Ника Сафронова - Все мужчины её жизни
– Нет, ну это, конечно, полная чушь, – нахмурилась Вероника, – но над креативом действительно стоит хорошенько подумать. Давайте думайте!
И она ушла наверх в кабинет.
А мы с Оксанкой рухнули как подкошенные и еще какое-то время никак не могли прийти в себя.
Я, кстати, Дорохову после этого вечера стала называть порошочек-девочка. А она мне чуть что сразу: «Давай, Ира, так, чтоб зажгло изнутри».
Еще в эту смутную неделю, оставшуюся до презентации, я успела пригласить на свидание Альбиноса. Вышло это как-то само собой. В один из наших ежевечерних сеансов.
Альбинос в этот раз подступался ко мне с разговорами о моем видении счастья.
«Сударыня! – писал он. – Что Вам нужно для того, чтобы чувствовать себя абсолютно счастливой?»
«Мне кажется, сударь, понятия абсолютного счастья не существует. Человек всегда оставляет место для недовольства. Даже если в жизни все удается, он воспринимает это как должное. А чтобы быть хоть чуточку несчастнее, он будет сетовать на погоду…»
«И все же случаются моменты! Вы можете вспомнить хотя бы один, когда Вы были счастливы безоглядно?»
«Могу. И даже не один. Но Вам я ничего не скажу. Потому что Вы знаете обо мне уже достаточно много. Я же о Вас – почти ничего».
«Вы хотели бы знать обо мне больше?»
«Вне всяких сомнений. Я бы увиделась с Вами».
Альбинос прислал улыбку: «Вы уверены в этом, сударыня?»
«На все сто процентов, сударь…»
Вот так и получилось, что в восьмом часу вечера за день до презентации я прогуливалась по Гоголевскому бульвару и считала минуты до встречи. Волновалась. Специально тянула резину. Не хотела заходить в это кафе, которое он назвал, раньше оговоренного времени. Наоборот, хотела чуть-чуть опоздать, а потом войти и моментально увидеть его. Я была уверена, что сразу его узнаю. Он будет обязательно таким, как Алекс до почернения зубов. Может, он будет чуть менее лысым. И даже, наоборот, с густой шапкой волос. Но манера держаться, а главное, говорить у него будет точно такой же.
Ровно в тридцать пять минут я, рискуя быть сбитой, перебежала дорогу и углубилась в арбатские дворы. Прошла под облетающим кленом мимо какого-то старого дома. Свернула налево – и тут же увидела нужную вывеску. Чем-то мистическим мне дыхнуло в лицо. От уводящих под землю ступеней, от дубовой двери с медным кольцом, от человека, притворно улыбающегося на входе… Мне казалось, что, как только я окажусь по другую сторону этой двери, меня утянет в другую эпоху. Туда, где обращение «сударь» будет вполне уместным. Туда, где пластинки ставят на патефон. И туда, откуда я уже никогда не смогу вернуться назад.
Что же такого сделал со мной это виртуальный маньяк, что я окутана облаком мистицизма?
Я шагнула в низкий прокуренный зальчик.
Всего несколько столиков. Полумрак. Играет странная тихая музыка. За стойкой – не менее странный бармен. Усы и волосы чернее черного. Цыганские глаза. Они-то больше всего и пугают.
Я в нерешительности остановилась посередине зала. Осмотрела немногочисленных посетителей. Все говорили очень тихо, как будто плели заговоры. На меня почти никто не обратил внимания. Только бледный парень с белыми, чуть удлиненными волосами, листающий при свече какую-то книгу. Он покосился, тронул за стебель розу, лежащую перед ним, но тут же снова углубился в прочтение.
– Присаживайтесь, – сказал мне бармен, протирающий полотенцем и без того отсвечивающий идеальной чистотой фужер. – Вина?
– Не откажусь, – кивнула я, занимая единственный пустующий столик. – Красного, полусухого.
– Как пожелаете…
Я сидела, чувствуя себя не в своей тарелке. Мне казалось, все только делают вид, что им нет до меня никакого дела. На самом деле исподволь наблюдают. Как я стану поступать, если Альбинос не придет? Убегу? Разрыдаюсь? Буду ждать до последнего?
Я допила свое вино почти до середины, когда бледный юноша с розой все-таки осмелился подойти.
– Простите, вы Ирина?
Ах ты, черт! Значит, вот так ты выглядишь, да? Студент, страдающий лихорадкой и приступами романтизма?
Я прокашлялась – от вина запершило в горле.
– Да, я Ирина. Вы Кум?
– Нет, Кум просил передать вам эту розу и свои извинения. Он сегодня не сможет прийти на встречу.
– Ах, вот оно что! Так он не придет? – с облегчением воскликнула я. Но в то же время испытала горькое разочарование, что встреча не состоится.
– Нет, не придет, – подтвердил курьер.
Он собрался уже было улизнуть, но я схватила его за руку:
– Погодите минутку! Расскажите мне, кто такой Кум! Как он выглядит? Какого он возраста? Чем занимается?
– Извините, но я ничего не знаю о нем, – сделал юноша сочувствующее лицо. – Я здесь просто пил кофе. Ко мне подошла какая-то женщина и сказала, что в половине восьмого сюда явится девушка. И, если я еще буду здесь, попросила передать ей розу и извинения. Так что… – Парень, улыбнувшись, развел руками. А потом быстро направился к выходу.
Вот интересно, как это понимать? Соврал? Не было никакой женщины? Бережет по просьбе хозяина маску инкогнито? Или Кум – это и есть эта женщина? Или все-таки Кум – это и есть этот парень? Решил, что, если я ему не понравлюсь, просто избавится от цветка и сбежит? Может быть… И как раз-таки Альбинос очень к нему подходит.
Запутавшись окончательно, я решила непременно прояснить этот вопрос во время ближайшего сеанса. Но Альбинос на сайте знакомств ни этим вечером, ни следующим так и не объявился.
А тут как раз наступил долгожданный день презентации. Была суббота, и мы с Дороховой с утра пораньше собрались у меня. Оксанка по моему наказу приволокла из дому все сексуальные шмотки, которые только смогла найти. Я вытряхнула свои наряды женщины-обольстительницы.
Стоя теперь перед огромной свалкой тряпья, мы задумчиво чесали в затылках. Подступаться к этой куче было жутковато. Главное, непонятно с какого боку.
– Ну, давай, Ирка, подбери мне что-нибудь, чтоб зажглось изнутри! – решилась наконец Дорохова.
– Ладно, попробую.
Я придирчиво осмотрела подругу. Выглядела она сегодня очень даже неплохо. За исключением прически. Но это дело было легкопоправимое. Главное, не наблюдалось кругов под глазами и землистого цвета кожи, присущих Оксанке в последнее время.
– Так, ты у нас сегодня буде-е-ешь…
– Я тебя умоляю, только не Синдереллой!
– Нет, ты будешь Пеппи – Длинный Чулок!
– Чего-о? Скажи лучше – Пеппи – Синий Чулок!
– Молчи! Посмотри, как ты обросла! Сделаем тебе вот из этого… – я потрогала кончики отросших Оксанкиных волос, – …озорную косичку, и ты наденешь вон то короткое черное платьице.
