Джоджо Мойес - Один плюс один
– Пожалуйста, можно мне учиться в Сент-Эннз? Пожалуйста, мама! Я буду очень хорошо себя вести. Только разреши мне учиться в Сент-Эннз.
– Тише! – В горле Джесс встал комок. Танзи никогда ни о чем не просила. Она была сделана из другого теста. – Танзи…
Никки отвернулся, точно был не в силах смотреть.
Мистер Николс произнес в трубку что-то неразборчивое. Танзи начала всхлипывать. Она висела на Джесс мертвым грузом. Как будто не желала выходить из машины.
– Идем, милая. – Джесс потянула ее.
Танзи уперлась руками и ногами в дверь:
– Пожалуйста, мама. Пожалуйста. Пожалуйста. Я буду очень хорошо себя вести.
– Танзи, ты не можешь оставаться в машине.
– Пожалуйста…
– Выходи. Немедленно, детка.
– Я отвезу вас, – произнес мистер Николс.
Джесс стукнулась головой о раму двери.
– Что?
– Я отвезу вас в Шотландию. – Он положил трубку и посмотрел на руль. – Мне нужно в Нортумберленд. Шотландия не намного дальше. Я вас подброшу.
Все умолкли. В конце улицы раздался взрыв смеха и хлопнула дверца машины. Джесс поправила съехавший набок хвостик.
– Спасибо, вы очень любезны, но мы не можем принять ваше предложение.
– Нет. – Никки наклонился вперед. – Еще как можем, Джесс. – Он посмотрел на Танзи. – Правда. Можем.
– Но мы даже не знаем вас. Я не могу просить вас…
– Я просто подвезу вас. Мне не трудно, – сказал мистер Николс, не глядя на нее.
Танзи всхлипнула и потерла нос:
– Пожалуйста, мама!
Джесс посмотрела на нее, на изуродованное лицо Никки, на мистера Николса. Ей нестерпимо хотелось выскочить из машины.
– Мне нечего вам предложить. – Ее голос надломился. – Совсем нечего.
Мистер Николс поднял бровь и взглянул на собаку.
– Даже пропылесосить задние сиденья после поездки?
Пожалуй, невежливо было выдыхать с таким облегчением.
– Ну… конечно, нет проблем.
– Тогда договорились. Ложитесь спать, я заеду за вами завтра утром.
11. Эд
Эдварду Николсу понадобилось минут пятнадцать, после того как он покинул район Дейнхолл, чтобы спросить себя, какого черта он только согласился отвезти свою сварливую уборщицу, двух ее чудаковатых детей и огромного вонючего пса до самой Шотландии. О чем он вообще думал? Он так и слышал скептический голос Джеммы:
– Ты везешь незнакомую девочку и ее семью на другой конец страны и называешь это «чрезвычайными обстоятельствами». Ясно. – (Он явственно услышал кавычки. Пауза.) – Она симпатичная?
– Кто?
– Мать. Большие сиськи? Длинные ресницы? Девица в беде?
– Дело не в этом. Э-э-э… – Эд не мог толком ответить, пока они сидели в машине.
– То есть «да»? – Джемма глубоко вздохнула. – Сколько можно, Эд!
Завтра он заедет к ним с утра пораньше, извинится и сошлется на неотложные дела. Она поймет. Наверное, ей тоже не хочется ехать в одной машине с едва знакомым человеком. Она не слишком обрадовалась его предложению.
Он даст денег на поезд ребенку. В конце концов, не его вина, что эта женщина – Джесс? – решила прокатиться на незастрахованной машине с просроченным акцизным диском. Если посмотреть со стороны – копы, чудаковатые дети, ночная прогулка, – от нее только и жди неприятностей. А Эду Николсу вполне хватало своих.
С этими мыслями он умылся, почистил зубы и уснул так крепко, как не спал несколько недель.
Он притормозил у калитки вскоре после девяти. Эд собирался приехать раньше, но забыл, где расположен дом. Район был настоящим лабиринтом однотипных улиц, и Эд вслепую колесил почти тридцать минут, пока не опознал Сикоув-авеню. И то лишь по пабу.
Утро было сырым и тихим, воздух – тяжелым от влаги. Улица была пустынной, не считая рыжего кота, который шагал по мостовой, выгнув хвост вопросительным знаком. При свете дня Дейнхолл казался чуть менее недружелюбным, но Эд все равно поймал себя на том, что дважды проверил, запер ли машину.
Он поднял взгляд на окна, надеясь, что нашел нужный дом. Одну из комнат второго этажа украшали белые и розовые флажки; на переднем крыльце безжизненно висели две корзины для цветов. На соседней дорожке стояла машина под брезентом. Но настоящая примета медленно бродила по садику в переднем дворе и остановилась, только чтобы задрать ногу над детским велосипедом. О господи! Этот пес. Огромный. Эд вспомнил, как он развалился на заднем сиденье его автомобиля вчера вечером. Когда Эд утром садился в машину, в ней еще попахивало.
Он осторожно открыл задвижку калитки, опасаясь реакции пса, но тот лишь повернул свою огромную голову без малейшего проблеска интереса, поплелся в тень чахлого дерева и плюхнулся на бок, лениво подняв ногу, как будто смутно надеялся почесать себе живот.
– Ну, я пошел, спасибо, – сказал Эд.
Он прошел по дорожке и остановился у двери. Он заранее заготовил свою маленькую речь.
«Привет, мне очень жаль, но у меня возникли неотложные дела на работе и, боюсь, в ближайшие пару дней мне не выбраться. Но я с радостью внесу вклад в фонд олимпиады вашей дочери. По-моему, просто замечательно, что она так усердно учится. Итак, вот деньги ей на билет».
Сегодня утром это звучало чуть менее убедительно, чем вчера вечером, но ничего не поделаешь. Он собирался постучать, когда увидел приколотую к двери записку, трепетавшую на ветру.
ФИШЕР ТЫ МАЛОЛЕТНЯЯ МРАЗЬ Я СКАЗАЛА ПОЛИЦИИ ЧТО ЕСЛИ К НАМ КТО-ТО ВЛОМИТСЯ ТО ЭТО ТЫ И ОНИ СЛЕДЯТ ЗА ДОМОМ
Когда он выпрямился, дверь отворилась. На пороге стояла девочка.
– Мы уже собрались, – произнесла она, щурясь и наклонив голову набок. – Мама сказала, что вы не приедете, но я знала, что вы приедете, и запретила ей разбирать чемоданы до десяти часов. А вы справились на пятьдесят три минуты быстрее, что приблизительно на тридцать три минуты превосходит мою оценку.
Эд моргал.
– Мама! – Девочка распахнула дверь.
Джесс стояла в коридоре, словно застыла на полпути. На ней были обрезанные джинсы и рубашка с закатанными рукавами. Волосы заколоты. Не похоже, чтобы она собиралась проехать через всю страну.
– Привет, – неловко улыбнулся Эд.
– О! Да.
Джесс покачала головой. Эд понял, что девочка сказала правду: она на самом деле не верила, что он приедет.
– Извините, что не предлагаю кофе – избавилась от остатков молока вчера перед отъездом.
Прежде чем Эд успел ответить, мимо прохромал паренек, потирая глаза. Его лицо еще было распухшим и напоминало импрессионистский пейзаж в фиолетовых и желтых тонах. Эд уставился на гору вещевых и мусорных мешков в прихожей и спросил:
– Что из этого мы берем?
– Все, – ответила девочка. – И я упаковала одеяло Нормана.
Джесс настороженно смотрела на Эда. Он попытался открыть рот, но не смог издать ни звука. Весь коридор был заставлен потрепанными книгами в мягких обложках. Почему-то это его удивило.
