Предателей не прощают (СИ) - Коваленко Мария

На две недели понятие «свободное время» полностью исчезает из моего лексикона и мыслей. Между интервью модным блогерам и журналистам я пропадаю на фотосессиях. Между участием в открытии новых ресторанов и салонов красоты — мы вместе с Шапокляк создаем новые аккаунты в соцсетях.

Первые дни мне непривычно. Алле приходится подсказывать правильные ответы во время интервью или полностью отвечать вместо меня. Она не отходит ни на шаг на презентациях. Помогает избавляться от навязчивых организаторов с их предложениями задержаться или поехать в гости.

Алла будит по утрам в шесть, а по вечерам заставляет выкладываться в тренажерных залах и пить белковые коктейли. Алла повсюду. И даже мужчину, с которым у меня завязывается громкий роман, находит именно она.

Последнее шокирует сильнее всего. Со штукой под названием «личная жизнь» я попрощалась, еще когда подписывала контракт. Но чтобы ни с того ни с сего втрескаться по уши в известного пятидесятилетнего гитариста… Это было за гранью понимания.

— Тебе в любом случае припишут роман с какой-нибудь знаменитостью. У Егорки сейчас тур по Штатам и целая команда американских девчонок. Он занят! Леонас уже всем оскомину набил. Журналисты с кем только его не скрещивали. А Алекс — идеальный кандидат! — шокирует меня в конце второй недели Алла. — Сейчас он временно свободен. Поклонницы и поклонники уже ждут, когда Алекс покажет всем свою новую пассию. Твое дело лишь подыграть.

— Мне нужно сыграть влюбленность? — доходит с трудом. — В человека, которого я никогда не видела и не знаю?

— Да. Ничего сложного.

— Обязательно? Может, можно как-то иначе…

— Это называется «хайп», милочка. Обычный трюк. Аудиторию можно пытаться привлечь красивыми фотографиями и широкими жестами. Можно закидать подарками все приюты для собачек или оплатить операцию какому-нибудь малышу. Однако результат… Сотня подписчиков в соцсетях и пара дополнительных букетов на концертах. — Алла равнодушно стряхивает пепел от сигареты в хрустальную пепельницу и после новой затяжки продолжает: — А можно, например, поцеловать на сцене женщину. Такой способ сдетонирует как бомба. О тебе напишут на всех сайтах и даже на заборе.

— Черный пиар? — Меня передергивается от мысли, что пришлось бы поцеловать Веронику или Анастасию.

— Не так элегантно как с собачками и больными детками, но неделю все будут говорить только о тебе.

— Перемывать кости.

— Суровая правда жизни. Публика любит полоскать чужое грязное бельишко. Для большинства это гораздо интереснее, чем житие святых.

— А с этим Алексом… — я запинаюсь. Мы еще даже не виделись, а мне уже стыдно перед мамой, бабушкой и всеми соседями. — Нам придется целоваться?

— На публике да. — Алла берет свою записную книжку. — Перед камерами обязательно. У меня уже запланировано несколько ваших общих съемок. Первая в стиле «Нас застукали папарацци». На улице, в парке. Вторая в студии. Она для глянца. Журналы точно захотят красивые кадры.

— Всего две фотосессии? — становится чуть легче.

— Для начала. И… главное! Вне съемок встречаться не рекомендую, репутация у Алекса так себе. Нам он нужен лишь для одной цели.

— Хорошо. Поняла. А если я ему не понравлюсь? — я отчаянно цепляюсь за последнюю надежду.

— Ты? — скрипуче смеется Шапокляк. — Девочка, да скорее вода в Мертвом море станет сладкой! По этому поводу не беспокойся. Ты понравишься. И мы обязательно этим воспользуемся.

Слова Алла подтверждаются уже через день. Первую организационную встречу Шапокляк назначает в гостинице. Я втайне молюсь, чтобы мой «возлюбленный» не пришел, но Алекс является на десять минут раньше срока.

Выглядит он на все свои пятьдесят и даже старше. Большой, неряшливый, с жуткими татуировками на руках и шее, с блестящей лысиной и свисающим над ремнем пивным животиком. Совсем не принц на белом коне. И несмотря ни на что уверенный, в своей неотразимости.

— Черт, девчонка, да ты конфетка. Так и хочется тебя съесть! — вместо приветствия сообщает мне мой «возлюбленный».

— Здравствуйте. Я невкусная. — Смотреть, как стареющий мужчина пытается изображать юнца, горько и неприятно.

— Алла, эта девочка разобьет мне сердце! — Будто не замечая моего отвращения, Алекс рывком заставляет встать, прижимает к своей мягкой груди и слюнявыми губами впивается в мой рот.

— Надеюсь, вы сработаетесь! — холодно произносит Шапокляк, раскладывая на журнальном столике два экземпляра контракта о неразглашении.

То что меня здесь фактически насилуют, ее словно и не беспокоит.

— Крошка, мы с тобой весь мир объездим. Ты и я. — Алекс возвращает меня в кресло. — Вот вся эта херня закончится, и рванем! Вначале попыхтим в Амстердаме, потом смотаемся на Ибицу и зажжем в Рио. — Банальные обещания сыплются с его губ как из рога изобилия.

Все это не то, что я хотела бы услышать. К сожалению, как узнаю спустя пару дней, он горазд не только на обещания.

Глава 37. Очень грязный пиар

Утро начинается не с кофе. То ли фотограф оказался жаворонком, то ли возникли какие-то проблемы со студией, но вместо двенадцати съемка переносится на девять утра.

Шапокляк сообщает мне об этом в шесть. Одновременно она выбрасывает в мусор мой вполне диетический бутерброд с куриной ветчиной и листиком салата. А затем забирает еще и кофе.

— Не хватало нам отеков и сонливости от переедания, — хмыкает она и кивком головы приказывает идти в душ.

Привыкшая к подобному обращению, я не удивляюсь и не обижаюсь. Благодаря авансу мама вчера смогла закрыть один из долгов, потому отношение Аллы не кажется таким уж суровым.

С этими мыслями я героически выдерживаю обязательную утреннюю пробежку и, не давясь, выпиваю горький овощной смузи. А потом устраиваюсь на привычном месте в рабочем микроавтобусе и без единого вопроса еду на съемку.

Все вроде бы как обычно. Однако уже в самой фотостудии от случайно подслушанного разговора становится не по себе.

— Да, мне уже показали студию! — с истеричными нотками в голосе сообщает молодой патлатый фотограф. — И оборудование тоже показали.

— Тогда в чем проблема? — узнаю Аллу.

— Я профессионал, и привык работать в своем темпе. Без спешки и миллиона оговорок. А теперь что? Как я за два часа сделаю вам идеальные кадры?

— Считайте, что получили оплату в тройном размере. По-моему, это прекрасно! На сегодня вы самый дорогой фотограф столицы.

— Проклятие! Вы совсем не понимаете, что такое качественная эротическая съемка? Парная съемка! Думаете это вспышка, свет и объектив?

— Поверьте, я знаю, что это такое. Наши девочки регулярно снимаются для журналов. И здесь, и в других городах. Ни одни фотограф до вас не жаловался.

— И всех их снимают за два часа?

— Так сложились обстоятельства.

— Если бы я заранее знал, что вы измените условия, ни за что не взялся бы за эту работу. И больше вам скажу…

Он еще что-то говорит, но слова проносятся мимо моих ушей.

Парная эротическая съемка!

Я и Алекс…

Те самые «красивые» фото для глянца.

Алла даже не подумала меня предупредить. Даже не намекнула, что придется изображать на камеру гораздо больше, чем влюбленность. К ней я еще кое-как готова, но обнажаться рядом с Алексом, разрешать ему прикасаться… Я выдержала месяц унижений в центре, выстояла на сцене, когда замолчал микрофон, а сейчас готова сбежать.

От побега спасает Арина. Она приезжает за несколько минут до начала фотосессии, коротко здоровается с Шапокляк и, бегло взглянув на Алекса, стискивает меня в объятиях.

Именно эта молчаливая поддержка спасает от отчаяния.

Я, не морщась, переношу последние штрихи визажиста и разрешаю снять с меня уютный шелковый халат. Готовая расплакаться, смотрю на часы. И мысленно отключаюсь сама от себя на два часа.

Как сквозь стену слышу, что говорит фотограф. Не реагирую на прикосновения и взгляды Алекса. Живу щелчками затвора, шелестом ткани, чашкой кофе, которую приносит Арина во время короткого перерыва.