Вера Колочкова - Ласточка для Дюймовочки
– Чего ты там бормочешь себе под нос, Марков? Иди к доске и отвечай. И побыстрее ногами шевели! Чего ты тащишься, будто три дня не ел?
«Ничего себе обращеньице, – неприязненно подумала Даша. – Ну уж нет, на фига Наташке такая свекровка… Да и мне такой репетиторши не надо. Еще трахнет по голове чем-нибудь!»
– Ты чего опоздала-то? – едва слышно спросила ее Наташа, даже не повернув головы в ее сторону.
– Да к директрисе заходила, – так же тихо ответила ей Даша. – Ты не знаешь, из-за чего историчка сегодня особенно нервная, а я знаю…
– Из-за чего? – быстро повернула к ней голову Наташа.
– А из-за Костика! Он там, у отца, похоже, настоящую забастовку объявил, аннексии да контрибуции насчет тебя выставил…
– Меня? – громким шепотом переспросила Наташа и даже подалась к ней слегка. – Ты что, Дашка?!
– А то! Отец с новой женой собираются забрать тебя с Макаркой к себе, исключительно ради счастья сына да пасынка…
– Не сочиняй, Даш.
– Мне что, больше делать нечего, истории всякие сочинять? А в самом деле, ты бы поехала, Наташ?
– Не знаю…
– Егорова! – вздрогнули они обе от хлесткого вскрика Нинель Николаевны. – Прекрати разговоры на уроке! Или ты думаешь, что всем вокруг так уж интересны твои кормящие материнские проблемы?! Ты бы еще ребенка с собой в школу притащила! Еще и наглости хватает на уроке разговоры заводить!
– Извините… – тихо пробормотала Наташа и склонилась над раскрытой тетрадкой, будто не услышав прокатившийся по классу легкий обидный смешок. Легкомысленный и веселый ребячий смешок, будто учительница сейчас очень славно и очень смешно пошутила. Уперев голову в ладошку и склонив ее еще ниже над тетрадкой, Наташа задумчиво начала вычерчивать на полях круги, треугольники да еще какие-то фигурки и вся будто сосредоточилась на этом никчемном занятии. И только Даша увидела, глянув на нее сбоку, как капнула в самый центр нарисованного на полях кружочка крупная слеза. Капнула и осталась лежать мокрой кляксой, пока Наташа, едва слышно шмыгнув носом, не стерла ее аккуратно маленькой ладошкой.
– Ладно, не реви, чего ты… – тихо прошептала ей Даша. – Не обращай внимания. Ты же умеешь. И вообще, правильно про нее Марков сказал…
– А я и не обращаю… Даш, ты придешь к нам вечером? Надо Макарку купать, поможешь? Баба Зина баню истопит…
– Приду, конечно. Что за вопрос?
– Ага… Спасибо…
Они замолчали, ощутив вдруг свое девчачье неожиданно крепкое сообщество в этом всеобщем неприятии Наташиной «кормящей материнской проблемы». «Что ж, права, наверное, мама, говоря о жестокости и циничности общества, – снова подумалось с грустью Даше. – Вот оно, это общество, пожалуйста, здесь и сейчас. Свистящее и улюлюкающее вслед маленькой женщине-школьнице, посмевшей пойти против установленных неизвестно кем правил. Маленькая его модель…»
– Хватит, Марков. Егорова, иди к доске! – злобно и сквозь зубы проговорила Нинель Николаевна. – Продемонстрируй нам свои знания по другой уже теме. По той, которую мы здесь проходим, а не по материнско-кормящей. Продолжай, Егорова…
«Нет, когда она уймется-то? – с возмущением взглянула на «добрую» учительницу Даша. – Совсем распоясалась тетенька! Нет, я такого отношения к себе терпеть не буду. Да на мне-то она и не посмеет оторваться, Екатерина Тимофеевна не даст…»
Блеявший что-то невразумительное у доски Марков обрадованно попрыгал на свое место, галантно пропустив в проходе направляющуюся на его место Наташу. Встав очень пряменько и гордо расправив худенькие плечи, действительно начала «демонстрировать» свои «знания по другой теме» – неплохие, между прочим, познания. И даже очень неплохие. И даже гораздо большие по объему, чем зафиксированные в учебнике. И даже с изложением своего собственного видения этой темы. И придраться было бедной Нинель Николаевне особо не к чему…
После уроков Даша, не заходя домой, вместе с Наташей пошла на Пролетарскую улицу. У бабы Зины для процедуры купания Макарки уже все было приготовлено – и банька истоплена в меру, не очень жаркая, и оцинкованное новое корытце стояло посреди маленькой парилки.
– Натка, ты Макарку не корми пока, я только-только ему молока давала, которое ты с утра сцедила! Вот искупаем, тогда уж! – скомандовала баба Зина, забирая ребенка из Наташиных рук. – Пойдемте, девки! В самый раз пришли…
По узенькой тропиночке, выложенной тем же самым красным кирпичом, они через огород гуськом прошли в баньку, притулившуюся на самом краю маленькой усадьбы.
– Так, девки, в парилку только голытки заходите! – отдавала четкие указания баба Зина, разворачивая Макарку в предбаннике.
– Это как, голыми, что ли? – опешила Даша.
– Да нет, зачем голыми? – досадно бросила в ее сторону баба Зина. – Говорю же – голытки!
– Босиком, значит… – тихо пояснила Наташа, раздеваясь. – С голыми ногами…
– А-а-а… – понятливо протянула Даша, следуя ее примеру и торопливо стаскивая колготки.
– Данька, и становину тоже сымай! Промочишь! Как потом домой пойдешь?
– А это что – становина? У меня нету никакой становины… – снова растерялась Даша, разведя руки в стороны.
– Да рубашку, рубашку снимай! – засмеялась тихо Наташа. – Становина – это значит рубашка! От слова «стан». Что надето на женском стане, то и есть становина, значит! У нас бабушка, когда волнуется, только таким вот фольклором и умеет выражаться!
– А-а-а… – снова уважительно протянула Даша, расстегивая пуговки рубашки. – Теперь понятно! Становина – от слова «стан»… А голытки тогда от какого слова? Лытки, что ли? Голытки – значит голые лытки, да?
– Да ну тебя, Дашка! Не смеши… – присела охнувшая от накатившего некстати смеха Наташа. – Делай лучше, что говорят! Пошли уже…
Взяв в руки завернутого в мягкую пеленку Макарку, они осторожно вошли в парилку, где баба Зина, подоткнув по-молодому за пояс длинную юбку, орудовала над блестящей цинком ванночкой, наливая в нее ковшиками воду. Потом опустила туда локоть, задумалась на секунду.
– Нормальная вроде… – произнесла она деловито и приняла из Наташиных рук голенького уже Макарку. – Ну, девки, с богом…
Опущенный в воду Макарка вдруг зашевелился энергично, забил резво ручками и ножками и стал даже издавать какие-то звуки – радостные, наверное. Баба Зина, уверенно и со знанием дела поддерживая его вертящуюся головку, скомандовала вдруг через плечо:
– Данька, разуполь воду! Быстрее!
– Что? – остолбенела от очередного испуга Даша. – Я не поняла, что надо сделать?
