Галина Полякова - Курортный роман с продолжением
– Жаль, в столб соляной не обратился, как она, – презрительно процедила Катя. – Аж засахарился весь…
Михаил возглавил подъем по узкой металлической лестнице, ведущей на набережную. Катю трясло от гадливости, когда взгляд упирался в шевелящиеся под рубашкой лопатки. Она, как малолетняя дурочка, поверила в бескорыстное благородство Тарасовича. Едва знакомый человек в трудную минуту протянул ей руку помощи, повел себя как джентльмен, как настоящий рыцарь. А его отношения с женщинами ее не касались. Кто она, чтобы осуждать поведение взрослого свободного мужчины? Он был старше Жоры, казался серьезней, солидней. Еще и лысина эта, и очки, придающие любой внешности что-то добродетельное, даже интеллигентное… Но сегодня этот «интельмен» еще раз доказал, что бесплатного сыра не бывает, а благородные рыцари существуют только в ее глупой, набитой книжной романтикой голове. Кто бы подумал, что именно Жорик окажется более стойким и праведным товарищем? Сам не стал пялиться на нее и брата пытался удержать.
Девушки ждали их на набережной. До санатория дошли все вместе и остановились у корпуса. Жора незаметно отделился от компании и, заглянув в холл, шепнул Кате, что путь свободен. Она быстро попрощалась и скрылась за стеклянными дверями. Но, поднявшись на свой этаж, в номер не пошла, а проскользнула на темную коридорную лоджию. Отсюда хорошо было видно веселое общество, не спешащее расходиться. Первыми откланялись Тарасович и Марина, растворившись в лабиринте аллей. Оля и Лиля остались с Жорой. Он рассказывал им что-то забавное, гримасничая и жестикулируя, а девушки заливались хохотом. Неожиданно, все пожали друг другу руки и разошлись в противоположные стороны. Подруги двинулись по дорожке вдоль корпуса, а Жора, заложив руки за спину, продефилировал к центральному входу.
Катя устало опустилась на кровать. Пляжную сумку она оставила в домике. Там же и Оля прислонила к стене зачехленную гитару. «Утром она забежит за ней. Сегодня у них не получилось. Неутомимый Мишель первым занял обитель любви. Но младший брат не намерен томиться до утра. Кто-то еще поджидает его этой ночью. Судя по Оле и Лиле, у него полно знакомых женщин за пределами лечебного пляжа…»
В дверь тихо постучали. Тася плескалась в душе, и открывать пошла Катя.
– Кто? – настороженно спросила она.
– Свои. – Голос принадлежал Жоре.
– Что надо? – нахмурилась Екатерина, открыв дверь.
– Просто узнать хотел – добралась нормально?
– Жива, как видишь. А тебе податься некуда? Бункер забаррикадирован? Переночевать-то пустят?
– Хочешь, прогуляемся? – предложил Жора, не ответив на ее вопросы.
– Нагулялась сегодня, да и корпус скоро закроют. В гости не приглашаю.
– Кать, не обижайся на Мишку, – понуро выдавил Жора. – Он немного перебрал, вот и повел себя. Не бери в голову…
Катя промолчала. Уже бесполезно было рассказывать ей о достоинствах старшего брата, окажись он каким угодно замечательным – былинным богатырем, единолично разметавшим легионы врагов отечества, обладателем всех на свете медалей за спасение утопающих или прославленным полководцем всех времен и народов. Над тем, что было когда-то Михаилом Хорунжием, уже был воздвигнут памятник, мемориал, монумент с обелиском. Стоило только вспомнить упорство бесстыдства, с коим доблестный рыцарь вырывался из железных объятий чемпиона по боксу. И все для того, чтобы поглазеть на испуганную обнаженную женщину, доверившуюся ему, как брату, там, на ночном пляже… Пусть это было по-детски глупо и категорично, по-бабьи зло и недальновидно, но подобные выходки Катя прощать не умела. Крест на старшем брате уже был поставлен ею. Жирный черный крест. И хватит об этом!
– Извини, Жорик, засыпаю стоя. Завтра погуляем. На сегодня – достаточно с меня, честное слово.
Глава 16. Предложение
Тася рассказала, что в корпусе Аркаша не появлялся, зато на пляже безвылазно провел первую половину дня. Вел себя, правда, потише, к отдыхающим не приближался, но неотступно дежурил у лестницы, ведущей к морю, зорко оглядывая женщин. К топчанам не подходил, за волосы никого не хватал, но ни одна дама не избежала его сканирующего взгляда.
Утром за Катей зашел Жорик в парадных бежевых джинсах и новой белоснежной футболке. Выйдя из душа, он заторопил ее, дав понять, что ждет ее что-то необычное. Физиономия при этом была у него тускловатая. Заинтригованная Катя поторопилась, и через пару минут сараюшка-завалюшка предстала пред ними во всей своей гостеприимной красе.
Михаил колдовал над убогим столом, разливая по тарелкам Катин супчик, подогретый на керосинке. В стеклянной вазочке маслянисто поблескивала щедро наваленная икра. В центре стола в окружении трех граненых стаканов возвышалась бутылка с янтарным вином. Мягкий серый хлеб, порезанный толстыми ломтями, дожидался едоков на вчерашней газете.
Михайло суетился, усаживая гостью, не встречаясь с ней глазами. Намазали на хлеб икру, чокнулись доверху налитыми стаканами, отпили по нескольку глотков, закусили бутербродами и принялись за супчик. Михаил ел жадно и смачно, нахваливая и восхищаясь. Жора с аппетитом вкушал молча. Когда тарелки опустели, старший брат поднялся из-за стола и снял очки. Он неторопливо протер их носовым платком и опять надел. Тишину комнатенки нарушило неожиданное восклицание:
– Катя, я делаю тебе предложение! Выходи за меня замуж! – Михаил замолчал, а Жора уставился на свои кроссовки.
– Что?
– Катя, ты ничего не подумай. Это не шутка, не розыгрыш. Это самое настоящее предложение руки и сердца. Я хочу, чтобы ты стала моей женой!
– Кто? Я? – Катя широко раскрыла глаза. – Михаил Тарасович, вы в своем уме?
Жора поднял голову, внимательно взглянул на нее и снова занялся рассматриванием обуви. Что-то не то было у него с этими кроссовками.
– Катя! Я влюбился в тебя с первого взгляда. Это правда, спроси у брата. Ты прекрасная женщина, Катерина! Серьезная, порядочная, хозяйственная. Вон, какой супец нам наварила из ничего. И ты красивенькая.
– Какая?
– Очень симпатичная! Очень! И фигурка что надо, и ножки, и бюстик!
– Что-что? Что там последнее вы сказали, Михаил Тарасович, не поняла?
– Я сказал бюстик у тебя замечательный. Не очень большой, но очень, очень хорошенький!
– Бюстик? Это вчера удалось рассмотреть? Может, ошиблись? Темно все-таки было.
– Нет, не ошибся. Все рассмотрел! Все увидел! Все у тебя на месте, Катенька!
– Ну, тогда ладно. Главное, чтоб без обмана. Зубы не показать? Нет проблем. – Катя изобразила широкую улыбку-оскал, открывающую ровные белые зубы.
Жорик оторвался от своих кроссовок и с интересом взглянул на нее. Михаил с умилением разглядывал обновленный Катин туалет. К вчерашней белой юбке она надела тонкую изумрудную блузку, привезенную Евгением из последней зарубежной поездки. Прозрачная баска, шаловливо разлетающаяся из-под груди, привлекла особое внимание впечатлительного Тарасовича, но усилием воли он сосредоточился на Катином лице, расплывшись в сладкой улыбке.
