Беременна от Братвы (ЛП) - Фокс Мари
Когда мы покидаем галерею, я чувствую, как на меня давит тяжесть всего, что только что произошло. Мне не нравится, как я себя чувствую, уязвимым, выставленным напоказ. Мне нужно напомнить Саре, кому она принадлежит, стереть любые оставшиеся у нее мысли о прошлом, о Лео.
Более того, мне нужно напомнить себе, что я тот, кто контролирует ситуацию. Никто другой. Ни Лео. Ни даже Сара.
***
Дорога обратно на виллу полна напряжения, тишина между нами пропитана невысказанным гневом и замешательством. Мои костяшки пальцев крепко сжимают руль, образ Сары и руки этого мужчины прожгли мне мозг. Чем больше я об этом думаю, тем сильнее закипает моя кровь. Я не могу избавиться от выражения на ее лице, когда она его увидела, смесь шока и чего-то еще, чего я не могу точно определить. То, как он ее трогал, держал, словно имел на это право, заставляет меня краснеть.
Когда мы наконец подъезжаем к вилле, я даже не жду, пока она выйдет из машины. Я оказываюсь рядом с ней в одно мгновение, моя рука сжимает ее руку, когда я веду ее внутрь. Дверь едва закрывается за нами, как я прижимаю ее к стене, мое тело прижимает ее, мои руки по обе стороны ее головы, удерживая ее на месте.
— Какого черта ты с ним делала? — спрашиваю я, мой голос тихий и опасный.
Она смотрит на меня, ее зеленые глаза широко раскрыты, в них смесь неповиновения и страха. — Это было не то, что ты думаешь, Иван, — говорит она, ее голос слегка дрожит. — Мы просто разговаривали.
— Просто разговаривали? — рычу я, наклоняясь ближе, мое лицо в нескольких дюймах от ее лица. — Так это называется, когда другой мужчина кладет на тебя руки, когда он тебя так обнимает? Ты думаешь, я дурак, Сара?
Ее дыхание сбивается, но она стоит на месте, слегка приподняв подбородок в знак неповиновения. — Все кончено. Я сказала ему об этом. Я сказала ему, что я с тобой.
Слова зажигают что-то темное во мне, что-то первобытное и собственническое. Мысль о том, что кто-то еще может даже думать, что у него есть на нее права прикасаться к ней, держать ее так, как я, сводит меня с ума. Я хватаю ее за подбородок, заставляя ее смотреть на меня, моя хватка крепка, но недостаточно, чтобы причинить ей боль. Мои глаза впиваются в ее, ища любой признак сомнения, любой намек на то, что она все еще любит этого мужчину.
Все, что я вижу, это та же смесь неповиновения и замешательства, тот же огонь, который привлек меня к ней в первую очередь.
— Ты чертовски права, ты со мной, — рычу я, голос низкий и грубый. — И никогда не забывай об этом.
Прежде чем она успевает ответить, я врезаюсь губами в ее губы, целуя грубо и требовательно, не оставляя места для протеста. Это не нежно и не мягко, нет ничего нежного в том, как я заявляю права на ее рот, как я вливаю в поцелуй весь свой гнев, свое разочарование и свое желание. Ее руки на мгновение упираются мне в грудь, как будто она пытается сопротивляться, но я не позволяю ей отстраниться. Вместо этого я сильнее прижимаю ее к стене, мое тело прижимает ее тело, показывая ей, кому именно она принадлежит.
Сара издает приглушенный вздох, ее губы раздвигаются под моими, и я пользуюсь возможностью углубить поцелуй, мой язык сплетается с ее языком в жарком танце. Ее сопротивление рушится, ее руки перемещаются с моей груди на мои плечи, сжимая меня, как будто она не может решить, оттолкнуть меня или притянуть ближе. Я воспринимаю это как победу, моя хватка на ее подбородке слегка крепнет, когда я наклоняю ее голову назад, углубляя поцелуй еще больше.
Я отстраняюсь ровно настолько, чтобы заговорить, мое дыхание горячо на ее губах. — Ты моя, Сара, — бормочу я, мой голос грубый шепот. — Только моя, не забывай об этом, черт возьми.
Слова, это декларация, клятва, и я не жду, пока она ответит. Я снова захватываю ее губы, на этот раз с интенсивностью, которая не оставляет никаких сомнений в ее уме, кому она принадлежит. Моя свободная рука движется к ее талии, скользя под тканью ее рубашки, чувствуя тепло ее кожи под кончиками моих пальцев. Ее тело выгибается навстречу моему, тихий стон срывается с ее губ, и я чувствую жар между нами, желание, которое кипит где-то под поверхностью.
Я провожу губами вниз по ее шее, покусывая чувствительную кожу, наслаждаясь тем, как она дрожит под моим прикосновением. Ее руки находят путь к моим волосам, ее пальцы запутываются в прядях, когда она притягивает меня ближе, безмолвная мольба о большем. Звук ее тихих вздохов, то, как ее тело отвечает мне, только подливает масла в огонь, горящий внутри меня.
— Моя, — рычу я ей в кожу, мой голос хриплый от собственничества.
Она стонет в ответ, ее пальцы сжимают мои волосы, когда она откидывает голову назад, давая мне лучший доступ к ее горлу. Я пользуюсь этим в полной мере, проводя языком по чувствительной коже, чувствуя, как ее тело дрожит под моими прикосновениями. Ее реакция только подстегивает меня, заставляя меня требовать ее с интенсивностью, граничащей с отчаянием.
Я просовываю руку ей под рубашку, скользя ею вверх, чтобы обхватить ее грудь, чувствуя мягкую тяжесть в своей ладони. Она выгибается навстречу моему прикосновению, ее дыхание прерывается, когда я провожу большим пальцем по ее затвердевшему соску, дразня его через тонкую ткань ее бюстгальтера. Ее бедра подпрыгивают против моих, требуя большего, и я прижимаюсь к ней, давая ей почувствовать, насколько я тверд, как сильно я хочу ее.
— Ты чувствуешь это? — шепчу я ей на ухо, голос низкий и грубый. — Вот что ты делаешь со мной, Сара. Никто другой, только ты.
Она хнычет, ее руки скользят вниз по моим плечам, она цепляется за меня, как будто боится, что я отстранюсь. На это нет никаких шансов. Ни сейчас, ни когда-либо. Я задираю ее рубашку, обнажая ее кожу. к прохладному воздуху, и она задыхается, когда я наклоняю голову, беря ее сосок в рот через кружево ее бюстгальтера. Я сосу сильно, прикусывая ровно настолько, чтобы заставить ее закричать, ее ногти впиваются в мои плечи.
— Иван, пожалуйста, — стонет она, ее голос наполнен потребностью, которая совпадает с моей собственной. — Мне нужен ты.
Звук ее мольбы вызывает во мне толчок удовлетворения, и я быстро избавляю ее от лифчика, отбрасывая его в сторону, прежде чем стянуть ее рубашку через голову. Я захватываю ее рот в кровоточащем поцелуе, мои руки блуждают по ее голой коже, чувствуя, как она дрожит подо мной, как она цепляется за меня, как будто я единственное, что удерживает ее на земле.
Одним быстрым движением я поднимаю ее с ног, обхватываю ее ноги вокруг своей талии и прижимаю ее к стене. Она задыхается, ее руки сжимают мои плечи, когда я вонзаюсь в нее, отчаянно, желая.
Я прерываю поцелуй, провожу губами по ее горлу, по ключицам, наслаждаясь тем, как она дрожит в моих объятиях. — Ты моя, Сара, — бормочу я ей в кожу, голос хриплый от обладания. — Я никогда тебя не отпущу.
— Да, — выдыхает она, ее голос дрожит, но полон необузданной потребности. — Я твоя.
Ее слова - моя погибель. С рычанием я опускаю нас обоих на пол, ее спина ударяется о твердые доски, когда я накрываю ее тело своим, целуя ее яростно, собственнически, давая ей почувствовать всю глубину моей потребности в ней.
Я трахаю ее в пылу безумия, руки исследуют, тела прижимаются ближе, ища больше, требуя большего. Ее вздохи и стоны наполняют комнату, смешиваясь с моими, когда мы теряемся друг в друге, а внешний мир растворяется в небытие.
Наконец я чувствую, как она сжимается вокруг меня, ее ногти впиваются в мою спину, когда она выкрикивает мое имя, ее освобождение бьет ее сильно. Я следую за ней через край несколько мгновений спустя, стону у ее шеи, когда нахожу свое собственное освобождение, удовольствие обрушивается на меня, как волна.
Мы рухнули вместе, оба истощенные, наши тела сплелись на полу. Я прижимаю ее к себе, моя грудь вздымается, пока я пытаюсь отдышаться, отголоски нашей любви все еще пульсируют во мне. Она дрожит в моих руках, ее голова покоится на моем плече, ее дыхание согревает мою кожу.
