Обещал жениться - Матвеева Любовь

Сыновья росли хорошими, учились неплохо, слушались родителей и учителей. Добрынины же! В учёных книжках написано, что в 13–14 лет у детей вырастает авторитет ровесников, происходит «вырывание» родительских корней из сердца. Если этот процесс прошёл правильно, в дальнейшем они способны стать самостоятельными, создать хорошую семью. Нет – они навсегда остаются ведомыми родителями. Да и вообще, вы представляете мальчиков-подростков без друзей? Немыслимо! Но Веньке и Витьке с окрестными пареньками, озорниками, водиться не разрешалось – родители боялись плохого влияния.

С девочками сыновьям Володи тоже не разрешалось дружить – рано…

Подробности мне неизвестны, я стала свидетелем такого факта. Когда ребята, уже парни, запоздали прийти к назначенному часу из городского парка, откуда ещё была слышна танцевальная музыка, когда ещё не закончился летний вечер и было вполне светло, отец, Володя ДОБРЫНИН, им надавал пощёчин в присутствии соседей! В том числе – и молодых девушек… При этом сам отец ростом был уже ниже своих сыновей… Парни не знали, куда деваться от стыда. И нам, соседям, было так же неловко. Мы недоумевали – старшему-то, Веньке, уже жениться можно, а он ещё с девушками и не дружил…

Ну, и что стало результатом такого воспитания? Пар копился, копился – и вырвался! Внезапно слышим – какие-то парни впятером изнасиловали девушку, прямо в нашем проезде! Затащили с улицы. Потом узнаём – среди насильников были оба сына Володи… Младшего Витьку как-то «отмазали», а Венька сел по полной – на пять лет. Вот и жёсткое воспитание родителей, вот и честолюбивые мечты… Приходилось с ними распрощаться…

Вовка всё чаще стал запивать, с ним вместе – и жена Валя. Скоро Виктора, младшего, забрали в армию, потом – служба в Афганистане. Венька вышел, отсидев весь срок. Может, он и хотел работать, да кто возьмёт его с судимостью? Потом вообще расхотел, женился, разошёлся, снова женился. Бил жён, вымогал деньги у родителей, у брата. Потом и родителей бил. Ведь от них он усвоил – кто сильнее, тот и прав. Мать Валентина от горя и пьянки умерла.

К старости Володя за ум взялся, пить бросил совершенно, пытался склонить к трезвости сына – бесполезно, поздно. Воспитывают-то не словами, а личным примером. Да и воспитывать мужчину после тюрьмы – дело неблагодарное.

Венька мучил отца неимоверно – он уже окончательно поселился в родительском домике, «сел на шею». Пьяные компании «гудели», не переставая. Какие-то грязные женщины, разборки, иногда поножовщина. Милиция держала на заметке очаг разврата и преступности. Володя, отец, к тому времени уже жил в своём сарайчике, и чем питался – бог весть, ведь пенсия у него отнималась немедленно по получении!

Витька хоть жил отдельно, женился, тоже терпел немало от брата и его дружков.

И вот однажды, когда сын заснул, абсолютно трезвый отец взял в руки топор, которым владел мастерски – сколько дров-то им было наколото за жизнь, сколько заборов, навесов, пристроек и сараев было построено, сколько туш скота разделано! С первого удара опытной рукой отрубил сыну голову! Потом разделал и тело. Половину закопал у себя на огороде, половину завернул в мешок и унёс в мусорный контейнер. Владимир Добрынин… Скоро его забрали…

До суда он не дожил – умер от сердечного приступа.

Она выбрала свободу!

У нас на заводе ЗИМ, в Петропавловске, который находится на самом севере Казахстана, рядом с Омском, в советское время в одном из отделов заводоуправления работала молодая казашка на инженерной должности, Жумагуль. Мы её Женей звали. Сначала-то она была молодая, потом – не очень, вот уже и к тридцати катит – а замуж как-то не выходится. Не красавица, но характер покладистый, добродушная, улыбчивая, с большими, широко открытыми чёрными глазами – не характерными для казахов. Потом она исчезла из поля моего зрения, и мне сказали, что она всё-таки вышла замуж, уехала к мужу, на юг Казахстана, куда-то за Алма-Ату, и у неё родились один за другим два мальчика. Я порадовалась за неё, жалела только, что не смогу узнать о дальнейшей судьбе.

Прошло много лет. Распалась большая страна, сменился общественный строй, порушились великолепные заводы (наш теперь стоит в руинах, как и остальные), ослабли человеческие связи – писем не пишут, с праздниками не поздравляют, на похороны самых близких не выезжают, родные сёстры и братья зачастую ничего не знают друг о друге. От голодной смерти многих спасает базар. И я стою среди торговок, жду покупателя и щупаю глазами возможных клиентов. Вдруг вижу большие, широко открытые чёрные глаза – редкость среди казахов. Женя?

– Женя! – ору я, и женщина с улыбкой оборачивается. – Это ты? Не верю глазам! А я так хотела тебя увидеть! Ну, расскажи – что ты, как ты, как твоя семья, где живёшь?

– Да я мимо тебя хожу каждый день…

– Что же не подойдёшь, не поздороваешься?

– Думала, ты меня уже забыла. В Петропавловске теперь живу. Вышла замуж за южного казаха, он меня увёз к себе. Родила двух пацанов, но жить среди новой родни было тяжело. Семья большая, жили все вместе. Условия жизни не очень, но с этим можно было мириться. Нельзя было смириться со средневековыми пережитками, которые сохраняются на юге Казахстана, особенно в аулах: слушаться родителей, не иметь голоса в семье, подчиняться старшим невесткам, носить косынку, вставать с появлением в комнате мужчины, даже если ему всего семь лет…

Я представила – да, каково это было терпеть ей, человеку больших знаний, свободному от всех предрассудков, инженеру – слушаться малограмотных, тёмных людей, самолюбию которых льстило её подчинение? И мужу – тоже. В общем, взяла она деток, и сбежала к своим родителям назад, в родной город. Конечно, она любила мужа, и такое решение было принять нелегко, но она выбрала свободу! Да, свобода была дороже всего!

Некоторое время помогали родные, было тяжело. Потом муж не выдержал, приехал, остался с ними. И ему это решение далось нелегко. Родился ещё один сын, он уже идёт в школу, а оба старшие учатся в университете. Глаза всех открыты, мечты устремлены в будущее, никто не оборачивается назад!..

Я записала Женин телефон, и мы расстались.

Бесхарактерность

Высокий, белокурый, симпатичный молодой человек из дома напротив, он и не подозревает, что я за ним наблюдаю уже несколько лет. Он и вырос на моих глазах, но я даже имени его не знаю. Было ему 15, потом 20, потом 25 лет, а теперь – к 30-ти. Родители его мне неизвестны. Так атомизировалось общество, так анонимна жизнь в городе – соседей не знаем… Не видела я его никогда ни с друзьями, ни с подругами, а природа его ничем не обидела. В чём же дело? Лет ему уже немало, а он не муж, не отец, а просто чей-то сын. Одет неплохо, вредных привычек не замечала, не то, чтобы пьяного – курящего не видела. Странно… Как-то заговорила с ним:

– Тебя что, мать не любит?

– Почему? Любит.

– А что же она не определит тебя, мозги не вправит? Видно, что ты не работаешь. Для молодого человека это очень опасно! Ты же мужчиной рождён, какая тебе сила дана, все дороги – перед тобой. Разве тебе не охота совершить что-то великое, испробовать силу своих крыльев? Вон БАМ снова начинают стоить, космодром на Дальнем Востоке, Наукоград под Казанью! Везде люди нужны, карьеру можно сделать! А ты всё у матери под юбкой сидишь!

– Да отец всё обещает мне работу найти.

– А кто он у тебя?

– Начальник на стройке, прораб. Грузчиком хочет устроить.

– А у тебя что, образования нет?

– Учился, да бросил.

– Как звать-то тебя?

– Сергей, – неохотно отвечает парень, и уходит. Снова проходит года два. Как-то вижу выходящего из подъезда Сергея – встал на углу, кого-то ждёт. Подъехало такси. Парень что-то протянул водителю, что-то тот дал ему, уехал. Сергей торопливо отправился к себе. Середина недели, разгар рабочего дня, значит, по-прежнему не работает… Через некоторое время за слепым углом своего дома, где нет окон, опять стоит Сергей, кого-то ждёт. Подошёл молодой парень, теперь паренёк что-то дал ему, Сергей – ответно. Разошлись. Проходит пол-года. Спрашиваю знакомую, которая живёт в одном подъезде с Сергеем – почему не видно парня?