Мария Коваленко - Овертайм (СИ)
Андрей резко приблизился, заставив ее вплотную прижаться к перилам. Холодный ветер подул женщине в спину, но она даже не почувствовала. Капитан был горячий, как печка.
— Так значит, я тебе неприятен? — растягивая слова, проговорил он. — Но целоваться со мной это не помешало!
— Андрей, убери руки!
— Боишься не сдержаться?
— И не надейся! — зло, сквозь зубы, прошипела женщина. — Я тебе не Репина.
— Еще одной Репиной я бы не выдержал, — хмыкнул Андрей. — Впрочем, одной Барской с меня тоже достаточно.
— Это радует. Свою ошибку я повторять не собираюсь.
— Я тоже, — рыкнул капитан. Неприятных сюрпризов от господ Барских для него сегодня было вполне достаточно. — Желаю приятно отдыхать дальше, ваше ледяное Высочество.
Настя даже не успела ничего сказать в ответ. Таранов просто развернулся и ушел, совсем как несколько дней назад, когда порывался с ней поговорить. Тогда ей было плохо и тоскливо, сейчас же на душе кипела злость. Капитану, пожалуй, сильно повезло, что речь составляла не она. Уж после этой стычки, она бы такое составила, врагу не пожелаешь.
К разозленному Таранову не рискнули подойти ни Маша, ни Иван. Клюев и остальные хоккеисты лишь удивленно наблюдали, как их, всегда уравновешенный, капитан с красным от злости лицом промаршировал с балкона прямиком в бар.
Опытный бармен, прочтя на лицу клиента целую гамму чувств, немедля плеснул в бокал коньяка и подал мужчине. Андрей опустошил его залпом, словно там была вода, а не выдержанный дорогой напиток.
В другой стороне зала также разом осушила бокал и Анастасия Игоревна Барская.
Общий градус опьянения и взаимной вражды значительно поднялся.
Продолжение следует…
* * *— Ой, как я Вам завидую, — услышала Настя незнакомый женский голос.
Рыжеволосая женщина, та самая, что недавно танцевала с Тарановым, проследила печальным взглядом за официантом.
— Вы, мне? — непонимающе переспросила Барская. Она вообще предпочла бы не общаться с этой дамочкой, но откровенно проигнорировать не смогла.
— Вам… — вздохнула незнакомка. — С этой беременностью можно с ума сойти. Еще минуту назад мне хотелось конфет и икры, а сейчас смотрю на шампанское, и так хочется…
— Вы беременны? — шокировано переспросила Барская. Таранов за одно мгновение пал в ее глазах еще ниже.
— Третий месяц, — поделилась радостью рыжая. — По мне незаметно, да?
— Ни капельки…
— А Иван, мой муж, уже ждет не дождется, когда пузо станет огромным, — она радостно рассмеялась. — Думает, это меня успокоит. Такой наивный, ей Богу. И ведь не в первый раз уже, и не во второй…
«Третья беременность», «муж Иван» просигналило Настино подсознание, подкидывая догадку.
— Вы Мария? Супруга Ивана Гагарина? — робко спросила она.
— Да, — лицо собеседницы расцвело от улыбки. — А Вы, наверное, новый пресс-секретарь?
— Анастасия… — она запнулась. — Настя.
— Очень рада познакомиться лично, — женщина протянула руку. — Теперь я понимаю, что Ваня был прав…
— О чем вы?
— Да об Андрее, — Мария заговорщицки подмигнула. — У него действительно не было шансов остаться равнодушным к Вам.
Настя чуть не потеряла дар речи. Мало того, что незнакомка оказалась никакой не подружкой Таранову, так еще и подобное откровение!
— Думаю, ваш муж ошибся. В бурной личной жизни капитана и без меня хватает увлечений.
— В бурной? — Гагарина округлила глаза. — Может Вы какого-то другого Андрея имели ввиду?
Обе обвели взглядами зал и остановившись на одном и том же человеке. Взгромоздившись на неудобный барный стул, капитан команды пил очередной бокал коньяка.
— Что-то Таранов сегодня разошелся… На него не похоже. Неужели все из-за речи? — удивленно заметила Маша, оборачиваясь к Барской. — Кстати…
— Я к этой речи не имею никакого отношения, — опережая вопрос собеседницы, ответила та. — У дяди целый выводок пиар-менеджеров. Явно кто-то из них постарался.
— Ух, как он разозлился. Думала, разнесет тут все, ну и… — она замялась. — С Вами поругается.
— Хм… Ну, первое он еще успеет сделать, а со мной… Уже! — пожала плечами Барская.
Мария вновь бросила взгляд на сидящего в баре Таранова и тяжело вздохнула. За несколько лет знакомства она ни разу не слышала, чтобы Андрей с кем-то ругался, а уж напиваться после общения с женщиной — это вообще нонсенс. Видимо здорово его зацепила эта Барская. «Интересно, — подумала Маша. — А она сама то догадывается, как на него действует?»
Настя с равнодушным видом смотрела в совершенно другую сторону, и лишь по рукам, напряженно сжимающим маленький бархатный клатч, можно было догадаться, что не так уж она и спокойна. Гагарина улыбнулась собственным мыслям. Похоже, эти двое стоят друг друга. Такое отрицание и столько эмоций.
Ей уже не терпелось поделиться наблюдениями с мужем. К счастью, Барскую тоже уже ждали дела. Тепло распрощавшись с рыжеволосой супругой вратаря, Анастасия Игоревна ушла на поиски дяди. Таранов, конечно, этого не заслуживает, но попытаться отговорить Александра Михайловича от той самой речи стоило.
* * *Следующий час банкета пролетел, словно одна минута. Кто-то расслаблялся, пытаясь выбросить из головы напрасные надежды, кто-то упорно трудился, не останавливаясь ни на секунду, а кто-то наблюдал.
Несмотря на все доводы горячо любимой племянницы, Барский не переменил своего мнения относительно официальных поздравлений. Хоккейная команда стоила банку огромных денег, и магнат рассчитывал на благодарность. А кому еще, как не знаменитому тренеру и не менее знаменитому капитану было выражать эту самую благодарность? Мнение самих «ораторов» никого не волновало.
Градскому «выпала честь» поздравлять первым. Тренер, не выпуская из рук злосчастный листок с текстом, пять минут монотонно зачитывал речь. Иногда в голосе мужчины прорывался гнев, но неосведомленные слушатели списывали все на волнение и почтенный возраст. Все-таки не каждый день заслуженному тренеру страны приходится выступать перед огромной публикой. Совет директоров банка, во главе с Александром Михайловичем Барским, с напускным смущением внимали каждому слову. Всегда дерзкий и не терпящий ничьего вмешательства в дела, тренер смиренно переносил свое унижение. Он не мог иначе, а если бы смог, Барский услышал бы совсем другие слова.
Когда Репин пошел звать Таранова, Настя не выдержала. Одного Градского хватило, чтобы в ней всё восстало. Праздник все больше напоминал «публичную порку» непокорных, хладнокровную и циничную. Под непонимающий взгляд дяди, она схватила со столика клатч и направилась в фойе.
