Хоуп Макинтайр - Как соблазнить призрака
Вдруг Анжела рассмеялась. Она буквально тряслась от хохота. И не могла оторвать глаз от Базза. Интересно, подумала я, она хоть понимает, что стоит к нему слишком близко? Они поболтали несколько минут, потом он наклонился, фамильярно чмокнул ее в щеку и отправился назад. Он не видел, что я смотрю. Зато видела Анжела. Она указала на летний домик и помахала рукой, приглашая спуститься и посмотреть, что она там сделала.
Я была не единственной, кто шпионил за Баззом и Анжелой. Войдя в летний домик, я увидела долговязого неуклюжего юношу, сражающегося с валиком в углу, где раньше стояла кровать. У него были тонкие волосы, прыщавое лицо и торчащий кадык. Но стоило ему повернуться ко мне, как я все поняла. У него были самые голубые глаза из всех, какие я только видела. Правда, в мою сторону они не смотрели – таращились на сиськи Анжелы.
– Как вам? Цвет называется «теплый сиреневый». Его выбрал Фред. Фред – мой новый парень.
– Здравствуйте, Фред, – произнесла я со всей бодростью, на какую только была способна. – Анжела, вам не кажется, что вы должны были посоветоваться со мной, прежде…
– Вы имеете в виду цвет? Вам не нравится «теплый сиреневый»?
Честно говоря, если бы кто-то сказал: «Я собираюсь покрасить ваш летний домик в теплый сиреневый цвет. Что думаете?», меня бы тут же вырвало. Но я была приятно удивлена. Оттенок оказался действительно теплым и очень симпатичным, и я не сомневалась, что он только улучшит вид комнатки. Конечно, прежде чем красить мою недвижимость, Анжеле следовало спросить меня. Ну да бог с ним. Я должна предоставить ей немного свободы. Не хочется слишком быстро заслужить репутацию Злой Ведьмы-Домовладелицы.
Я улыбнулась:
– Прекрасный цвет. Вы молодцы. Но меня беспокоит, что произойдет с мебелью, если до того, как высохнет краска, пойдет дождь?
– А, Фред поможет ее занести. Но на всякий случай у него есть большой кусок брезента. Мы закроем ее. Моя мама играет в «бинго» вместе с мамой Фреда. Вот так мы и познакомились.
– Поздравляю.
Я извинилась и ушла, пока не втянулась в многосерийную мыльную оперу Анжелы. Фред не произнес ни слова, но я точно знала, что язык у него все-таки имеется: он высовывал его каждый раз при виде ложбинки на груди Анжелы.
Слова Анжелы о матери заставили меня вспомнить свою собственную маму и электронное письмо, которое она только что прислала. Она напоминала, будто я обещала провести Рождество с ними во Франции. Ничего такого я, естественно, не говорила, но ожидать, что мама с этим согласится, не стоило. По крайней мере, она не спрашивала о сырости. Самое ужасное в том, что она послала электронное письмо и Томми в «Би-би-си». Значит, никак не получится утаить приглашение, ничего ему не сказав, а потом сделать вид, будто он не смог. Мама вытащит его в гости, чего бы ей это ни стоило. Она уже спрашивала, что он любит поесть, – хотела поразить его своими кулинарными способностями.
Может, было бы неплохо уехать – с Томми или без. Базз, скорее всего, будет с Седьмой. Мысль о том, что я превращусь в клише – девушку с женатым любовником, – вызывала неподдельное отвращение. Я читала дурацкие статьи в женских журналах о том, что Рождество – самый грустный праздник, ведь женатый человек всегда проводит его со своей семьей.
Хотя я не уверена, что Сельму Уокер можно назвать семьей.
Кроме того, стоило Баззу уйти, как я обнаружила, что думаю о нем как-то спокойнее. Я хочу его, в этом нет сомнений. Но я не могла не заметить, что меня не переполняет радость, как обычно в начале нового романа. Я не бродила по дому с идиотской улыбкой. Напротив, я нервничала и грустила. Базз женат. И не просто женат, а на Сельме Уокер. Я могу бросить работу – но, с другой стороны, с какой стати?
Чем больше я об этом думала, тем больше понимала, что отказаться от него – самое правильное и единственное, что можно сделать.
И когда он позвонит, я ему это скажу.
Только он не звонил.
Я не сидела у телефона. Я слишком взрослая для такого поведения. Я просто ходила вокруг него, смотрела на него, мысленно приказывала ему зазвонить.
С теми же, кто звонил, я расправлялась крайне быстро – я хотела, чтобы они освободили линию как можно скорее. Единственный человек, с которым я говорила больше двух минут, была Женевьева. Она позвонила и сообщила удивительные новости. Женевьева собиралась заключить сделку на автобиографию Сельмы. Она прощупала несколько издателей, и ответ был чрезвычайно положительным. Все получилось так, как я и подозревала. Люди заинтересовались, потому что, хотя Сельма и национальная знаменитость, о ее частной жизни практически ничего не известно.
Я напомнила Женевьеве, что, собственно говоря, она – не агент Сельмы и что, перед тем как провернуть сделку, ей следует встретиться с Седьмой и Баззом. Когда Женевьева спросила, как обстоят дела у меня, я едва удержалась от того, чтобы не сказать: «Один раз в холле, два раза в постели», и ограничилась следующим:
– Женевьева, почему ты не сказала, что Сельма Уокер замужем за своим менеджером? Я едва не выставила себя круглой дурой.
Что значит «едва не»?
– Ты серьезно? – Женевьева явно удивилась. – Как так получилось, что я не знала?
– Это ты меня спрашиваешь? Ты должна знать эти веши и говорить мне. Это ты везде ходишь. Я всего лишь писатель, который остается на заднем плане, никуда не выходит и в доставке новостей с фронта надеется на тебя.
– О, пощади меня. Ладно, давай прощаться, мне надо всем об этом рассказать.
Представляю жужжание сотовых телефонов по всему Лондону. Что я натворила? Базз на меня разозлится? Но, с другой стороны, он ведь сам говорил, что это не секрет. Ну, теперь уж точно не секрет, особенно когда им владеет Женевьева.
Я удивилась, что она не упомянула Астрид Маккензи. Рынок кишел слухами. Крис сказал, что мужчину, который, по его словам, спал с Астрид и бил ее, увезли на допрос. Судя по сплетням, носившимся вокруг фруктов и овощей, его жена всем и каждому говорила, что в ночь пожара его не было дома. Он вернулся только на рассвете. Конечно, учитывая, что каждый раз, звоня после побоев в полицию, эта женщина потом все отрицала, она – не самый надежный свидетель. Но, кажется, теперь она решила воспользоваться случаем и все-таки засадить мужа за решетку.
Не успела я перевести дух, как позвонил Томми, чрезвычайно воодушевленный. Когда мы едем? Как можно позже. Если повезет, билетов на самолет не останется. Что подарить твоей маме на Рождество? Упаковку снотворного – не ошибешься.
Как обычно, я вела себя глупо. Вечно одна и та же история. Я с нетерпением ждала встречи с родителями и в то же время страшилась ее. Только я сойду с поезда, как мама накинется на меня. Как дела с ремонтом? Мне же хотелось одного: спать, читать, есть, гулять подолгу и отдыхать, но мама всегда использовала мой приезд в качестве оправдания своей безумной общительности. Правда, я почему-то очень дорожила проведенным с родителями временем. У меня было некое идеалистическое представление, будто мы – счастливая семья, и с ними я в безопасности.
