Кайли Адамс - Как в кино
Септембер посмотрела на цветы, как на кучу мусора на обочине дороги, и брезгливо отодвинула от себя вазу.
– Ты хотела сказать, что я невообразимая стерва?
– Точно.
– Но не злобная, коварная, нападающая со спины стерва?
– Нет.
Септембер склонила голову, покорно принимая оценку.
– Ладно, с этим я еще могу жить.
– Так что у тебя произошло с Грегом?
– Мы занимались сексом под душем, и он сказал, что окончательный список кандидаток на роль Никки уже составлен и что кастинг неминуем. Но хитрый ублюдок все-таки бросил мне кость, он сказал, что есть еще роль психиатра, которая мне подойдет больше. Нечего и говорить, что я не разрешила ему воспользоваться моим хорошим шампунем.
– Ты имеешь в виду «Белую орхидею»?
Септембер кивнула.
– Ты поступила правильно, Грег его не достоин. Но насчет роли второго плана он прав. Роль довольно заметная, не то что крошечный эпизод, который достался Фэй Данауэй в «Афере Томаса Крауна». У тебя будет несколько бурных сцен.
Септембер вздохнула:
– На самом деле мне очень хочется сняться в комедии. Я только что снялась в сериале «Ну всего несколько кусочков, Дженни!». Извини, я всегда произношу это название громко, потому что там в конце стоит восклицательный знак.
– Но зато «Грех греха» – художественный фильм, – возразила Татьяна. – Солидный бюджет, хорошая реклама. Было бы глупо от него отказываться. Кто знает, может быть, мы даже будем сниматься вместе.
Септембер просияла:
– Это было бы здорово. – Она хлопнула ладонями по столу. – Ладно, я попробую. Между прочим, это означает, что ты просто обязана получить главную роль. В окончательном списке есть и Кортни Лав, а ее я не смогу терпеть три месяца. Во сколько у тебя прослушивание?
– В десять.
– Я помогу тебе подготовиться. Самое главное – явиться в образе. Именно так я поступила, когда меня утвердили на роль в «Открытках из Парижа». Между прочим, за эту роль я получила «Оскара», я когда-нибудь об этом упоминала?
– Да, кажется, это всплывало в разговоре. Татьяна усмехнулась. Септембер находила способы ввернуть в разговор упоминание о се «Оскаре» по меньшей мере один раз в день. Статуэтку она хранила в ванной, таким образом она обязательно несколько раз в день оказывалась лицом к лицу со своей наградой. Септембер уставилась в пространство.
– Я пытаюсь выкинуть из головы «Кровавую Мэри» и представить, как бы оделась Никки Александер. – Она затараторила: – Ну во-первых, Никки бы не надела нижнее белье...
Татьяна услышала, как в соседней комнате взвизгнул Итан.
– Не волнуйтесь, – крикнул Джек, – он просто возбужден. Тут танцует такой рыжий зверь, кажется, это По. Когда будете готовы, дайте мне знать.
Татьяна прикусила нижнюю губу.
– Вообще-то мне сейчас полагается тренироваться.
– На это нет времени! – отрезала Септембер. – Пошли посмотрим, что у тебя в гардеробе.
Она встала. В эту минуту в комнату влетел Энрике, в руках у него был пакет из бакалейной лавки, но ничего с эмблемой «Старбакса». Татьяна подумала, уж не придется ли нанимать ему помощника, чтобы он хоть что-нибудь делал как надо.
– Слава Богу! – воскликнула Септембер. – Брось все и приготовь мне «Кровавую Мэри».
Энрике застыл.
– Я точно знаю, что у нас нет томатного сока. Септембер всплеснула руками:
– Ладно, черт с тобой, я согласна на диет-колу. Татьяна подошла к Энрике и отвесила ему легкий подзатыльник.
– Ой! За что?
Он поставил пакет и потер место удара.
– Есть ли среди моих личных или профессиональных знакомых хотя бы одна женщина, с которой ты не переспал?
– Есть. Твой новый агент, Клео Марс.
– Она лесбиянка.
– Проклятие, – пробормотал Энрике. – Как ты считаешь, у нее это твердая позиция или она еще может передумать?
Он засмеялся и стал выкладывать покупки. Дезодорант «Секрет» он бросил Татьяне. Та еле-еле успела его поймать.
– Ты хороший вратарь, – похвалил Энрике.
Септембер кашлянула, напоминая о себе. Энрике достал из холодильника банку диет-колы, открыл и протянул ей.
– Вот держи. Теперь малыш может идти баиньки. Септембер повернулась к Татьяне:
– Знаешь, я никак не могу найти себе нового личного помощника.
– Это потому, что ты в черном списке, – подал голос Энрике из кладовки.
Септембер заметно встревожилась:
– В каком таком черном списке?
– У личных помощников есть своя ассоциация, раз в месяц мы устраиваем собрания.
– Все личные помощники собираются в одном месте? – уточнила Септембер.
Энрике кивнул.
– Какой ужас! А это законно?
– Ты в нашей отрасли что-то вроде Мерфи Браун[11], – пояснил Энрике. – За последние три года ты сменила сорок шесть помощников. – Он пожал плечами. – Сама понимаешь, какие разговоры ходят.
Татьяна не смогла удержаться и расхохоталась. Септембер стала оправдываться:
– Я никого никогда не увольняю без серьезных оснований.
– Одну девушку ты уволила за то, что она не смогла перевести письмо, написанное по-японски, – напомнил Энрике.
Септембер бросила на него взгляд, полный негодования.
– Я получила письмо от поклонника из Токио, естественно, мне хотелось узнать, что он написал. А от нее не было никакого толку.
Энрике прервал свое занятие, выпрямился и оглядел кухню:
– А где близнецы?
Септембер сделала еще глоток из банки.
– С ними сидит Джек.
– Кто такой Джек?
– Мой новый персональный тренер, – ответила Татьяна.
Энрике как-то странно кивнул: – Все ясно. Теперь осталось только найти няню, чтобы она тебя тренировала, и тогда все будет в порядке.
Глава 7
Констанс Энн сидела в середине зала на огромной розовой подушке, окруженная детьми самых разных возрастов. Здесь были представлены все расы и цвета кожи – белые, черные, латиноамериканцы, азиаты, арабы, – прямо настоящая Организация Объединенных Наций. Когда работали камеры, дети пели и ходили хороводом вокруг Констанс Энн, кукла-марионетка панда Пеппи в ее руках подпрыгивала в такт музыке.
Хлоп, хлоп, хлоп; хлоп, хлоп, хлоп!
Вес, кто любит арахисовое масло; хлоп, хлоп, хлоп!
Все, кто любит друг друга; хлоп, хлоп, хлоп!
Все, кто счастлив; хлоп, хлоп, хлоп!
Хлоп, хлоп, хлоп; хлоп, хлоп, хлоп!
– Гроб, гроб, гроб! – завизжала Констанс Энн. Она дернула марионетку и зашвырнула ее за пластиковую ленту, отмечающую границы съемочной площадки.
– Снято!
Уилл Хейес, режиссер, взъерошил свои жесткие, рано поседевшие волосы и с опаской посмотрел на звезду телешоу.
– В чем дело?
– Ты что, и слепой и глухой? Не слышишь и не видишь, что вон тот толстяк в красном свитере сбился с ритма?
