Екатерина Вильмонт - Нашла себе блондина!
– Делением! – ответила Райка. – Ты Матвей, а я Раиса.
– Очень приятно!
И Райка начала напропалую кокетничать с Матвеем. Я только диву давалась, до чего легко и ловко у нее это получалось. И в результате он пригласил нас обеих завтра в кино. Вечером, когда мы ехали из Измайлова, Райка сказала:
– Татьянка, ты хочешь завтра в кино?
– Райка, дальше не объясняй ничего. Я не пойду!
«Бери себе Матвея со всеми потрохами!
И я не пошла с ними. На следующий день Райка позвонила мне:
– Тань, парень, конечно, классный, но зануда!
– Зануда? Странно, по-моему, он как раз не зануда.
– Это как поглядеть. Он весь вечер говорил только про тебя. Влюблен по уши. Скажешь, это не занудство?
Еще какое! Может, подумаешь на эту тему, клево могло бы получиться! Выйдешь за Матвея, Никита твой уссытся! Между прочим, Матвей спросил, любишь ли ты Никиту, как у тебя с ним, а я сказала, что никак…
– Что ты еще сказала?
– Да ничего! Что тут скажешь. Я хотела его захороводить. А он… ну и фиг с ним. Не больно-то и надо!
До чего ж у Райки все-таки легкий характер. Она о своем Владике давно и думать забыла, а мне по ночам часто снится Никита, такой нежный, ласковый, и я просыпаюсь в слезах. Днем я уже приучила себя не думать, не вспоминать, а что со снами сделаешь? Но даже Райке я ничего об этом не говорю. Зачем?
Матвей звонил еще несколько раз, приглашал куда-то, но я отказывалась. Один раз он не выдержал и спросил:
– Таня, признайся честно, если бы я не был знакомым Никиты, ты бы тоже меня шуганула, а?
– Честно? Не знаю.
– А забыть об обстоятельствах нашего знакомства не можешь?
– Нет, наверное. Ты прости, Матвей…
– Ладно, Таня, я все понял и не буду больше к тебе приставать. Но знай, ты – девушка моей мечты. Вот, даже в рифму получилось. Может быть, со временем ты поймешь, что я не вру. И что не все особи мужского пола так уж плохи. Я позвоню тебе через годик…
Прошло еще несколько дней. Мы с Райкой опять поехали в Измайлово. Уже весна, начало марта, и я решила сшить на пробу несколько сумок. Холста мы не достали, но Надя сказала, что может достать мешковину. Если ее приклеить к тонкому поролону, может получиться очень неплохо. Я попробовала, получилось и вправду здорово. А на готовую сумку я сделала два кармана из яркого ситца в мелкий цветочек. Райка, когда увидела, пришла в полный восторг.
– Тань, а представляешь, если к лету наделать таких сумок, а к ним юбки из этого же ситца! Пойдет на ура! Молодец! Но и я тоже – молодец, что все это затеяла! Мы ж теперь живем, как люди, правда времени ни фига не остается, но, говорят, в Америке все так живут, свободного времени нет совсем. Ну и хрен с ними, с америкашками! А мы сами по себе! И я сегодня пробуду с тобой только до обеда, потом у меня свиданка! И не возражай!
– А я и не собираюсь! Иди куда хочешь!
– Ты обиделась?
– И не думала.
– И тебе неинтересно, с кем у меня свиданка?
– Не-а, все равно ты сама скажешь!
– Это правда, – засмеялась Райка. – С одним иностранцем! Он грек, можешь себе представить! Его зовут Демис.
– Случайно, это не Демис Руссос?
– Случайно нет, Демис Руссос такой толстый, фу!
Хотя поет классно! Этот Демис сам не поет, зато мое пение оценил! Просто шары выкатил, как услыхал… Он какой-то театральный деятель там, в Греции, ему уже тридцать два года… Красивый, между прочим, рост – метр девяносто! И неженатый!
– Поздравляю!
Сумки из мешковины имели успех. Все пять штук продались за два часа. И Райкина идея насчет юбок из такого же ситца мне нравилась. К этому можно будет делать еще и косыночки… Вопрос только в том, где найти тонкий поролон…
Когда Райка убежала к своему греку, ко мне сразу подошел Костя.
– Привет, Танюша!
– Привет!
– О чем задумалась?
– Соображаю, где найти тонкий поролон.
Он засмеялся.
– Неромантично, Таня! А ты о любви когда-нибудь думаешь?
– А чего о ней думать? Выдумки все!
– Нет, не выдумки. Разве ты не видишь, как я к тебе отношусь…
– Почему? Вижу. Но разве это любовь?
– А ты как думала?
– Да ладно тебе, Костя, не трынди!
– Фу, Таня, что за выражения для нежной девушки!
– Я еще и не такие выражения знаю! – засмеялась я. – Будешь приставать, так пошлю…
– Интересно! Надо попробовать!
Но тут к его столу подошли покупатели, и он побежал к ним. А я решила выпить горячего чая. Чай был сладкий, а булочка свежая. Ах, хорошо! И вдруг я почувствовала чей-то взгляд. Подняла глаза, думала, покупатель, бывают здесь такие деликатные, видят, девушка ест, и ждут… Но покупателя не было видно, а взгляд я чувствовала. Мне вдруг стало как-то тревожно. Я огляделась и чуть не вскрикнула. У дерева неподалеку стоял Никита и смотрел на меня. И лицо у него было какое-то… перевернутое… Заметив, что я обнаружила его, он медленно пошел ко мне. Я застыла от ужаса, что он видит меня в этом платке, в тулупчике, в валенках… Но туг же взыграла гордость. Ну и черт с ним! Пусть видит!
– Танечка, здравствуй! – хрипло сказал он, нависая над моим столиком.
– Здравствуйте! Вы хотите что-то купить? Пожалуйста, вот, хотите бабу на чайник? Знаете, какой вкусный чай получается…
– Таня, перестань! Прошу тебя, нам надо поговорить!
– Нет, не надо! Не о чем, все уже переговорено!
Хватит!
– Таня, я должен тебе все объяснить… Я страшно виноват перед тобой, я, безусловно, вел себя как последняя скотина. Прекрасно отдаю себе в этом отчет. Но я…
Короче, я прошу у тебя прощения! Сможешь простить меня?
– Зачем вам мое прощение? Чтобы совесть не мучила? Так вы в церковь сходите, покайтесь, поп грех отпустит, и живите себе спокойно. Небось не в первый раз с вами такое…
– Таня, давай встретимся где-нибудь, поговорим спокойно…
– Спокойно у меня не получится. И ступайте отсюда, пока я вас не послала. Я далеко могу послать!
– Значит, любишь меня еще?
– Да что это вы говорите? Я вас ненавижу! Вы… Я думала, вы необыкновенный, чудо в перьях, принц из сказки на белой «Волге», а вы просто киношник, бабник самый последний, вот и катитесь отсюда колбасой!
Вся обида, боль, тоска последних месяцев подступила к горлу, я начала задыхаться, но слез, слава богу, не было.
– Танька, я тебя люблю, дурочка!
– Любите? Да подавитесь вы вашей любовью! Чтоб вас приподняло и прихлопнуло!
– Таня, – развеселился он. – Танечка, успокойся.
– Ах успокоиться? Я успокоюсь, когда вы отсюда свалите к е…ой матери!
Он расхохотался.
– Хорошо, я уйду! А ты успокойся. Будь здорова!
Он повернулся и быстро ушел. А я разревелась.
Ко мне подбежала Вера Иннокентьевна.
