Оливия Гейтс - Когда страсть разгорается вновь
– Не сомневаюсь. Но мне это не нужно. Я способна дать своему сыну лучшую жизнь и обеспечить его будущее.
– Даже если ты не нуждаешься в моей поддержке, ты не вправе принимать решение за Маурисио. Факт остается фактом: он – моя плоть и кровь. И мой единственный наследник.
Изумленно вытаращившись на него, не в силах справиться с нервами, Изабелла выдавила из себя:
– Так ты здесь потому, что решил рассказать ему это?
Именно этот критический момент выбрал Маури, чтобы влететь в гостиную.
– Я взял все свои рисовальные принадлежности!
Не успела Изабелла сказать хоть что-нибудь еще, как Ричард переключил внимание на мальчика.
Чувствуя, как разум плавится от гнева и тревоги, она могла лишь наблюдать, как отец и сын, игнорируя ее, увлеклись общением друг с другом.
Ей оставалось только ждать.
Ричард развернулся к влетевшему в комнату Маурисио, бесконечно благодарный ему за вторжение.
Вопрос Изабеллы поверг Ричарда в смятение. Он понятия не имел, что здесь делал и что предпримет дальше.
А пока Маурисио – его сын – заставил Ричарда невольно расхохотаться, когда кинулся к нему, бросая охапку принадлежностей для рисования ему на колени.
Рухнув на колени, Маурисио упер руки в бока и взглянул на него с едва сдерживаемым рвением:
– Скажите мне, что вы думаете по поводу моих работ. И научите меня что-нибудь рисовать.
– А ты что, Ричард, умеешь рисовать?
Это вклинилась Изабелла. С тем же скепсисом она вполне могла спросить, способен ли он стать невидимкой.
Ричард мельком взглянул на нее:
– У меня много скрытых талантов.
– Не сомневаюсь. – Она пронзила его взглядом, неизменно будившим в нем желание потащить ее в спальню.
Маурисио снова отвлек его внимание на себя, и на ангельском личике мальчика помимо любопытства и решимости отразилась целая гамма эмоций.
Горло Ричарда сжало спазмом, голос стал хриплым:
– Почему бы тебе не показать мне свои лучшие работы?
Маурисио порылся в беспорядочной куче, вытащил какой-то альбом и сунул ему:
– Вот.
Еле сдерживая дрожь в руках, Ричард пролистал страницы. Сердце сжималось, когда он просматривал работы, замечательные для мальчика возраста Маури, доказательство большого таланта… и неразберихи в голове.
Неужели Маурисио тонко улавливал беспокойство своей матери и все подстерегавшие их в прошлом опасности? В его рисунках чувствовались ожесточенная путаница, невероятная любознательность и потребность осознать, что он испытал. А вдруг так проявлялось то, что энергичному и смышленому мальчику не хватало мужского влияния?
Притворяясь, что внимательно рассматривает рисунки, Ричард пытался упорядочить хаос в своей собственной душе.
Наконец он пробормотал:
– У тебя весьма оригинальное воображение, а рисунки просто великолепны для твоего возраста.
Вне себя от радости, Маурисио воскликнул:
– Вы и правда думаете, что я хорошо рисую?
Безудержный восторг мальчика вызвал в нем желание похвалить его еще больше, но Ричард понимал, что не стоит забывать об ощущении реальности.
– «Хорошо» без упорной работы значит немного.
– Я упорно работаю. – Маурисио обратился к Изабелле: – Разве нет?
Ее взгляд лихорадочно метался между ними.
– Да, когда тебе что-то по-настоящему нравится.
Чуть не утонув в глазах Изабеллы, Ричард перевел взор на Маурисио:
– Когда тебе что-то не нравится, нужно работать еще упорнее. Если ты по-настоящему любишь свое дело, работа идет легче, ведь ты наслаждаешься ею. Но тебе не всегда придется делать только то, что нравится. И все равно нужно проявлять лучшие грани своих способностей, все время стремясь к совершенству. Выжимать из себя все силы.
Маурисио внимал каждому его слову, а потом энергично закивал.
Чувствуя, как взгляд Изабеллы обжигает кожу, Ричард перевернул на чистую страницу:
– Чему же я должен научить тебя?
Маурисио всучил ему краски:
– Тому, чему, по-вашему, мне стоит научиться.
Ричард оценивающе взглянул на него:
– По-моему, тебе нужен урок соблюдения законов перспективы, объективного взгляда. – Ричард чуть не усмехнулся. В данный момент никто не нуждался в объективности больше, чем он сам.
– Что это такое? – округлил глаза Маурисио.
– Лучше уж я покажу, чем объяснять на словах. Только нужны карандаш, точилка и ластик.
Ричард и глазом моргнуть не успел, как Маурисио впихнул ему в руку нужные принадлежности и прыгнул на диван рядом с ним, готовясь к первому уроку рисования.
Твердо сжав карандаш, чтобы бившая его дрожь не переносилась на бумагу, Ричард стал делать наброски. Маурисио и Изабелла следили за каждым взмахом его руки.
Вскоре Маурисио благоговейно выдохнул:
– Ух ты, вы провели всего несколько линий – и получился мальчик!
Ричард добавил еще детали.
– Это ты.
– И правда похоже на меня! – воскликнул Маурисио.
Ричард набросал еще кое-что.
– А эта девочка – Бенита.
– Но она не настолько меньше меня.
– Она не меньше, она – вдалеке. Смотри. – Он провел несколько наклонных сходящихся линий и добавил несколько незатейливых деталей, пока не получился коридор с мальчиком впереди и девочкой позади. – Видишь? У нас плоская, двухмерная бумага, но с помощью рисунка в перспективе мы добавляем третье измерение, что дает нам эффект расстояния и глубины.
Глаза Маурисио сияли восторгом открытия – и чем-то еще. Тем, что Ричард когда-то видел в глазах Рафаэля. Расцветающим преклонением перед героем. У него перехватило дыхание.
– Понятно! – Маурисио схватил другой альбом и, показав Ричарду, что нарисовал вслед за ним, вскинул на него жаждущие одобрения глаза. – Вот так, да?
Ричард расплылся в улыбке:
– Именно так. Да ты просто гениален, парень! Мало кто врубается в это, да еще и так быстро.
Маурисио ликующе заерзал на месте:
– Я и не знал, что можно рисовать так быстро и так классно! Вы все делаете так здорово?
– Как я уже сказал, что бы я ни делал, я выкладываюсь по максимуму. Я – лучший в некоторых вещах, но уж точно не в рисовании. Некоторые рисуют так, будто льют волшебство на бумагу. Но это получается из крупицы таланта и долгой-долгой практики. Талант у тебя есть. Нужно больше практиковаться. Чем больше будешь работать, тем лучше станешь.
Мальчик принялся рисовать, старательно перенимая его манеру. Потом с досадой выдохнул:
– У вас все кажется таким легким. Но это нелегко.
– У тебя обязательно получится. Ты справляешься гораздо лучше, чем я ожидал для первого раза. Рисуй много, рисуй все что придется, и твои работы станут превосходными. Верь мне.
– Я вам верю.
Сердце заколотилось в груди Ричарда. Ему захотелось наизнанку вывернуться, лишь бы заслужить эти доверие и признание.
