

Я словно в тумане. Густом. Непроглядном. Бреду сквозь него, размахиваю руками, чтобы ни на что не напороться… Я открываю глаза, смотрю все в ту же диодную ленту, понимания, что ничего не поменялось. Я все еще тут. Пусть немного выспавшаяся, но такая же униженная и отвратительная сама себе. Я даже никогда не смогу произнести вслух всего того, что мы делали по этому чертовому списку… Странно, проснулась вроде, а вокруг туман.

Но это всего лишь ощущение, на самом деле я просто лежу и смотрю в потолок. Просто мне страшно. Страшно, что Демьян мог умереть. Когда его тело дрожало, меня трясло вместе с ним. Я могла остаться одна… После всего пережитого я вдруг стала бояться одиночества. Дурочка. Я ведь в нем жила так долго… Одинока в мыслях, одинока в горе, одинока в радости, а тут вдруг Демьян. И одна беда на двоих. Боль на двоих. Может быть и жизнь мы разделим на двоих? Есть ли хоть один шанс, что мы выживем, что мы останемся вместе, что не убьем друг друга за последнюю порцию еды?

Не хочу помнить себя такой… Не хочу… Пока сознание при мне, хочу вернуть то ощущение счастья, которое было лишь однажды… На выпускном, во время вальса… Я словно под облаками парила, пусть даже понимая, что это всего лишь миг эйфории. Как оргазм. Вспышка. Разряд тока. Мгновение. Пусть одно… Зато какое…

Поворачиваю голову и вижу, что Демьян тоже не спит, смотрит в потолок, почти не шевелиться.

Он бы мне пригодился, для воплощения плана, но можно и без него. Когда — то мне хватало собственного воображения и фантазии, чтобы представлять его рядом…

Я встаю с кровати и начинаю рыскать по коробкам. В списке это было… Неприятное, болезненное, но за это я могла получить швейные принадлежности и ткань… Я так мечтала отдохнуть от этой грязи и просто заняться рутинной работой. Не знаю чем занят маньяк, но я вдруг испытываю огромную благодарность за эти минуты передышки. А может быть часы? А может быть уже скоро он заберет то, без чего мы точно не сможем жить? Воздух…

Нахожу нужную коробку и испытываю прилив сил. Достаю ткань, беру ножницы и примерно режу силуэт солнышка. Тут же сшиваю его, тороплюсь, колю себе руки, но справляюсь с задачей. Надеваю юбку, кручусь, а ткань за мной.

— Ну и что ты устроила тут? Стука не было?

— Пока нет, — не могу не улыбнуться. – Смотри. Красиво?

— Заебись. У нас есть че пожрать.

— Не знаю, посмотри. Там много всего было.

Он садится, отрывает ножку от уже поеденной курицы и смотрит на меня волком. Я же поднимаю давно брошенное платье, сшитое на несколько раз и надеваю сверху, заправляю в юбку, получая новый костюм. Срываю с телевизора покрывало и смотрю, как платье смотрится в импровизированном зеркале. На голове у меня конечно все ужасно. Волосы слиплись, висят паклей, на лице темные разводы. Я тут же беру отрезанную ткань, сворачиваю его в бандану и делаю импровизированный ободок. Вот теперь лучше. Только надо найти, чем умыть лицо. У нас осталось немного в кастрюле и я смачиваю ткань, вытирая с щек грязь. Вот теперь я себе почти нравлюсь. Теперь на мне нет следов порока. Я словно та невинная девушка, которая когда – то пришла на выпускной, влюбленная в своего уже бывшего одноклассника.

— Ну и нахуя?

— Хочется… У нас можно включить тут музыку.

— Хрен знает, — встает Демьян, подходит к телевизору, садится посмотреть, что под ним. В шкафчике лежат диски. Он удивленно хмыкает, когда находит и фильмы, и музыку.

— Диски. Прошлый век прям. Я такие только в детстве видел, — он копается несколько минут, но вскоре тишину оглушает классическая музыка. Я топчусь рядом, испытывая странное чувство волнения, словно сейчас снова выйду танцевать перед толпой. Демьян переключает пультом треки, пока по комнате не разливается, перелив вальсовой музыки.

Меня как током. Я тут же в ладоши хлопаю, кручусь, ощущая себя в другом мире, в другом месте. Не в этом ужасном подвале, а актовом зале нашей школы…

Демьян находит мятые штаны, натягивает. Затем рубашку. Я все это мельком замечаю, стараюсь внимания не обращать… Но волнение все равно со мной. И слабая надежда, что он пригласит меня на танец. Как в тот день…

Закрываю глаза, вставая в вальсовую позицию и вздрагиваю, когда чувствую, как талии касается тяжелая рука. А пальцы сжимают мужские. Настолько знакомые, словно мы тут не часы и дни, а годы…

— Можно пригласить вас на танец?

— Ты всегда спрашиваешь разрешения, только после того как возьмешь?

Демьян усмехается и качает головой.

— Только с тобой так получается… — он поворачивается меня в тройке шагов, не отрывая взгляда. – Прости, что наорал и толкнул.

— Но заметь, удариться не дал об стену.

— Ты меня идеализируешь.

— Совсем нет. Просто смотрю на тебя реально… Собственно больше не никого.

— Сейчас пригодилась бы фраза, если бы ты остался единственным человеком на Земле…

Смех рвется из груди, а ноги сами шагают в ритм музыки. Она бьет по перепонкам, но приятными, нежными переливами. От них тело вибрирует. Кожа мурашками покрывается. А может дело в Демьяне, который с каждым поворотом держит меня все крепче.

— Необязательно что – то курить или принимать, чтобы отказываться от реальности. Мне всегда помогало фантазировать.

— Да что ты? У меня фантазии касательно тебя работали всегда только в одну сторону.

Секс… Еще до сна мне было даже противно про него говорить, а сейчас я чувствую, как набухает грудь и между ног становится мокро. Тело словно отвечает на знакомую команду, а мозг лишь адаптируется.

— Ну не все же сводится к сексу. Давай вот представим, что танцем в нашем актовом зале. И вокруг не души… Только мы.

— Только мы, говоришь, — оглядывается Демьян, а я хохочу.

— Ну давай представим, что мы одни и на нас никто не смотрит, вот.

— Мм… Давай, — тянет он меня к себе ближе, а вальс превращается в медленный и чувственный… Меняется настроение вместе с музыкой. Мы почти соприкасаемся носами, смотрим друг на друга долго, пристально. Порой невольно, а порой нет, касаемся губами… Поцелуи. Их не было в списке. Наверное, они не возбуждают нашего маньяка, но как же будоражит это короткое соприкосновение. Словно случайное, словно понарошку. Словно мы дети и еще ничего не было…

— Давай представим, — шепчу я, сбиваясь с шага, — что ничего этого не было, а это наш первый поцелуй.

— Поцелуй всегда прелюдия…

— Нет. Вот именно сейчас поцелуй это просто поцелуй. Поцелуй ради поцелуя.

— Скукота, — фыркает Демьян, но подтягивает меня к себе ближе и обхватывает нижнюю губу, отпускает. Повторяет снова. Скользит языком, дарит свое дыхание. Целует мягко, нежно, словно в первый раз… Вот таким должен был быть наш поцелуй, а не тот в машине, быстрый рванный. И секс первый мог бы быть другим, будь мы другими… будь все иначе… Может быть скажи я Демьяну раньше о своих чувствах, наберись смелости… А сейчас остается только фантазировать и бояться, что вот-вот под ногами разверзнется пол и мы провалимся в пропасть… В один котел, в котором сваримся заживо. А пока этого не случилось, я сама обнимаю Демьяна за плечи, сама жмусь к нему всем телом, сама купаю в его слюне язык. Смело. По-взрослому. Почти на грани отчаянья.

Поцелуй прерывает музыка, от которой мы оба вздрагиваем. Смеемся. Демьян тут же выключает ее, садится перебирать диски.

— Ты кино какое любишь? Что? Не смотришь?

— Нет. Папа говорит, оно развращает.

— Ничего не развратит больше чем маньяк, который заставляет трахаться. Но думаю можно глянуть комедию. Это Джим Керри. С ним всегда смешно.

— Это который в Шоу Трумана снимался?

— Смотрела?

— С бабушкой, когда – то давно.

— Жаль у нас нет волшебной лестницы, да?

— Да. А у тебя есть бабушка?

— Ну в теории должна была конечно. Но отец вырос в детском доме, а отец матери давно умер. Бабушка тоже. Так что… Ты хотя бы свою знала.

— Только одну. С маминой стороны не видела никогда.