Жаклин Филлипс - Нежные сумерки
— Ты должен был знать, — повторила она его же фразу, и в ответ услышала свою:
— Я не был уверен.
— Это… это так.
Тогда Гатри поднялся со своего места, приблизился к ней и взял ее руки в свои. Дороти почувствовала, как они дрожат.
— Ты любишь меня? — произнес он, словно не веря.
Глаза Дороти излучали тепло. Она пожала его руки в ответ.
— Да.
— Правда?
— Правда!
— Тогда ты выйдешь за меня?
— О да, — сказала Дороти, и оба они рассмеялись от счастья. — Да, да, выйду!
Целуясь и смеясь, они упали на матрас, страсть бурлила в их крови, кружила им голову, а потом смех их затих, когда они соединились в сладостном и долгом поцелуе. Завитки сухой коры впились Дороти в спину, но она не замечала этого. Она чувствовала только его ласковые руки и губы, силу, исходящую от его тела.
Свет постепенно превратился из золотого в оранжевый, а затем в огненно-красный; он скользил по двум красивым обнаженным телам, распластавшимся на резиновом матрасе, а они в это время открывали друг друга с неистовой страстью, познавая новые ощущения, новые радости. Наконец наступила кульминация, захватившая их бешеным ураганом чувств, что вынес их в тихую гавань успокоения…
Позже они сидели рядышком, обнявшись, и смотрели, как языки пламени пляшут в костре; вокруг них поднимались светлые стволы эвкалиптов.
— Когда мы поженимся? — спросил он.
— Скоро, — ответила Дороти. — Только сначала я должна рассказать об этом родителям.
— А они не будут против?
— Будут, пока не познакомятся с тобой, — согласилась она. — Мне придется поехать домой и убедить их, что я не совершаю ужасную ошибку.
— Мы поедем вместе, — сказал Гатри. — Тогда я смогу убедить твоего отца, что буду присматривать за тобой как следует.
Дороти положила голову ему на плечо и закрыла глаза.
— Он, пожалуй, будет рад переложить эту ношу на кого-нибудь другого! Кажется, все эти двадцать четыре года он не переставал беспокоиться обо мне. А ты уверен, что сможешь выделить время на поездку в Англию?
— Ну, если ты согласна подождать несколько недель…
— Я согласна ждать, — Дороти счастливо вздохнула, — если я буду с тобой все это время.
Неожиданно Гатри сжал ее крепче.
— А ты уверена? — спросил он внезапно взволнованно.
— В чем? Что смогу ждать? — Она удивленно обернулась к нему.
— В том, что хочешь провести здесь свою жизнь, — проговорил он. — Конечно, ты освоилась здесь быстрее, чем я мог себе представить, но ведь прошло всего несколько недель. Ты же будешь вдали от семьи, от друзей, от своей актерской жизни, а будут дни, когда мне придется все время посвящать работе. А в Биндабурре может быть очень тоскливо, когда весь день сидишь один, а летом стоит такая жара, что трудно выйти из дома.
— Ты так говоришь, словно стараешься отговорить меня, — промолвила Дороти неопределенно.
— Нет, нет, что ты, — тут же ответил Гатри. — Я просто хочу убедиться, что ты обдумала свое решение и отдаешь себе отчет, как тяжело здесь может быть. Сейчас погода чудесная. Дни теплые и солнечные, а ночи прохладные, и трудно себе представить, когда жара под пятьдесят градусов и невозможно заснуть. — Он остановился, подыскивая нужные слова. — Я клянусь, что сделаю все от меня зависящее, чтобы тебе было хорошо, но ты должна знать, что порой тебе придется нелегко.
— В любом браке бывают такие периоды, разве нет?
— Конечно, — Гатри ласково погладил ее по щеке. — Из меня не Бог весть какой оратор, да?
— Да, нет, я все поняла, — сказала Дороти. — По крайней мере, мне так кажется. Ты боишься, что я смогу разочароваться в Биндабурре?
— Я не хотел бы, — ответил он, — чтобы ты приняла поспешное решение, о котором потом бы жалела. — Ты знаешь, моему отцу ты определенно придешься по душе, — призналась Дороти с полувздохом-полуусмешкой, глаза ее горели озорством. — Ты сделаешь из меня в конце концов самую практичную и рассудительную женщину на свете. Если так пойдет, то скоро я буду накидывать лассо на быков.
Гатри засмеялся, обняв ее еще крепче.
— А ты уверена, что ты не против?
— Да, пока я с тобой, — ответила она и получила поцелуй.
— Я начинаю склоняться к мысли, что нам все-таки можно сходить на ту вечеринку, — объявил Гатри, освобождая ее из своих объятий.
— Я не против, если мы и не пойдем. — Рядом с ним Дороти была на все согласна.
— Нет, ты была права. Тебе следует почаще встречаться с местными жителями. К тому же, — продолжал он, — думаю, пора мне снова увидеться с Бобом Фиоре и его женой.
Дороти резко поднялась, чувствуя, как холодок пробежал по ее спине.
— С его женой?
— С Шейлой. — Голос Гатри был полон горечи, и она вдруг поняла, кто вселил в него такое недоверие к женщинам.
— Так это в нее ты был влюблен? — проговорила Дороти спокойно.
Гатри подбросил в огонь еще одно полено.
— Мы собирались пожениться. — По лицу его, освещенному мерцающими отблесками костра, ничего нельзя было прочесть.
Дороти не хотелось ничего слышать про прежнюю его возлюбленную, но любопытство взяло над ней верх.
— Какая она была? — спросила она, отчаянно стараясь побороть в себе ревнивые чувства.
— Она была очень красивой, утонченной. — Гатри устремил свой взгляд на огонь, словно вспоминая. — Она была дочерью владельца небольшого имения неподалеку. Он и его жена боготворили Шейлу. Она была их единственным ребенком, и они души в ней не чаяли, балуя ее как принцессу, оберегая от всех возможных трудностей сельской жизни. Шейла никогда не ездила верхом и не работала в имении. Вместо этого она читала и мечтала. — Он помолчал и поправил палкой поленья в костре, стараясь не смотреть в сторону Дороти, которая сидела, обхватив руками колени, глядя на огонь. — Шейла всегда была не такой, как другие, — продолжил он после небольшой паузы. — Когда она была молоденькой девушкой, она была как фея, полная таинственной силы, которая просто завораживала. — Рот его перекосился. — Я не мог понять, что делало ее такой неземной. Однако позднее я узнал, что вся ее таинственность происходит от полного равнодушия к окружающему миру. Шейлу ничто не интересовало, кроме ее собственной персоны.
— Должно быть, ее заинтересовал ты, раз она согласилась выйти за тебя замуж, — тихо сказала Дороти.
— Ее заинтересовал не я, а мое состояние, — проговорил Гатри. — После того как мой прадед потерял Биндабурру, мой отец много трудился, построил новое имение, и мы процветали. Шейла видела в богатстве О'Нилов свой счастливый билет. Она была невероятно корыстна и внушила себе, что непременно должна стать богатой. Вначале она рассчитывала на меня, а потом подвернулся другой, получше.
