Айрис Джоансен - Королева льда
– Доверься мне! – Дани протянула ему руки. – А я доверюсь тебе.
Она произнесла эти слова самым серьезным голосом, и было ясно, что она вкладывает в них гораздо более глубокий смысл.
– Вы позволите? – Энтони, не дожидаясь ответа, обнял ее, крепко прижал к себе, и они закружились в танце. Волосы разлетались позади нее как яркое знамя.
– Я не могу отказаться от твоего предложения, – прошептал Энтони.
Сколько долгих лет они шли к этому! Может быть, они наконец достигли того волшебного слияния, к которому оба тайно стремились? Энтони оказался не прав, предсказывая печальный исход их совместного танца. Ничего подобного! Все происходило поразительно красиво и странно. Не было эффектного зрелища: захватывающих поднятий над головой, не было сумасшедших вращений, просто Энтони обнимал ее, и они кружились в единении, и это наполняло Дани пьянящим восторгом.
Серебряный лунный свет на сверкающих лезвиях коньков, струящийся шелк и черная грубая хлопковая ткань, парящая мелодия, переплетенные тени и свечение между ними – неповторимые, волшебные минуты.
Дани не заметила, в какой момент непреодолимое желание принадлежать Энтони охватило ее. Возможно, это случилось во время исполнения одного из пируэтов, когда их бедра соприкасались и обжигали друг друга. Или когда он поднял ее и держал в своих руках с такой нежностью, что слезы подступили к ее горлу. Дани ничего не ощущала, кроме все возрастающего вожделения, и по тому, как постепенно руки Энтони становились все напряженнее, она понимала, что его охватывают те же чувства. Жилка на его виске отчетливо пульсировала, и Дани знала, что ее сердцебиение столь же неровно. Каждой частичкой кожи Дани чувствовала тепло его стройного гибкого тела. У нее было такое ощущение, что нервные окончания обнажились, поэтому каждое прикосновение воспринималось так болезненно. Энтони крепко обнимал ее, иногда его движения не попадали в такт музыке, он начинал немного спотыкаться, но и тогда не отрывал Дани от себя. Его грудь вздымалась при каждом вздохе, хотя он старался не выдать истинных чувств.
– Думаю, нам лучше закончить этот ритуал ухаживания, – сдавленным голосом сказал он.
– Согласна, – медленно ответила Дани, касаясь губами его шеи. – Потому что нам надо идти еще дальше.
Не дожидаясь его ответа и не обращая внимания на внезапную скованность его тела, она быстро подняла голову и поцеловала Энтони долгим сладостным поцелуем, сперва лаская его губы своими жаркими губами, а затем посылая в атаку язычок, страстно овладевший его ртом.
Энтони на мгновение растерялся, потом застонал от наслаждения и сам атаковал. Их языки встретились в поцелуе, касаясь друг друга с горячей настойчивостью, медленно исследуя каждую гладкую жемчужинку зубов, играя и соперничая друг с другом.
Казалось, поцелуй будет длиться вечность. Наконец Энтони откинул голову назад и жадно вдохнул.
– Надо подождать Калгари! – только и сумел сказать он.
Дани еще ближе прижалась к нему:
– Я возьму «золото», – пылко сказала она. – И ты тоже будешь моим. Все, что мне нужно, будет принадлежать мне.
– Я сказал тебе…
– Ты многое говорил. – Ее губы нежно двигались по горящей коже его напряженной шеи. – Я перестала слушаться, потому что для меня кое-что из сказанного тобой стало неприемлемым.
Энтони едва ли слышал, что она говорит. Сейчас он только ощущал упругость ее округлой груди, отделенной от него лишь тонкой тканью, и чувствовал непреодолимый соблазн проникнуть рукой за эту преграду и превратить свое желание в реальность. Он сделал движение, и Дани поняла его намерение.
– Нет, – лукаво произнесла она и легонько, но невообразимо возбуждающе укусила его за подбородок. – Прошло время, когда только ты управлял нашими отношениями, теперь это будет совместный проект.
– Дани, я не буду…
– Нет, будешь. – Она внезапно вырвалась из его объятий, проказливо смеясь, и стала откатываться назад, не отрывая от Энтони искрящихся глаз. – Я очень решительная женщина. – Ее пальцы играли краем свитера, чуть приподнимая и затем опуская его. – Раньше ты всегда давал мне все, что я хотела, и я не вижу причины отменять это правило. – И Дани одним легким движением сняла свитер. Ее грудь наполнилась лунным светом, розовые соски потемнели и напряглись. – Я помню, как ты обнимал меня, – томно произнесла Дани. – А ты помнишь? Я хочу вновь почувствовать твои руки.
Энтони прекрасно помнил, и это воспоминание переросло в болезненную напряженность в его чреслах.
– Ты замерзнешь, – хрипло сказал он.
– Надеюсь, что нет. – Даня пьяняще сладко улыбнулась ему. – Думаю, ты не дашь мне замерзнуть. – Она встряхнула своими огненными волосами, и они разметались и упали мерцающим каскадом на ее плечи и спину. Свитер все еще был в ее руке. Но вдруг она бросила его Энтони и кинулась прочь к скамейке в тени катка.
На мгновение Энтони застыл, сжимая в руках мягкую шерсть. Он находился в некотором замешательстве, не зная, что делать дальше. Ему открылась другая Дани, и он не вполне представлял, как ему справиться с ситуацией. Он понимал, что все меньше остается сил бороться с собой, со своими желаниями. В конце концов, он же не может позволить ей бродить тут полураздетой! И Энтони решительно направился к скамейке.
Но Дани там уже не было. На лавочке небрежно лежали лить ее спортивная сумка и коньки. Как она могла снять их так быстро? Он увидел Дани, стремительно движущуюся по холодному, как лед, деревянному полу в одних колготках. Энтони сел на скамейку, быстро снял свои коньки и надел легкие кожаные туфли, в которых пришел сюда.
– Дани! – позвал он, стараясь, чтобы его голос прогремел под высокими сводами как можно более грозно. Энтони начал перешагивать через ряды зрительских мест. – Дани, черт возьми, ответь мне!
Сверкающая плиссированная материя небрежно лежала на одном из кресел. Энтони протянул руку: ее юбка. Он внезапно почувствовал вспышку страсти.
– Дани!
Белоснежные трусики небрежно лежали на подлокотнике одного из зрительских кресел. Энтони даже не подошел к нему, продолжая с неуклюжим оцепенением лунатика двигаться к двери раздевалки. Он знал, что увидит, когда откроет ее. У Энтони было такое ощущение, как будто кто-то ударил его ногой в живот. Он вошел внутрь.
Дани сидела на полу в изголовье импровизированной кровати, которую она смастерила из широких подушек, снятых с кушетки. Руки спокойно были сложены на коленях. Темные глаза поблескивали в неярком свете лампы. Энтони не мог оторвать горящего взгляда от ее сверкающей наготы, и от этого нарастало ее возбуждение и замирало дыхание.
