Ники Пеллегрино - Итальянская свадьба
В итоге английскому мы так никого не научили, но и от синьоры Люси не съехали. Наша комнатка была милой, и мы чувствовали там себя в безопасности. К тому же с некоторыми девушками мы довольно близко сошлись, и они оказались довольно приятными. Как-то вечером синьора Люси попросила нас приютить одну из них на ночь. Это была симпатичная провинциальная девушка, и я не думаю, что она очень долго работала в этой сфере. И все-таки, едва за ней затворилась дверь, Одри снова извлекла свою бутыль с дезинфицирующим раствором.
Чтобы раз и навсегда показать всем, что мы по-настоящему порядочные девушки, Одри натянула бельевую веревку над колодцем между зданиями. Потом она приказала мне развесить на ней все мои панталоны — как флаги в праздничный день. У меня имелось шесть пар панталон, и все они были огромные, белые, мешковатые. Позже мы слышали, как итальянки от души смеялись над ними. Сами-то они носили откровенные узенькие полоски из яркого шелка. Не думаю, что когда-либо в своей жизни они видели что-то похожее на мое нижнее белье.
10
Анастасио на самом деле был очень добрый человек. Иногда мы видели, как он по утрам подкармливает молоком и хлебом пожилых посетителей, если ему казалось, что они голодны или неважно выглядят. Должно быть, он догадался, что мы на мели, когда мы перестали заходить к нему в бар выпить кофе и потанцевать под музыкальный автомат. Как-то раз он окликнул Одри на улице.
— В Англии вы ведь работали в кафе, так? — спросил он. — Так почему бы вам не поработать у меня?
Одри разом погрустнела.
— Я бы с удовольствием, но мой итальянский по-прежнему очень плох. Как насчет Маргарет? Она говорит на нем намного лучше меня.
Но Анастасио интересовала только Одри. Я предполагаю, он знал, что она, с ее белокурыми волосами и красивым личиком, будет как магнит притягивать к его заведению всех молодых людей в округе. И он оказался прав. В часы ее смены народ стекался в его маленький бар особенно охотно. Казалось, никто не обращал внимания, если она что-то не так понимала или путала заказы. В теплые погожие вечера, когда там становилось по-настоящему тесно, Анастасио прибавлял громкость своего автомата, и посетители вываливали на узенькую улочку, чтобы потанцевать джайв без помех.
Одри стала зарабатывать хоть какие-то деньги, и нам, безусловно, стало полегче, но все равно недостаточно, чтобы держаться на плаву. Мы все порядком поистрепались и отчаянно нуждались в новой одежде, так что я купила на рынке немного недорогой материи в цветочек и взяла напрокат у синьоры Люси ее швейную машинку. Я сшила три юбки, причем каждая была со своей изюминкой. Юбка Маргарет расширялась книзу, мягко облегая ее бедра, юбка Одри была несколько уже и короче, а у меня — юбка-клеш. Когда я танцевала свинг, она надувалась колоколом. При виде наших обновок постоялицы синьоры Люси удивились. Маргарет объяснила, что сшила их я, и они начали приносить мне рулоны материи, умоляя сшить им юбки и платья. Я даже изготовила наволочки для подушек-думок и занавески для синьоры Люси. Молва о моих успехах докатилась и до соседей, и вскоре я уже проводила дни напролет за швейной машинкой. Я брала недорого, но честно зарабатывала свою долю.
Маргарет призналась мне, что чувствует себя ужасно, потому что она единственная, кто не вносит вклад в наш общий бюджет. Она начала одалживать у Анастасио утреннюю газету и просматривать объявления в разделе «Требуется помощь».
— Вот то, что надо, — сказала она как-то утром, когда мы пили кофе, закусывая одним на троих пирожным. — Графиня Цецилия Де Бортоли ищет няню для двух ее очаровательных ребятишек, а также для выполнения нескольких необременительных хозяйственных обязанностей. Просто прекрасно! Я немедленно позвоню ей, прежде чем она наймет кого-нибудь другого.
На поверку все оказалось не так уж идеально. Ребятишки были отнюдь не всегда очаровательны, да и графиня важничала не в меру. Она приказала Маргарет носить длинную форменную юбку белого цвета, а в ее «необременительные обязанности по хозяйству» входило приносить гостям кофе и кексы — будто она горничная. Но Маргарет уверяла, что квартира очень красивая, с высокими потолками и мраморными полами, что там прохладно даже в самые жаркие дни. А иногда по утрам она водила детей на прогулку в сады Виллы Боргезе и сидела у фонтана, а они играли или катались на велосипедах.
Недели проходили быстро, и мы были так заняты, что практически друг с другом не виделись. Я каждый день по многу часов проводила за шитьем в нашей маленькой комнате, и признаться, иногда мне делалось одиноко.
— Знаете, где мы еще ни разу не были? — спросила меня Одри в один из редких воскресных дней, когда мы собрались все вместе. — Мы ни разу не были ни в одном из этих уличных кафе на Пьяцца Навона, в котором Кэтрин мечтала посидеть еще в наш первый день.
— Но там такие цены! — воскликнула Маргарет. — Кофе стоит чуть ли не вшестеро дороже, чем у Анастасио. Одному богу известно, сколько они дерут за еду.
— И все-таки это какое-никакое приключение, разве не так? — возразила Одри. — Давайте нарядимся, подкрасим губки и посидим вместе со всеми этими богачами. Раз в жизни мы можем себе это позволить!
Маргарет, вероятнее всего, уже порядком насмотрелась на богачей, но она знала, как сильно мне хотелось пойти в кафе.
— Что ж, полагаю, три чашечки кофе нас не разорят, — согласилась она.
Наряжаясь, мы здорово повеселились. Одри подкрасила меня, выбрав гораздо более яркие тона, чем я сама когда-нибудь осмелилась бы выбрать. Я почувствовала себя в некотором смысле одной из обитательниц пансиона синьоры Люси, но Одри не позволила мне смыть результат ее трудов.
Потом мы выбрали себе наряды. К этому времени я уже сшила для каждой из нас по нескольку вещичек, так что нам не пришлось довольствоваться юбчонками в цветочек или поношенным тряпьем, в котором мы приехали в Рим. Одевшись и накрасившись, мы все разом преобразились: одна из девушек синьоры Люси даже одобрительно присвистнула нам вслед.
Все, что говорят об итальянских мужчинах — щипки за мягкое место, одобрительный свист, — все это правда. И очень неприятно. С момента нашего приезда в Рим на нас заглядывались многие, очень многие, и, как бы эти знаки внимания ни льстили нам поначалу, вскоре они стали нас утомлять. Разодетые в пух и прах, мы произвели настоящий фурор. От пансиона синьоры Люси до Пьяцца Навона путь совсем недолгий, но, когда мы его преодолели, на наших ягодицах буквально не осталось живого места.
— Неужели они думают, что нам это нравится? — возмущенно спросила Маргарет. — Да я ни в жизнь не соглашусь гулять с парнем, который так себя ведет.
