Айра Уайз - Полет бумеранга
— За свою жизнь я побывала во многих местах, — негромко заметила Люси, стоявшая рядом с Эвелин, — но такого красивого заката нигде не видела.
Зрелище действительно было величественное, и Эвелин внезапно пожалела, что с ней нет Эндрю. Она даже начала раскаиваться в том, что отправилась на экскурсию.
Все мои благие намерения пошли насмарку, печально призналась себе она, садясь в автобус.
Когда они прибыли в отель, Эвелин поблагодарила новых друзей, которым на следующее утро предстояло отправиться в Тайбэй, попрощалась с ними и поднялась на свой этаж. Она очень устала, но зато, впервые с тех пор, как Эндрю появился в ее жизни, пребывала в мире с самой собой. Только войдя в номер, женщина ощутила смутное беспокойство.
В комнатах уже горел свет, но шторы не были опущены. Эндрю стоял у окна, подняв плечи и засунув руки в карманы брюк. Услышав шаги, он круто развернулся.
— Где тебя носило, черт побери?
Все мысли о раскаянии сразу же вылетели у нее из головы, и она дерзко вздернула подбородок.
— Ты прекрасно знаешь, где я была, — отрезала она. — Я оставила для тебя записку у портье.
— К черту твою записку! — рявкнул муж. — Ты хоть имеешь представление, как подвела меня?
Я привел людей, чтобы познакомить их со своей молодой женой, и выяснилось, что я понятия не имею, где она! Твою записку мне принесли через пять минут после нашего прихода, — ядовито прибавил он. — К тому времени я уже готов был обратиться в полицию.
— Послушай. — Эвелин решила не обострять ситуацию. — Мне очень жаль. Я не виновата в том, что мое сообщение пришло с опозданием. Хочешь, я извинюсь перед твоими друзьями?
— Такая возможность, — прорычал Эндрю и бросил взгляд на часы, — представится тебе ровно через час. Мы с ними обедаем.
8
— Пропади все пропадом! — пробормотала Эвелин, сражаясь с волосами, упорно не желавшими укладываться в прическу. В конце концов она сдалась, опустила руки и беспомощно уставилась на собственное отражение в зеркале.
На ней было ярко-красное шелковое платье строгого покроя с неглубоким вырезом — из тех, что купил муж в день их приезда. Этот наряд подчеркивал изящество ее фигуры. С распущенными волосами Эвелин выглядела очень привлекательной.
Глядя на себя в зеркало, она вдруг испугалась. На нее смотрела женщина, так и излучавшая соблазн. Нет, в таком виде нельзя появляться на людях, решила Эвелин и поднесла руку к вороту платья, собираясь его снять.
Ну, и на кого ты стала похожа? — задала она вопрос собственному отражению. Куда подавалась скромная мышка, боявшаяся лишний раз рот раскрыть? Как ты вообще согласилась купить это платье? Ведь в магазине была сотня других, гораздо более скромных.
Я уже вообще не знаю, кто я и что я, беспомощно ответила она сама себе.
— Лин! — раздался нетерпеливый голос мужа. Снова за свое — принялся отдавать приказы, вздохнула Эвелин.
Впрочем, ты сама виновата, мрачно подумала она. Нечего было вставать по стойке «смирно». Придется идти в этом платье. Дай Бог, чтобы остальные не заметили того, что бросалось в глаза ей самой.
Однако Эндрю отдал должное внешнему виду жены: глаза его метнули молнии, и он тихонько выругался сквозь зубы.
— Мы уже можем идти? — мрачно поинтересовался он.
Сжимая в руках черную сумочку, Эвелин скованной походкой направилась к двери и тут же услышала новое приглушенное ругательство. Господи, с тоской подумала она, со спины я выгляжу ничуть не лучше. Глубокий разрез на юбке открывал ноги гораздо выше, чем, по ее понятиям, допускало приличие.
Ну и черт с ним! — сердито решила Эвелин. Пусть бесится — сам же выбрал это платье. И миссис Эвелин Левендер, антипод прежней Лин Патридж, — тоже его рук дело! Пусть привыкает!
Эндрю догнал жену, протянул руку и учтиво распахнул перед ней дверь.
Высоко подняв голову и вызывающе сверкая черными глазами, она выплыла из номера и решительно зашагала по коридору.
— Где ты была? — потребовал отчета Эндрю.
— Иди к черту! — отрезала Эвелин. — У тебя был шанс получить объяснения, но ты его упустил.
— Скажи хотя бы, с кем, — рявкнул он.
— Не скажу.
Двери лифта открылись. Эвелин гордо встала посреди кабины, не обращая никакого внимания на мужа. Тот ударил по кнопке нужного этажа с такой силой, словно хотел наказать непокорную девчонку, стоявшую рядом, задрав нос.
— В твоей записке говорилось только, что ты отправилась на экскурсию с какими-то новыми друзьями, — резко сказал Эндрю.
А ты вообще не объяснил, чем собираешься заниматься, мысленно парировала Эвелин, но вслух ничего не сказала.
— Что это за новые друзья?
Молчание.
— Где ты с ними познакомилась?
Этот вопрос Эвелин тоже оставила без ответа, но постепенно начала паниковать, чувствуя, как в муже нарастает тихое бешенство.
— Это был мужчина?
— Да! — не выдержала Эвелин. — Мужчина! Американец. Очень воспитанный. И еще он все время улыбался, — ядовито прибавила она, — что гораздо приятнее, чем видеть твою вечно хмурую физиономию!
Палец Эндрю с силой ударил по кнопке «Стоп». Лифт встал между этажами, и мужчина круто развернулся, сверкая глазами.
— Послушай, — заявил он, кладя тяжелые руки на плечи жены, — нам надо поговорить, но сейчас мы оба раздражены и к тому же опаздываем.
Для меня очень важно, чтобы у всех создалось впечатление о нашей полной супружеской гармонии. Ясно?
— Ясно, — отозвалась Эвелин, избегая встречаться с ним взглядом.
Внутри у нее все кипело. Она жаждала освободиться, сама не зная, от чего, — возможно, от всего сразу. Ее вчерашний срыв обнаружил лишь вершину айсберга, и теперь глубоко запрятанные эмоции понемногу всплывали на поверхность. Злость на Винса за то, как «галантно» он с ней обошелся. Возмущение Эндрю, занявшим место брата, как какой-нибудь рыцарь, бросившийся спасать безутешную юную деву. Гнев на свою внезапно проснувшуюся чувственность… Плюс еще Аннабелл. Эта белокурая голубоглазая красотка тоже имела отношение к тому, что ее, Эвелин, жизнь в последнее время превратилась в кошмар. Господи, послать бы их всех подальше!
— Дорогая…
— Хватит! — взорвалась она, с яростью глядя на мужа.
— Ты о чем? — Он явно был обескуражен, и Эвелин, заметив это, испытала какое-то мрачное удовлетворение.
— Хватит покрикивать на меня, как на нерадивую ученицу. — Она уже еле сдерживалась, чтобы не высказать все, что накипело у нее на душе.
Эндрю нахмурился.
— А я разве покрикиваю?
— Всю дорогу!
— И тебе это неприятно?
— А ты как думал?
— В таком случае, извини, пожалуйста, — натянуто произнес он.
