Вера Ветковская - Танец семи покрывал
Коньяк вылился на домашние тапочки Чона.
Зара гибким движением встала перед ним на колени.
— Дай-ка я тебя переобую, — сказала она, глядя на него снизу вверх.
С коротким гневным криком Чон пнул бутылку и убежал прочь…
Наконец, как-то утром он проснулся от запаха знакомых духов — рядом с ним, подперев лицо ладонью, лежала Зара, совершенно голая.
Несколько секунд они смотрели друг на друга, а потом начали обнимать друг друга с такой силой ненависти и любви, что захрустели кости…
После этого наступило сплошное безумие.
Зара подстерегала его повсюду, в разных углах дома, нисколько не заботясь о том, что их могут увидеть, даже напротив, желая этого.
Она требовала, чтобы он бросил Свету и уехал вместе с нею в Москву.
Зара хотела учиться в эстрадно-цирковом училище и была уверена, что поступит туда. Она убеждала Чона, что и ему Москва тоже необходима как воздух. В наших палестинах ни он, ни она никогда ничего не добьются, а там их обоих ждет слава, деньги, любовь, свобода, все-все, что только может дать человеку эта жизнь, если только он не спасует перед трудностями, как перед любящей женщиной.
Чон слушал ее и поражался — откуда в этом юном существе столько честолюбия, столько высокомерной, страстной силы и цинизма.
— Ну и что из того, что Света мне сестра, — пожимала плечами Зара. — Я люблю тебя! Ты мне больше чем родной! Мы с тобой одной крови! Все другие, — пренебрежительно говорила она, — бескрылые, обыкновенные, скучные! Света — певица, а ведет себя так, будто она — никто! Совсем не придает значения своему таланту! Как так можно? Нет, мое имя очень скоро будет известно всему миру, увидишь! И твое тоже, Павел!
А потом все смешалось в такой густой клубок чувств и событий, что Чон, сколько позже ни пытался припомнить их последовательность, ничего толком не понимал: в памяти остался только разговор со Светой, потрясенной двойным вероломством сестры и мужа, но сумевшей сохранить чувство собственного достоинства и скрыть то, что она узнала, от родителей. Вину за развод Чон взял на себя, сказав, что в Москве у него есть любовь. Чон переехал к матери, которая долго не хотела его принимать, потому что у нее в этот период был бурный роман с молодым человеком. Ревность к Ибрагиму, с которым Зара напропалую кокетничала, гибель Шалахова, по пьяной лавочке врезавшегося на своем «жигуленке» в дерево, — все это как будто вытолкнуло их обоих, Зарему и Павла Чонгара, из родного городка.
Зара сказала родителям, что едет в Москву поступать в училище, куда благополучно и поступила, сняв для себя квартирку, а Чон уехал вслед за нею, долгое время кочевал по знакомым, — Зара почему-то не пускала его жить к себе, редко даже позволяла ему оставаться у нее на ночь, — а потом Пашка Переверзев свел его со знаменитым скульптором, который оставил на них с Пашей свою мастерскую и укатил за границу.
Глава 16
Прощание
— Ты знаешь, что со мной нельзя так обращаться, — спокойно, внушительно повторил Чон.
— А со мной так можно? — яростно выдохнула Зара.
— С тобой нельзя иначе. — Чон еще туже намотал волосы девушки на кулак.
Несколько секунд они смотрели друг на друга, как два смертельных врага, потом Чон впился в губы девушки поцелуем, так что зубы стукнулись о зубы.
Он обнимал ее с такой свирепой нежностью, словно хотел задушить.
Наконец, Чон оторвался от Зары, опустился на скамейку, стер помаду со своих губ.
— Ненавижу твою помаду, — произнес он.
— А что еще ты во мне ненавидишь? — промокнув платком снова выступившую на щеке кровь, ожесточенно поинтересовалась Зара.
— Все ненавижу.
— Дурак, — присаживаясь рядом с ним, сказала Зара. — Порез будет заживать долго… Что мне теперь сказать Лобову?
— Скажешь, что тебя заклеймил за твою низость мужчина, — совершенно успокоившись, сказал Чон.
— Я потому кажусь тебе низкой, что слишком много знаю о тебе, Чон!
— Что ты знаешь обо мне такого, чего бы я сам о себе не знал?
Зара окинула его злым взглядом.
— Это ты убил Ибрагима, — сказала она.
Чон вздрогнул.
— Ну-ка, ну-ка, это что-то новенькое, — высокомерно произнес он, но в его голосе не было уверенности. — Как же это я его убил?
— Ты знал, что ему нельзя пить, и специально напоил Ибрагима, зная, что он на колесах… Ты завидовал его таланту и зверски ревновал меня к нему!
— Никому я не завидовал, — угрюмо отозвался Чон.
— Еще скажи, что не ревновал!
— Ты с ним спала?
— Сколько можно спрашивать у меня одно и то же! — вырвалось у Зары. — Да! Нет! Нет! Да!
— Врешь, — проскрежетал Чон.
— Что вру — что спала или что не спала? — подначивала его Зара.
Чон скрипнул зубами.
— Мне уже наплевать на то, с кем ты спала, а с кем нет, — сказал он.
— Ты сам подложил меня под Лобова, — напомнила ему Зара. — Ты ничего не мог сделать для меня, Павел, ты знал, чего потребует от меня этот тип…
Чон снова закурил сигарету, мрачно глядя перед собою.
— Это так. Просто мне хотелось отделаться от тебя, наконец.
— Но тебе это не удалось, Чон, — проговорила Зара. — Ты по-прежнему хочешь меня.
— Я не люблю тебя.
— Это другой разговор. Но ты без меня жить не сможешь, — убежденно заметила Зара.
Чон, засунув руки в карманы, сделал несколько затяжек и выплюнул сигарету.
— Оставь мальчишку, — совершенно другим, умоляющим тоном произнес он.
— Стефана-то? Да если я брошу его, он с ума сойдет! — ухмыльнулась Зара.
— А если я возьму и расскажу ему о тебе?
— Тогда тебе придется рассказать все о себе его сестре, — ехидно заметила Зара. — А ты вроде собираешься на ней жениться… Ты правда хочешь этого, Чон?
— Правда.
Зара немного помолчала. Лицо ее помрачнело.
— Ты любишь ее?
Чон не ответил.
— Любишь, — вздохнула Зара. — Понятно. Я-то сначала думала, что ты просто приводишь в действие наш с тобой план. Помнишь, мы договаривались, что кто-то из нас женится или выйдет замуж для прописки, а потом… У тебя ничего не получится с ней, Павел.
Чон пристально посмотрел на нее, пытаясь понять, искренне говорит Зара или нет. У этой девушки была такая богатая голосовая палитра, что понять это было почти невозможно.
— Почему?
— Во-первых, потому, что ты не сумеешь выбросить из головы меня…
— С этой проблемой я справлюсь, — пообещал Чон. — Дальше.
— Нет, ты не так силен, как кажется, — промолвила Зара таким печальным голосом, точно душевная немощь Чона угнетала ее. — Во-вторых, ты сам говорил, что она талантливей тебя… А уж через это тебе точно не переступить. Ты не сможешь жить с человеком, который занимается тем же, чем и ты, и делает это лучше тебя…
