Ольга Вечная - F 20. Балансировать на грани
Такая глупенькая иногда.
Сажусь рядом, вырываю из ее рук садистское орудие, убираю в косметичку, которую бросаю на пол, обнимаю Алю за плечи. Она дергается, вырывается, отодвигается на полметра, но не уходит. Улыбаюсь, вновь пододвигаюсь. Она снова отсаживается. И так раз пять, пока мы не оказываемся на краю дивана, и ей бежать некуда.
Трусь колючим подбородком о ее шею.
— Прости меня, — шепчу, нацеловывая плечико через пижаму.
— За что ты извиняешься? — говорит строго.
Попал. За что я извиняюсь?
— За то, что я такой дурак, — выкручиваюсь, как могу, морща лоб.
— Не проходит, — дергает плечом. — Конкретнее.
— Какая же ты у меня смешная, Боже ты мой, — мне надоедают эти игры, хватаю ее в охапку и усаживаю себе на колени.
Презрительно хмыкает, делает вид, что ей это не нравится, но не уходит.
— Я смешная? — как бы возмущается. — Олег…Олежка Николаевич, — шипит, — попрошу Вас не забывать, у кого из нас должность выше и работа ответственнее, — отворачивает голову, не давая целовать ее в щеку. Что ж, куда могу дотянуться — целую шейку и чувствую, как попадаю на те самые точки. Улыбаюсь.
— Такая дурочка, — говорю, — такая маленькая обидчивая дурочка, — шепчу на ухо, — кто таких дурочек только в директора берет?
Она возмущается, начинает вырываться, но я сильнее, держу крепко, поворачиваю лицо к себе, целую в губы. Прижимается, сама целует, обнимает.
Какая же глупенькая, Боже мой.
— А еще врешь, что старше меня, — смеюсь, — судя по твоему поведению, тебе не больше пяти лет, — продолжаю смеяться, но она уже не обижается.
— Тебе она нравится? — спрашивает.
— Кто? — не понимаю. Кажется, секс все-таки будет, по крайней мере, мои руки уже ласкают напряженные сосочки, и меня никто не отталкивает.
— Эта шлюшка из бухгалтерии, — обиженно.
— Как тебе только компанию доверили, глупышка, — целую ее, — прекраснейшая женщина из всех, кого я только видел, позволяет прикасаться к ней, зачем мне кто-то еще?
Либо я полный кретин, — думаю, — либо она действительно меня ревнует.
* * *Сегодня утром ее подушка снова была испачкана кровью.
Лучше кого бы то ни было в этом мире понимаю, что я не врач, и никогда в жизни больше не смогу быть врачом, но я, несмотря на это, веду пациента уже несколько месяцев. Самого сложного, самого важного и самого ответственного пациента в моей жизни, мою Алечку.
«Свежие продукты» заказали нашей фирме еще один модуль, поэтому долгожданное прекращение отношений с Верой Анатольевной и Дмитрием, к моему огромнейшему сожалению не случилось. Если мы случайно встречались с Дмитрием в офисе нашей компании, а он как специально еженедельно тратил время на то, чтобы потрепать нервы моей Але, мужчина не спускал с меня глаз. Смотрел очень долго, иногда обращался в манере: «сбегай, попроси Нинок, чтобы кофейку мне принесла» или «метнись в машину, кажется, я оставил там папку с документами»… В общем, старался всячески унизить, особенно при Але. Следуя правилу «клиент всегда прав», я исполнял его просьбы-приказы, наблюдая победоносный взгляд мужчины, обращенный ко всем присутствующим, а в особенности к моей девушке. Этот взгляд как бы говорил: ну и на кого ты меня променяла, идиотка?
Подавляющему большинству людей необходимо унизить кого-нибудь, чтобы доказать свое превосходство, утвердить свой статус.
Как-то вечером мы очень подробно обсудили этот момент с Алей, после чего она начала относиться проще.
— Эй, мальчик, — обращается ко мне Дмитрий. Мы находимся в переговорной, я настраиваю оборудование для презентации. Он всегда обращается ко мне «мальчик», хотя в отцы мне не годится. На вид этому мужчине чуть больше сорока. Подтянут, в дорогом костюме, чисто выбрит. Производит впечатление блестящего бизнесмена, коим, впрочем, и является.
— Извините, я сейчас очень занят, — отвечаю, тестируя работу проектора. Через пятнадцать минут приедут партнеры «Свежих продуктов», которые тоже хотят купить программу, которую мы разрабатываем. Аля сидит напротив меня, облокотившись на спинку стула и закинув ногу на ногу. Читает материалы, которые будет презентовать. В кабинете находятся еще несколько аналитиков и ведущие разработчики.
Сергей смотрит на наручные часы, вздыхает, читает что-то в телефоне.
— Они в пробке, — объявляет на весь кабинет, — задерживаются на пятнадцать минут. Как там тебя? — явно обращается ко мне, я поднимаю голову, — да, ты. Успеешь все там настроить. Сбегай до Нины, попроси ручку с красной пастой и зеленый маркер. Надеюсь, ты не перепутаешь? — поднимает брови, улыбается. Свидетели сего диалога тоже улыбаются, но мне это безразлично. Я смотрю на Алю, которая отрывает взгляд от бумаг и смотрит на Дмитрия. Потом на меня. Я медленно ей киваю, напоминая, о чем мы говорили несколько дней назад. Она секунду сомневается, потом кивает в ответ, подмигивает, насмешливо улыбается, бросает косой взгляд в сторону моего обидчика и возвращается к чтению.
Мы понимаем друг друга без слов, я облегченно выдыхаю. Пришлось превратить подобные ситуации в игру, целью которой было не допустить, чтобы Аля нервничала. Я поднимаюсь со стула и иду в сторону двери.
— Зеленая ручка и красный маркер! — кричит мне в след, пытаясь запутать. Я бы не хотел когда-нибудь работать на этого человека.
Помимо «Свежих продуктов» впереди замаячил, как объявил на планерке Сергей, «самый важный проект за время существования компании», москвичи собирались заказать нам огромнейший модуль для работы в банке. На этой же планерке Сергей очень хвалил мою девочку, и объявил, что из всех руководителей направлений именно ей доверяет вести архиважного клиента от начала и до конца действия договора. За Алю были рады все: она сама, ее друзья, коллеги, родители так вообще прыгали до потолка, ну… она так сказала. Я сам с ними еще не успел познакомиться, общались только по телефону.
Только я был не рад.
Потому что очередная победа неминуемо влечет за собой новую ответственность и новые стрессы. Я просил, чтобы она отказалась, но меня и слушать не хотели. Доверие подобного масштаба означало успех, признание. В своей жизни я пока не встречал ни одного человека, кто не нуждался бы в признании, в похвале. Я понимал Алю, но легче от этого не становилось.
Каждый вечер я жду, когда она освободится. Иногда сижу в ее кабинете, иногда в приемной, если идут совещания. Частенько мы попадаем домой глубоко за полночь. Иногда мне кажется, что если моя Аля вдруг простудится и не выйдет на работу, то весь мир рухнет, — столько она пытается на себя взвалить. Ежедневно со скандалом я тащу ее на обед, потому что времени пообедать у нее, видите ли, нет, срабатывает только угроза: «я сейчас закину тебя на плечо и перенесу в кафе, если ты не оторвешь глаза от ноутбука. И мне плевать, кто нас увидит по пути и что подумает». Говорю предельно серьезно. Она знает, что я могу, что мне нет никакого дела до зрителей. Она знает, что я во много раз ее сильнее. На встречную угрозу: «я тебя уволю», отвечаю: «тогда буду висеть на твоей шее безработным. Увольняй».
