Вера Кауи - Богатая и сильная
Поднимайтесь, сэр. Пятый этаж. Квартира восемнадцать. Лифт — как раз позади вас…
— Благодарю.
Кабина лифта была отделана в стиле модерн розовым стеклом, в ней стояла большая бронзовая декоративная ваза с искусственными цветами, и Харви поморщился, вспомнив обилие свежих букетов в Мальборо.
Здание было довоенной постройки.
Дверь квартиры восемнадцать оказалась выкрашенной в белый цвет, на карточке в медной рамке написана фамилия ШЕРИДАН. Пол владельца квартиры оставался неизвестным. По непонятной причине это добавило раздражения Харви. Все это проклятое дело напоминало русских кукол, матрешек, которых Ричард как-то привез из Москвы в подарок Ньевес. Только откроешь одну — внутри нее находишь другую. И беспрестанные, с тех пор как прочли завещание, причитания Касс начали вспоминаться ему. У него появилось ощущение, что она опять, в который раз, окажется права.
— Что, как, почему и когда, Харви, — помахивая в такт пальцем, говорила она. — Я бьюсь в потемках — буквально до синяков. Как только сможешь, пролей хоть какой-нибудь свет на все это… И мы будем благодарны — будем ли? — узнав, что нас ожидает. Я знаю, ты сделаешь все наилучшим образом, но, по правде говоря, готова к худшему.
Дан Годфри высказался довольно ясно относительно того, что должен сделать Харри.
— Прежде всего, — сказал он вкрадчиво, — ты оказываешься первопроходцем. Неизведанные территории, девственные места и так далее. — Он подло усмехнулся. — Я говорю в переносном смысле, разумеется.
Все мы знаем, что ты надежен, как стена, и питаешь склонность — стоит ли это скрывать? — к нашей семье.
Не забывай, пожалуйста, что мы, в свою очередь, расположены к тебе.
— Я знаю свой долг, — ответил Харви сухо.
— И выполняешь его! — с энтузиазмом подхватил Дан. — Пока твои пристрастия не изменились.
Его колкости задели Харви.
— Это ты привык менять пристрастия!
— Верно, но ведь мисс Хелен Темпест симпатизирует не мне… И не я, а ты отправляешься к мисс Внебрачной.
— У меня к ней дело, а не фантазии! — не сдержавшись, воскликнул Харви.
Ответом ему была лучезарная улыбка.
— Чудесно. Это оставляет простор для моих фантазий.
Даже Марджери хотела, чтобы он приукрасил ее.
— Хорошо бы ты сумел сказать обо мне несколько добрых слов, — льстивым тоном обратилась она к Харви. — Бог свидетель, это никому еще не помешало…
Но что смутило Харви, так это слова Хелен, которые подтвердили ему истинность вкрадчивых речей Дана.
— Я уверена, что ты сделаешь для нас все возможное, — прошептала она, а взгляд ее прекрасных глаз обжег его.
Каждый хочет добиться своего, с осуждением подумал Харви, берясь за дверной молоток. Будь я проклят, если стану содействовать кому-нибудь из них…
Дверь открылась, и он остолбенел. Он был готов увидеть фотомодель, но не ожидал, что перед ним предстанет ожившая статуя. Он не сводил с нее глаз. Она молчала. Шляпа мгновенно оказалась у него в руке.
— Мисс Элизабет Шеридан?
Она не спеша оглядела его с головы до ног.
— Мистер Грэм?
Он поклонился вежливо, на старинный манер, а мысли его лихорадочно роились.
— Входите. — Она отступила на шаг и впустила его в небольшую квадратную прихожую. Надо сознаться, думал он в смятении, она выглядит потрясающе! Ни ее досье, ни даже фотография не дали ему представления о ее реальной внешности. Он вспоминал ее данные.
Рост — 6 футов . Вес — 150 фунтов . Волосы — белокурые. Глаза — зеленые. Цвет кожи — светлый. Если ее размеры выходили за рамки стандарта нашего времени, когда красивым считается тот, кто миниатюрен, то лицо, несомненно, было ее богатством. Но рядом с ней думалось не о размерах, а о величии. Она выглядела царственно. Была подобна статуе. Быть может, Юноны? Мысль о богине напрашивалась сама собой при взгляде на спадающие до пола складки ее зеленого шелкового кафтана и забранные в высокую греческую прическу белокурые волосы. Она обладала королевской мощью и ошеломляющей красотой. Только что спустилась с Олимпа, в смятении подумал Харви. Он не мог отвести от нее глаз и пришел в себя, только когда она взяла из его руки мокрый зонтик и поставила его в стояк.
— Простите, — поспешил он извиниться. — Погода скверная. По-моему, когда бы я ни приехал в Лондон, здесь всегда идет дождь.
Негнущимися пальцами он расстегнул пуговицы, а пока она вешала его пальто и шляпу, нервно поправлял и без того безукоризненно правильно повязанный галстук, затем последовал за ней по короткому коридору в огромную гостиную, где глубокие тени и яркий свет смягчал горевший в камине огонь, который несказанно обрадовал Харви. Все в комнате было либо простого белого цвета, либо различных оттенков зеленого: потолок и стены белые, ковер, мебель и сотни цветов в горшках — зеленые, белые коврики лежали на паркетном полу цвета меда, бархатные портьеры были немногим темнее изумрудных глаз Элизабет. Полукруглые ниши по обе стороны камина были забиты книжками в бумажных обложках, в одном углу располагался музыкальный центр, в другом стоял цветной телевизор. Над камином висела репродукция Брейгеля, коричнево-ало-золотая, а перед ним стояли две парные небольшие кушетки, обтянутые темно-зеленым, почти черным, бархатом. Девушка расположилась на одной из них. Тогда он осторожно присел на краешек другой, не забыв поддернуть брюки с острой, как нож, складкой, и попытался собраться с мыслями.
— Простите меня за столь поздний час, — начал он, сам себе напоминая диккенсовского злодея, — и за некую двусмысленность визита, но все это сейчас выяснится, уверяю вас… — Да, она ошеломила его. Поэтому он поспешил заговорить о причине, которая привела его сюда.
— Прежде чем мы начнем, — его пальцы скользнули в карман жилета, из которого свисала золотая цепочка от часов, а на ней брелок — крошечный розовый поросенок, — я думаю, будет правильно сначала установить личность каждого из нас. Вот моя карточка.
Его визитная карточка была напечатана на отличного качества плотной бумаге изящным шрифтом и вполне соответствовала его собственному безупречному виду.
Превосходно сшитый костюм, лицо главного судьи, узкая, как у борзой, голова, черные блестящие волосы, так тщательно причесанные, что казались нарисованными, небольшие черные, похожие на пуговицы глаза, в которых все еще было заметно испытанное им потрясение, плотно сжатые губы.
Она держала его карточку в руке: «Харви У. Грэм, „Харкорт, Грэм и Спенсер“, адвокаты, Бей-стрит, Нассау».
Она подняла на него глаза. Ледяной взгляд коснулся его лица.
— Какое дело может быть ко мне у багамского юриста? — голос был холоден так же, как и она сама.
