Развод. Не простить измену (СИ) - Томченко Анна

— Понятно, — смутившись, призналась Анна и склонила голову. — Спасибо огромное. Я сегодня все постараюсь вывезти со студии.

— Да работай сколько влезет, — махнул рукой я и пошёл на выход.

Надо было просто выдохнуть, съездить к любовнице и все вернётся на свои места, а то поплыл как восемнадцатилетний.

Я был зол на самого себя, поэтому стройную брюнетку в кружеве и с наручниками драл как будто впервые бабу увидел. Одна из периодических любовниц, Ника, только радостно повизгивала и мурлыкала после:

— Ты такой неудержимый…

А вот лучше бы она, конечно, молчала. Потому что что-то было не так. Но поскольку с художницей я зарекся видеться, то через пару вот таких вот встреч с Никой, я выдохнул. И понял, что стал прежним. И никто не посмеет залезть мне в душу и лапами своими грязными натоптать как прошлый раз.

Прошла неделя и секретарь мне сообщил, что помещение снова свободно.

Это задело. Сказал же, чтобы работала но раз съехала, значит не особо и нужно было.

По идее я мог позвонить Стасу и потребовать законно заработанную услугу, потому что все равно присматривал, пока Аня ютилась в моем помещении, но ещё через неделю Стас меня сам набрал.

— Виктор, все что хочешь проси, но ей нужна помощь. Там какой-то пиздец…

Глава 31

Покидать студию Виктора не хотелось, но поскольку ни платить аренду, ни как-то иначе рассчитываться за квадратные метры я не могла, то снова вызвала грузовое такси и вернулась со всеми коробками на съёмную квартиру.

Я понимала, что кроме меня обо мне никто не позаботиться, поэтому не распускала сопли, а шевелилась. Записывала курсы тихо и мирно, писала Семену его откровенную картину, начала работу над заказом одного блогера: объёмные цветы из гипса и золотой потали на шикарных больших часах для гостиной. Поскольку в последнем пришлось использовать смеси, я сильно озадачилась, не хотела пылить и пачкать все в квартире, поэтому выбрала уже готовые составы и выяснила, что с такими работать проще.

Стас звонил или я звонила брату почти каждый день. У них скоро должен наступить период реабилитации, и Стас немного расслабился. Поскольку я так и не сказала брату про беременность, то продолжала придерживаться того, что все у меня в порядке, но не было.

Апатия и усталость наваливались, догоняли меня и спасало только то, что я почти перестала выходить из дома. Я могла свалиться в три часа дня на кровати и проспать до глубокой ночи, и а потом до утра работать и так по кругу. Мой режим сбился, и я из-за этого психовала, а ещё из-за того, что в государственной больнице мне было неуютно, но я уверяла себя, что вот когда встану взрослой и богатой, то точно оформлю себе депозит в частной клинике. Потом я вспоминала, что и так повзрослела давно, и от этого тоже хотелось безудержно плакать.

Но во всей моей слезливой истории был хороший момент: токсикоз почти прошёл, и сейчас я мучилась им только когда что-то особо экзотическое съедала. Например сочные чебуреки, которые однажды принялась лепить глубоко за полночь. Я так кайфовала, когда откусывала хрустящую корочку, когда сок мясной по пальцам стекал, а свежие помидоры с заправкой из масла и зелени просто шикарно подходили к позднему ужину. Утром я конечно сильно жалела о своём чревоугодии, но ничего поделать не могла.

Виктор с момента, как я съехала из его помещения больше никак себя не проявил. Ему не нужны были мои работы и вообще ничего не нужно было. Я испытывала к этому мужчине какие-то странные чувства: смесь страха и благодарности, но вместе с этим не думала и не искала новых встреч.

И вообще жизнь стала налаживаться. Меня не доставала бывшая подруга, меня почти отпустил бывший муж, и если бы только к мелькающая периодами его машина под окнами, я бы вообще подумала, что от меня резко решили все отстать.

Прошла одна моя сонная неделя. На улице выпал снег и спрятал всю слякоть. Я почему-то радовалась как маленькая, долго стоя у окна, которое не мешало бы подтянуть, потому что от створок жутко сквозило. Но это не омрачало моего состояние ожидания чуда.

Для меня последние месяцы года были настолько ужасными, что мне казалось на маленькое сонное, кряхтящее чудо я вполне могла рассчитывать в следующем году. И я рассчитывала. Гладила себя по животу, ведя долгие беседы с моим малышом, шептала какая она у меня будет умница и красавица, и вот ощущала себя наполненной светом изнутри.

А потом прошла ещё одна неделя, и в одно морозное утро я поняла, что снег под ботинками скрипел достаточно реалистично, что пар изо рта вырывался настоящий, а снежинки, которые можно было ловить кончиком высунутого языка все такие же как в детстве, на вкус как вода.

Я встала на учёт в местной женской консультации и бегала сдавать анализы почти каждое утро. У меня был обходной лист, где необходимо было даже посещение стоматолога, которого из всего списка я боялась больше всего, но усталая крупная женщина, осмотрев мои зубы и поставив пометки в карточке, заверила, что все в порядке и не стоило так нервничать. Но я просто со школы боялась зубных, ничего не могла поделать со своим иррациональным страхом перед жужжащей машинкой.

Но стрессовала я стала, когда мне назначили первое узи. И я шла на него с трясущимися ногами, потому что боялась, что мое падение, мои нервы могли сыграть со мной плохую шутку. Врач попалась достаточно молодая и улыбчивая.

— Ну что вы так переживаете? — спрашивала она, когда я разместилась на кушетке. — Ничего страшного не произойдёт.

Я ещё более нервно выдыхала и кивала, а потом призналась:

— Просто я не так давно упала с лесницы и вот теперь нервничаю. Боюсь как бы не было последствий.

Врач меня успокаивала, а потом датчик коснулся низа живота, и я вздрогнула. Замерла, не в силах выдохнуть и ждала как приговора.

— Ну вот, вот… все хорошо. Хорошее плодное яйцо. Все идеально.

Что там идеально я так и не смогла разобрать, потому что на экране просто было размытое пятно, в очертаниях которого врач разглядела все это ее «идеально».

Мысли, что я не смогла разглядеть своего малыша больно кололи, но я успокаивала себя, что просто рано и после я точно все пальчики пересчитаю.

Меня потряхивало ещё добрых полчаса, а если учесть, что утром я сдавала кровь и ничего не ела то узистка мне настоятельно рекомендовала позавтракать наконец-то.

Я вышла из консультации и, вздохнув полной грудью влажный и морозный воздух наступившей зимы, пошла к остановке. Поскольку мне надо было забрать ещё одно ведёрко со смесью для картин из магазина для хобби, я решила сразу проехать в торговый центр и сделать все одним разом . Уже прибыв на место, я поняла, что голова кружилась, а желудок противно подсасывал. Я прошла на фуд-корт и заказала себе сендвич с чаем. Рюкзак посадила на соседнее кресло и вытащила выписки из консультации. Попивая горячий напиток с лимоном и малиной, я читала рекомендации, боясь не заметить назначения и пропустить витамины или лекарства.

Заняла своими выписками я почти весь стол и крайне удивилась, когда боковым зрением заметила, как ближайший стул отодвинулся.

— Завтракаешь подруга? — спросила Алла, которая выглядела затаскано. Кожа потускневшая и местами в трещинах морщин.

— А ты просто гуляешь в десять утра по торговому центру? — без интереса уточнила я, собирая все свои бумажки в кучу. И вот ведь как закон подлости, стоило только выйти в люди я то Антона встречала, то Аллу. Следили они что ли за мной?

— А что мне ещё остаётся делать? — Алла откинулась на спинку стула и посмотрела, как я нервно пыталась запихать в рюкзак свои вещи. Потом она резко подалась ко мне, схватила за руку, и я уронила несколько листков с анализами.

— Анют, а ты вообще крепко спишь по ночам? — зло спросила подруга, и медленно опустила взгляд на стол, где в куче бумаг лежал снимок узи.