Арина Ларина - Пляжная охота
– Висим! Висим! Висим! – надрывался тем временем аниматор, продолжая молотить ладошками по столу, как сумасшедший заяц.
– Не висим, а сидим, – поправила его Муравская.
– Висим! – возразил парень, ткнув себя в грудь.
– Ну, виси, если тебе так хочется.
– Висим – имя, – неожиданно произнес кто-то рядом, и за стол сел еще один аниматор. То, что он аниматор, явствовало из крупной белой надписи на его футболке. – Я – Монта. Вы – красивые.
– Ну да, мы красивые, – немедленно согласилась Муравская, уставившись на Монту, словно ребенок, попавший в «Детский мир» и узревший там мигающего лампочками робота.
Посмотреть было на что. Веса в нем было килограммов сто, рост – под два метра. Монта тоже был негром. Правда, посимпатичнее редкозубого Висима, зато менее улыбчивый.
– Я смотрю, ты уже чувствуешь себя на финишной прямой. – Женя многозначительно пнула подругу и выразительно покосилась на молодых людей. – Даже не думай. Они моложе лет на десять, и дети от них получатся сразу загорелые. Твоя мама меня убьет.
– Нет, я не в этом смысле, – зачарованно улыбалась Ассоль. – Просто классные. Будет весело.
– Будет весело! – воскликнул Висим и снова забарабанил по столу, запев один из хитов Бритни Спирс. Получалось мимо нот, зато громко.
– Имя? – потребовал Монта, повернувшись к Жене.
– Женя, – голосом пай-девочки произнесла та.
– Женись, – обрадовался Висим.
Она подавилась салатом и стала судорожно хлебать минералку. Ей немедленно вспомнился солнечный Египет и местные мужчины.
Закатившаяся в хохоте Муравская долго фыркала, мотала головой, после чего, наконец, погрозила аниматору пальцем и строго сказала:
– Она просто Женя. Евгения. Но лучше Женя.
– Жени, – кивнул Монта. – А ты?
– Ася.
– Азя. – Монта ласково улыбнулся. – Азя красивый.
– Да, – согласилась Муравская. – Что есть, то есть.
– Да-да, давай-давай, есть, – поддержал ее Висим, закидывая в рот здоровенные куски пищи.
Ел он, как удав, почти не жуя. Монта тоже не отставал. Они в одну минуту покончили с обедом и, пообещав подругам что-то невнятное, ускакали развлекать туристов.
– Я, конечно, люблю, когда у мужика хороший аппетит, – задумчиво глядя им вслед, промолвила Ася. – Но такого не прокормишь.
– Ты уже кормить его собралась?
– Нет. Я гипотетически.
– Муравская, я боюсь. У тебя сейчас такой взгляд, что я начинаю бояться. Ничего против негров не имею. Но это другая раса, иной менталитет. В конце концов, с таким даже поговорить будет не о чем!
– Вот вы интеллигентки нудные-то! Евгеша, с мужиками не разговаривают…
– Я в курсе. Просто с теми, которых планируют кормить, разговаривать придется. А если одноразово…
– Именно! Одноразово! И не вздумай мне мешать! У меня никогда в жизни не было негра. В друзьях. И не надо кивать, как мудрая Тортилла, мол, ты видишь меня насквозь!
– А если вижу? – усмехнулась Женя. – Ась, аккуратнее. Когда я была в Египте…
– Не надо мне про твой Египет. Сто раз уже слышала. Это другая страна, цивилизованная!
– Ну-ну. Ты уже авансом его защищаешь.
– Жека, не зли! Я просто хочу весело отдохнуть. А только с аниматорами можно всегда находиться в гуще событий и рядом с мужиками. В идеале я хочу познакомиться с русским.
– Вот! – обрадовалась Женя. – Уже лучше. Ты примерно обрисуй для себя, каким он должен быть, и планомерно иди к цели, не отвлекаясь на местных жителей.
– Я еще лет пять назад обрисовала. Он сильно смахивает на Алика. Только в мои планы не вписалась его ориентация. В общем, я пока остерегаюсь планировать.
– С Аликом пока ничего не ясно, – утешила Женя, правда, ее голос звучал неуверенно.
– Конечно. Вон, посмотри. За спиной у тебя сидит.
Женя обернулась и увидела Алика, нежно поглаживавшего руку Юлика и гордо обводящего взглядом зал ресторана, словно он хотел всем показать, вот, мол, какой у меня Юлик, а у вас – нет!
– Не расстраивайся, Ась! Знаешь, сколько еще таких Аликов с правильной ориентацией?
– Не знаю. Мне не попадались. Так что пока держим курс на аниматоров. Если не хочешь заниматься своей личной жизнью, то займись моей. Отвлекись от своей идеи о всеобщем заговоре. Вон, кстати, Петя твой чешет. И, между прочим, не факт, что это он тебя топил. Мало ли, что дед сказал. А вот спасал тебя точно он. Я лично видела, как он тебя из воды волок.
– У меня аппетит пропал. Я прошла в номер, – тихо проговорила Женя и ринулась прочь из ресторана.
Вопреки опасениям, кавалер следом не побежал. Видимо, предпочел романтике сытный обед.
После обеда на пляже было людно.
– А я думала, все в номера попрячутся, – растерянно сказала Женя, помахав рукой бодрой Изольде Ивановне.
Старушка активно стригла горячий воздух ногами и приседала, невзирая на жару.
– Организм еще не насытился солнцем и отдыхом. Вот через несколько дней мы уже будем не так жадно пользоваться каждой минуткой отдыха. – И старушка с уханьем начала подпрыгивать.
– Вам не жарко? – заботливо поинтересовалась Женя, поскольку чувствовала необходимость продолжить беседу.
– Я потею, а значит, худею! Попробуйте и убедитесь, что я права!
– Нет, – хихикнула Евгения. – Если я еще похудею, то меня можно будет в кунсткамере выставлять как ходячий позвоночник. Мне бы наоборот – мясо нарастить.
– А я и не вам, – усмехнулась Изольда. – Я вашей подруге.
– Ой, вот спасибо за совет, – проскрипела Муравская и добавила – А уж за комплимент – отдельное мерси. Я своим весом довольна.
– Женщина не может быть довольна собой. Иначе она перестает быть женщиной, – назидательно воздела к небесам палец престарелая физкультурница.
– Если женщина вечно недовольна собой, то она становится неврастеничкой с плохим цветом лица, – возразила Ася. – Так что я полностью удовлетворена тем, что есть.
– Как вы можете быть удовлетворены, если не замужем?
– Изольда Ивановна, с чего вы взяли? – воскликнула Муравская. – Если муж со мной не поехал, то…
– Да нет у вас никакого мужа, деточка! Не сочиняйте. У вас это на лбу написано большими буквами. И это хорошо.
– Что хорошо? Что буквы на лбу?
– Нет. Что не замужем. Поверьте моему опыту, женщине хорошо только на свободе. Мы всю жизнь стремимся в клетку замужества. В ячейку, так сказать. А когда мы наконец в эту ячейку втискиваемся, выясняется, что там неудобно. Тесно, душно и нудно! Ячейка общества – ограниченное пространство. Запомните. А женская суть не терпит ограничений! Мы хороши лишь на свободе. В неволе в женщине гибнет женское начало и вылупляется баба. Взгляните на всех этих замужних! Бабы они все, тетки, за редким исключением. Вон, уже чешет сюда наше исключение. Но по ней видно, что она уже на выходе. Такие долго замужем не живут. Если в женщине жива женщина, то она будет стремиться выше и выше, не останавливаясь.
