Розамунда Пилчер - Дикий горный тимьян
Джок терпеливо ждал. Родди улыбнулся и осторожно опустил свое грузное тело в кресло, стоявшее ближе всего к огню. После перехода через двор и блуждания по холодным коридорам Бенхойла у него закоченели ноги, и он, сбросив домашние тапки, шевелил пальцами, являя всему свету дыру в носке. Придется попросить Эллен заштопать.
— Вчера, — сказал Родди, — ты сказал, что пастор в Кригане считает, было бы неплохо, если бы у нас в Бенхойле появились молодые лица. Так вот, они к нам едут.
— И кто же это?
— Замечательный и очень умный молодой человек по имени Оливер Доббс и с ним, как он выразился, «своего рода семья».
— А кто такой Оливер Доббс?
— Если бы ты не был таким старым консерватором, ты бы о нем слышал. Он очень умен, написал несколько удачных книг и получил литературные премии.
— А-а, — проговорил Джок. — Один из тех.
— Он тебе понравится.
Это удивительно, но он и вправду может понравиться Джоку. Родди считал своего брата консерватором, но Джок им не был. Он был либералом до мозга костей. На первый взгляд — холодный и гордый, а на самом деле — благородный, терпимый и хорошо воспитанный. Джок никогда не отказывал человеку в своей приязни. Он всегда готов был в свойственной ему сдержанной и застенчивой манере внимательно выслушать и понять точку зрения другого человека.
— А что означает, — мягко спросил Джок — «своего рода семья»? Из кого она состоит?
— Я плохо себе это представляю, но в любом случае, пожалуй, нам лучше не посвящать в это Эллен.
— Когда они приезжают?
— В четверг. К обеду.
— И где мы их разместим?
— Я думаю, где-нибудь здесь, в большом доме. Здесь больше места.
— Ты должен поговорить с Эллен.
— Я уже морально готовлюсь к этому разговору.
Джок посмотрел на него долгим насмешливым взглядом. Родди усмехнулся. Джок откинулся на спинку стула и стал тереть глаза как человек, который не спал всю ночь.
— Сколько времени? — спросил он. Родди, которому страшно хотелось выпить, ответил, что уже двенадцать, но Джок не понял намека, а если и понял, то не подал виду, сказав только: — Пойду прогуляюсь.
Родди никак не выразил своего разочарования. Ну, что ж, он пойдет к себе и выпьет стаканчик там.
— Прекрасное утро, — сказал он.
— Да, — откликнулся Джок. Он выглянул в окно. — Прекрасное. И Бенхойл тоже прекрасен как никогда.
Они перекинулись еще парой фраз, и Родди, набравшись мужества, направился в кухню искать Эллен. Джок встал из-за стола и вместе с собаками, следовавшими за ним по пятам, через прихожую пошел в комнату, где хранились охотничьи ружья. Он снял с крючка охотничью куртку, сбросил домашние туфли, влез в зеленые резиновые сапоги. Снял с полки охотничью шапку и надвинул ее на глаза. Обмотал вокруг шеи шарф. В кармане куртки нашел вязаные митенки и натянул их. Из отверстий торчали пальцы, распухшие и темновато-красные, как говяжьи сосиски.
Он нашел свой посох, длинную пастушью палку с крюком. Наконец, слава Богу, он вышел из дома. Холодный воздух ударил ему в лицо, пронизывающий холод впился в легкие. Уже несколько дней он чувствовал себя больным, приписывая плохое самочувствие усталости и отвратительной погоде. Но неожиданно ощутив робкое тепло февральского солнца, как-то повеселел. Возможно, надо чаще выходить из дома, но ведь должна быть веская причина, чтобы сделать необходимое для этого усилие.
Шагая по скрипучему снегу к озеру, он думал о молодых людях, которых Родди пригласил погостить, и перспектива их визита совсем его не пугала. Он, как и брат, любил молодых, но почему-то всегда тушевался в их присутствии, ощущал скованность. Он понимал, что его манеры, его внешность старого солдата смущали их, но что тут поделать, раз таким уродился? Когда имеешь собственных детей, таких проблем не возникает.
Гости. Для них нужно готовить комнаты, растапливать камины, может быть, даже открыть старую детскую. Он забыл спросить Родди, сколько лет ребенку. Жаль, что сейчас нельзя ловить рыбу — лодка на приколе, да и лодочный сарай заперт на зиму. Мысленно он возвращался к другим гостям, другим детям. К себе и своим братьям, когда они были маленькими, их друзьям, а потом к многочисленным племянникам и племянницам Люси. Он часто называл их друзьями и родственниками Кролика. Он улыбнулся про себя. Друзья и родственники Кролика.
Он дошел до самого озера. Оно простиралось перед ним в обрамлении ледяной кромки, из-под которой беспорядочно пробивались бледные зимние камыши. Над ним кружила парочка чибисов, и Джок запрокинул голову, чтобы последить за их полетом. Солнце слепило глаза; ему пришлось приложить руку ко лбу козырьком, чтобы защититься от нестерпимого блеска. Собаки бегали по снегу, опустив носы, вынюхивая волнующие запахи. Они обследовали лед, делая маленькие нервные наскоки, но не были достаточно смелыми или, вернее, безрассудно-храбрыми, чтобы отважиться выйти на сверкающую ледяную поверхность.
День в самом деле выдался чудесный. Джок обернулся и поглядел на дом. Он стоял чуть выше его над заснеженным склоном: такой знакомый, любимый, надежный. В его окнах отражался солнечный свет, из труб вился дымок, поднимаясь прямо в неподвижном воздухе. Пахло мхом, торфом и еловой смолой. Позади дома высились холмы, уходившие в голубое небо. Его холмы. Холмы Бенхойла. На душе стало спокойно и как-то удивительно хорошо.
И Джок, умиротворенный и довольный, двинулся дальше с пастушьей палкой в руке и с бегущими по пятам собаками и безмятежным спокойствием в душе.
Он не появился к обеду, и Эллен забеспокоилась. Она пошла к главному входу и обнаружила только цепочку следов, ведущих к озеру. Джок уже не раз опаздывал и раньше, но сейчас ее интуиция, интуиция шотландских горцев, подсказывала ей, что случилась беда. Она побежала к Родди, а тот позвонил Дейви Гатри, и когда через минуту Дейви появился в своей машине, оба направились на поиски Джока.
Найти его было не так уж и трудно, ибо его следы и следы его собак были хорошо видны на снегу. Они нашли всех троих на пастбище, у сложенной из камня ограды. Джок лежал спокойно, с безмятежным выражением лица, повернувшись к солнцу. Собаки скулили и волновались, зато их хозяин — это было совершенно ясно — навсегда избавился от всех волнений и тревог.
7. ВТОРНИК
Томас Доббс в новых красных резиновых сапожках сидел на корточках у кромки воды, завороженный этим неизвестным ему доселе зрелищем, и оглядывал новый для себя мир немигающим взглядом бывалого мореплавателя. Никогда в своей короткой жизни ему не приходилось сталкиваться с чем-то таким большим, таким искрящимся, таким мокрым. Были здесь и другие развлечения: мелкие, разбегавшиеся в разные стороны волны озерной зыби, такие веселые, сверкающие на солнце; крики морских птиц, кружащих в зимнем небе над его головой, изредка проплывающие мимо лодки. Время от времени он набирал в горсть песок и бросал его в воду.
