Даниэла Стил - Услышанные молитвы
Стоило дочерям уехать, как дом тут же погрузился в какую-то необычайную тишину. Это угнетающе подействовало на Фейт, и она, сняв белье с постелей дочерей, отправилась стирать. Три раза в неделю к ним приходила домработница, но Фейт было приятно убраться в комнатах девочек. Это все, что она могла для них сделать. Расхаживая по притихшему дому, Фейт поняла, как опустела ее жизнь без дочерей.
Она почувствовала облегчение, когда вечером вернулся Алекс. Он провел день в морском музее с приятелем из Принстона, который пригласил его войти в совет. Муж был явно доволен и смотрел на Фейт благосклоннее обычного, и она подумала, что он, наверное, тоже скучал по дочерям. Их отсутствие влияло на них обоих, но Фейт было тяжелее.
Они провели тихий вечер. Алекс рассказывал о морском музее и о своих планах на следующую неделю. Получилась самая длинная беседа за последние месяцы, и Фейт удивилась, что муж снизошел до нее после своей вспышки за столом, когда начался разговор о ее намерении вернуться в университет, и сама рассказала, как ей одиноко без девочек.
— Ты же знала, что когда-нибудь так и будет, — рассудительно заметил Алекс, как будто удивившись, что ее это так беспокоит. Он не понимал, что все двадцать четыре года дочери были не только ее любовью, но и ее работой. Вот если бы он потерял работу, тогда бы, наверное, понял. — Тебе надо еще поискать, чем заняться. Возвращение к учебе мне кажется излишеством и абсолютно бессмысленным предприятием. В твоем возрасте большинство юристов собираются в отставку, а не начинают с нуля.
— У меня появится перспектива, жизнь потечет по другому руслу. Бог знает, как я однажды с ней поступлю — сама не имею ни малейшего представления.
Алекс, судя по всему, по-прежнему ее не понимал, но перестал воспринимать ее решение как намерение оскорбить его. После разговора с мужем Фейт поняла, что и острота разлуки с дочерьми немного притупилась. Такие вечера в их семье выдавались раз в тысячу лет. Показалось даже, что Алекс простил ей намерение вернуться на юридический факультет или по крайней мере на время сменил тактику. И от этого между ними возникла такая желанная и неожиданная теплота.
Следующие две недели Фейт занималась подготовкой к Рождеству. Она купила подарки Алексу и девочкам. Муж все время находился в разъездах; они виделись настолько редко, что тема ее учебы больше не всплывала. В коротких промежутках между поездками он вечером приходил с работы домой, ужинал, бросал несколько слов и отправлялся спать. Фейт спешила подготовиться к празднику и согласилась помочь мемориальному онкологическому центру Слоуна и Кеттеринга. Она уже предупреждала их, что свободна только в течение нескольких следующих недель. Если она пойдет в январе учиться, у нее не останется времени на другие дела, но ей были благодарны за любое участие.
Она по-прежнему обменивалась с Брэдом электронными письмами, однако после Дня благодарения их корреспонденция стала короче. Брэд готовился к двум слушаниям, одновременно штудировал массу новых дел и крутился как белка в колесе. Через две недели после Дня благодарения, перед тем как отправиться на собрание в онкологический центр, Фейт пила йогурт и на всякий случай взглянула, не пришло ли сообщений по электронной почте. И обнаружила, что принята в два класса на курсы продолжающих образование — по конституционному праву и по правовому законодательству. Было приятно получить подтверждение своим планам, которые сразу стали казаться более реальными.
Она упомянула о своем успехе по телефону Брэду, и он, обрадовавшись, пообещал вывести ее в свет и отметить победу бутылкой шампанского.
— Когда ты приезжаешь? — Фейт успела забыть, что Брэд собирался на конференцию. Заседания в благотворительном комитете, рождественские покупки и подготовительные курсы отнимали массу времени.
— Через неделю, четырнадцатого. И останусь до шестнадцатого. Надеюсь, что ты будешь свободна. — Он уже сообщал ей сроки, однако не мог сказать, когда удастся, вырваться, чтобы встретиться, но намеревался провести с Фейт как можно больше времени.
— Мы ничего не планируем, однако я поговорю с Алексом. Он все время занят в конторе. Я думаю, мы сможем куда-нибудь сходить с тобой, чтобы пообедать или поужинать.
— Учти, обязательно оставь для меня время! — предупредил Брэд.
— Непременно, — пообещала Фейт.
Они еще несколько минут поболтали о предстоявшем ей вступительном тесте. Она молилась, чтобы все прошло гладко. Фейт всегда недооценивала себя, и Алекс не помогал ей справиться со своим комплексом, а, наоборот, постоянно подчеркивал ее никчемность и зависимость от него.
Затем Фейт позвонила Зое.
— Когда ты собираешься сказать папе, что в январе идешь на занятия? — спросила дочь.
Она тревожилась за мать, понимая, насколько ей важно одобрение отца. И боялась, что, если он упрется, мать не решится пойти до конца, а это обернется для нее катастрофой. Зоя так же, как и Брэд, хотела, чтобы у Фейт появилась уверенность в завтрашнем дне.
— На этой неделе. Надеюсь, он будет в приличном настроении.
— Я тоже надеюсь, — горячо подхватила Зоя. — Буду держать пальцы скрещенными, а ты вдохни поглубже и старайся изо всех сил. Но независимо от того, что он скажет, поступай, как считаешь нужным. Ты бы мне то же самое посоветовала.
— Да… наверное… — не слишком убежденно протянула Фейт.
Состоявшийся разговор оказался, как она и предполагала, трудным. В субботу супруги почти друг друга не видели. Алекс весь день работал в конторе — хотел к концу года подогнать и завершить дела, а вечером они отправились на ужин.
Опоздали, домой вернулись поздно, Алекс чувствовал себя измочаленным, поэтому сразу лег в кровать и уснул.
И только в воскресенье Фейт решилась. Алекс сидел в гостиной у камина и читал какие-то бумаги, которые принес с работы домой. Она подала мужу чашку чая и уселась у его ног.
— Алекс, — осторожно начала она. Фейт понимала, тянуть бесполезно — муж должен знать, как она намеревается поступить. Фейт не собиралась ему лгать. — Можно мне с тобой поговорить?
Алекс раздраженно поднял глаза, досадуя на то, что его оторвали от чтения.
— В чем дело? — С тем же успехом он мог сказать: «Давай, только побыстрее». Муж явно не был расположен к беседе.
Фейт решила сказать покороче:
— Я записалась в два класса в Нью-Йоркский университет. Занятия начинаются в январе. Ты знаешь, как это много для меня значит. — Она и раньше говорила, что подала документы, но теперь все окончательно решилось, и Фейт считала своим долгом об этом сообщить. В комнате повисло молчание. Алекс смотрел на нее из своего кресла и ничего не говорил, только отпивал из чашки горячий чай. Пауза показалась ей бесконечной. — Я знаю, что ты не одобряешь мое желание вернуться к учебе, — продолжала она. — Но это пока не юридический факультет. Посмотрим, как все пойдет и как мы сумеем справиться. Это всего только два предмета, а в конце семестра вместе обсудим. Но, Алекс… я действительно хочу попытаться и сделаю все возможное, чтобы на тебе это не отразилось. — Фейт очень хотелось, чтобы муж принял участие в ее решении и, если возможно, с ней согласился.
