Барбара Брэдфорд - Удержать мечту. Книга 2
Очевидно, у Бриджит О'Доннелл ответ был наготове:
– О да, сэр. И не единожды за последнее время.
В зале раздались приглушенные вскрики.
– Не может быть! – весь напрягшись, воскликнул Энтони. Он начал подниматься на ноги, но Джон Кроуфорд остановил его и заставил замолчать, перехватив строгий взгляд коронера.
Тот добился тишины в зале, и тревожное перешептывание прекратилось.
– Пожалуйста, расскажите поподробнее о таких случаях, мисс О'Доннелл, – велел он.
– Да, сэр, – не колеблясь отозвалась она, но, прежде чем продолжить, бросила быстрый взгляд на Энтони.
Дэзи, не отводившей глаз от лица Бриджит, показалось, что она увидела в этом ее взгляде раскаяние. Бриджит О'Доннелл вновь обратилась к коронеру:
– В последние недели своей жизни покойная графиня стала на себя не похожа, как уже говорил его светлость. Неоднократно в моем присутствии она устраивала истерики и как-то наедине пожаловалась мне, что ей незачем жить и что лучше бы ей умереть. В последний раз она угрожала свести счеты с жизнью примерно за неделю до смерти. Как-то днем она приехала в Клонлуглин, но кроме меня никто ее не видел. Его светлость уехал из поместья вместе с мистером Ламоном, а графиня Дунвейл находилась в Дублине. Так или иначе, сэр, ее светлость очень расстроилась и все время повторяла, что хочет умереть. В тот день она беспрерывно плакала, и хотя я пыталась успокоить ее, она ударила меня по лицу. В тот же миг она, похоже, опомнилась и рассыпалась в извинениях. Я заварила чаю, и мы какое-то время сидели на кухне и разговаривали. Именно тогда она кое в чем мне призналась. Она сказала, что величайшая трагедия ее жизни – отсутствие детей. – Бриджит замолчала, чтобы перевести дух, после чего продолжила: – Леди Дунвейл снова разрыдалась, но уже тихо, горько и добавила, что она бесплодна, что детей у нее быть не может. Я снова попробовала утешить ее, сказала, что она молодая женщина, что жизнь принесет ей еще много хорошего и что она может начать жить по-новому. Она чуть-чуть успокоилась, и немного позже, когда она уезжала, мне показалось, что настроение у нее несколько улучшилось. – Бриджит откинулась назад и опустила глаза на свои руки. Подняв снова взгляд, посмотрела прямо в лицо коронеру и отчетливо произнесла: – Я думаю, что ее светлость действительно покончила с собой, сэр.
Коронер вновь принялся изучать лежавшие перед ним бумаги.
В зале суда царила мертвая тишина. Ни движения, ни шепотка.
Дэзи украдкой огляделась вокруг. Присяжные сидели с задумчивым видом, и у нее не осталось сомнений, что рассказ Бриджит О'Доннелл произвел на всех глубокое впечатление. Он дал полное представление о состоянии ума несчастной женщины, о ее горе и отчаянии. Метнув короткий взгляд на Энтони, она поразилась его неестественной бледности и тому, как сильно билась жилка у него на виске. На его лице была написана острая боль.
Голос коронера нарушил напряженную тишину. Он посмотрел на Майкла Ламона и сказал:
– Поскольку вы работаете у лорда Дунвейла и по долгу службы управляете поместьем Клонлуглин, вы, очевидно, встречались за последние несколько недель с покойной. Вы можете что-нибудь добавить к рассказанному мисс О'Доннелл?
Ламон откашлялся и произнес подавленным тоном:
– Вряд ли, сэр. Я никогда не слышал, чтобы ее светлость говорила о самоубийстве, и мне ближе точка зрения лорда Дунвейла, что она не относится к числу тех женщин, которые могут нанести себе серьезный вред. Однако… – после минутного колебания он добавил: – Я могу подтвердить все сказанное о ее состоянии… мисс О'Доннелл права. Я беседовал с леди Дунвейл около двух недель назад, и она находилась в чрезвычайно подавленном расположении духа. – Он нервно кашлянул. – И еще – она была выпивши. И сильно. Однако сильнее всего меня поразила ее глубочайшая депрессия. Казалось, она гнулась к земле под ее тяжестью. Но больше мне нечего добавить. Леди Дунвейл не сообщила мне причину своего состояния, а я не спрашивал. Я думал, мне не положено вмешиваться в личную жизнь ее светлости. Я ведь работаю у лорда Дунвейла, и это было бы нарушением субординации с моей стороны.
– Спасибо, мистер Ламон. – Коронер повернулся вместе со стулом и обратил свой взгляд на сержанта полиции. – Сержант Макнамара, можете ли вы пролить свет на состояние духа и рассудка леди Дунвейл?
– Ну, ваша честь, боюсь, все, что я расскажу, я знаю из вторых рук, – начал Макнамара, потирая подбородок и грустно покачивая головой. – За последние несколько недель мне не представилось возможности побеседовать с ее светлостью. Причем, ваша честь, я знал, что она посещает поместье Клонлуглин. Я видел ее маленькую красную машину, проезжавшую по деревне. И за последнее время в деревне порой поговаривали о ее странном поведении, что вроде как подтверждает сказанное мисс О'Доннелл и лордом Дунвейлом о переменах в ее характере.
– Вы составили свое мнение о причинах смерти? – спросил коронер.
– Ну, ваша честь, у меня в разное время возникло несколько разных версий, – ответил Макнамара, важно расправив плечи. – Сперва я думал, что ее светлость погибла в результате несчастного случая. Позже, должен признать, я склонялся к версии самоубийства. Еще я гадал, нет ли тут чего похуже, ведь ее светлость действительно умерла при таинственных обстоятельствах. – Макнамара достал блокнот, открыл его.
– Немного позже, когда вас вызовут для дачи показаний, вы сможете обнародовать результаты вашего расследования, – остановил его коронер.
– Слушаюсь, сэр, – ответил сержант, резко захлопнув блокнот.
Коронер свел ладони вместе и обратился к залу:
– Долгом и обязанностью нашего суда является установить причины и обстоятельства смерти Минервы Гвендолен Стэндиш, графини Дунвейл. Выслушав показания свидетелей, суд должен вынести решение, повлекли ли смерть естественные или неестественные причины, явилась ли она результатом несчастного случая, самоубийства или убийства, совершенного известными или неизвестными суду лицами.
Энтони вызвали к барьеру и попросили как можно подробнее припомнить события предыдущей субботы. Энтони говорил спокойным голосом:
– В тот день под вечер моя мать позвонила из Довер-хаус. Она видела, как машина моей жены заехала на территорию поместья и направляется к главному зданию. Учитывая имевшие место в последнее время неприятные сцены между моей женой и мной, я решил покинуть Клонлуглин. Я рассчитывал, что, поняв, что меня нет дома, моя жена уедет, и мы таким образом избежим дальнейших неприятностей и волнений. Я поехал на озеро в «лендровере». Пробыв там совсем немного времени, я заметил вдали красную малолитражку жены. Я стоял под деревом на берегу и вернулся к своей машине, намереваясь уклониться от встречи. Но она не заводилась – похоже, сел аккумулятор, поэтому я отправился к дому пешком, сделав большой крюк, чтобы не столкнуться с супругой. Когда я пришел домой, то поговорил с матерью по телефону, и немного позже она приехала ко мне на обед. Около полдесятого я проводил мать до Довер-хаус, вернулся домой и несколько часов работал в библиотеке с бухгалтерскими книгами поместья. Затем – лег спать. Я не знал, что моя жена осталась на территории поместья до тех пор, пока следующим утром меня не разбудил мистер Ламон и не сообщил мне, что нашел… – голос Энтони сорвался, – …тело моей жены в озере. – Он снова замолчал, глубоко набрал в грудь воздух, и закончил с неизбывной горечью в голосе и со слезами в глазах: – Мне следовало бы подождать жену у озера – поговорить с ней. Возможно, тогда она осталась бы в живых.
