Моя в наказание (СИ) - Акулова Мария

Я понимаю это, но не перечу. Только не моргая слежу, как он прикладывает свой айфон к терминалу, на котором высвечивается пятизначная сумма.

Я никогда ей такую жизнь не обеспечу, как может обеспечить он. Никогда.

Из магазина нас провожают заинтересованные взгляды консультантов. Знаю, почему. Он — красивый. Самый красивый из мужчин, которых я встречала. Дочка — его копия. Новое платье ей очень идет.

Они пыщут жизнью. А я… Растерянная немощь. Когда-то он из жалости на мне женился. Теперь из жалости не уничтожает. Или это пока?

Айдар сам сажает Сафи в детское кресло. Наш моторчик всё. Сдулся.

Она ведет по обшивке ручкой, забирает у меня свой шарик и спрашивает:

— А здесь еще какая-то детка ездит? Чье это кресло? — Ревнивица моя.

Я бы улыбнулась, но наше с Сафи сходство вышибает землю из-под ног не хуже, чем мягкость ее отца. Я была такой же, кызым… Ни с кем его делить не хотела… Наверное, его иначе невозможно любить.

— Только ты ездишь, Сафие. Кресло твое.

Своим ответом Айдар дарит одной Салмановой целый мир, я вижу, как у моей малышки зажигается взгляд. А второй — разбивает сердце.

Чтобы успокоить дыхание прежде, чем сесть рядом с ним и снова провести в опасной близости час, отхожу за богажник. Уже поняла, что обращаться с детьми и автокреслами он научился. Не знаю, с помощью Ютуба или интуитивно.

Услышав легкий хлопок двери, вздрагиваю.

Делаю шаг вперед, посчитав, что мое время на нормализацию исчерпано, но второй уже не могу.

Чувствую на запястье пальцы. Дергаю руку, они скользят выше и сжимают уже локоть. Начавшее успокаиваться сердце реагирует ускорением. Оглядываюсь.

Ловлю взгляд. Таю. Умираю. Всё сразу.

— Что? — спрашиваю и сама же не узнаю свой голос. Сиплый какой-то.

Ясный весь день взгляд бывшего мужа на глазах темнеет. Это не чистое презрение. Это очень тяжелый, вязкий коктейль. Он никак его не выпьет. Я тоже не уверена, что смогу.

На голову Ньютону когда-то упало яблоко, а я ответ на свой главный вопрос читаю во все тех же глазах. Водораздел — между мной и дочерью. По крайней мере, сейчас.

С ней он себя контролирует, со мной…

— Не планируй ничего завтра на вечер. — Айдар произносит и ждет. С моей, покрывшейся ледяной коркой, души начинает осыпаться хрупкая крошка.

С ним нет смысла спорить, я помню. Но есть же здравый смысл…

— Сафи не стоит так часто тревожить, Айдар. Она сегодня перевозбудилась. Так много впечатлений…

Долго не выдерживаю с ним лицом к лицу. Мой взгляд соскальзывает на мужественную шею. Я должна быть готовой вгрызться в нее и не отпускать, если почувствую угрозу для нас с Сафи. По факту же… Я не хочу.

А он в мою вгрызется?

— И няню найди. Приличную. Денег я дам.

Вокруг нас в своем ритме продолжает существовать чужой город, из которого мы уезжаем. А я все никак не могу отмереть. Сопоставляю. Думаю. Пытаюсь понять, я правильно слышу?

— Я тебя поняла, Айдар. Ты очень красочно объяснил, как дорого могут стоить слова. Впредь я буду с ними более аккуратной. Но издеваться над собой…

Мой лепет он не слушает.

— Ключ возьмешь на лобби.

Стреляю глазами вверх. Второе за день «зачем?» тоже остается без ответа.

Ответы я не заслужила.

Пальцы Айдара разжимаются.

Теперь свои ответы я должна искать в широкой спине и пружинистых шагах прочь в обход машины.

«Сама догадайся, ханым».

Глава 14

Айлин

«Ханым» у Айдара Муратовича всегда была догадливой. С ним это было и остается необходимым. Разжевывает он под настроение, а вообще… Живешь и ловишь вайб.

И я ловлю.

После короткого отрицания и перебора версий смиряюсь. Я же не маленькая, прекрасно понимаю, зачем зовет. Для него это будет часть моего наказания. Для меня — унижение или шанс?

Он показал мне, как может быть по-плохому. И как может быть по-хорошему тоже показал. Более глубокий след оставило второе. Так я хочу. Но только не из-за стекла за ними наблюдать, а находиться рядом.

Его злость не прошла. Усугубилась моим молчанием о дочери. Он ее лелеет и взращивает. Я добавляю удобрений. Это порочный круг, из которого нет выхода. Или есть?

Его требование — это не шаг навстречу. Но что, если я именно шагну?

Поиски няни — сложный и непонятный пока что для меня процесс, поэтому я не спешу. Снова договариваюсь с Аллочкой.

Как я и думала, заснуть после прогулки с отцом Сафие было сложно. Да и что греха таить? Мне было не легче. Малышка пересказывала события нашего дня, как будто мы прожили его не вместе, а я восторгалась.

Она спросила:

— Айдар хороший, правда, мамочка?

Я ответила сразу и правду, и ложь.

— Да, кызым. Айдар хороший.

Тот Айдар, которого я помню. По которому соскучилась до слез. В щелочку за которым подсмотрела. И который передо мной захлопнул двери в свой, созданный с моим участием, ад.

Я заснула только под утро. От Сафи не уходила. Она — залог моего душевного равновесия. Держалась за нее всю ночь.

Дальше — по накатанной. Сборы в сад, ателье, детское щебетание, фрикаделевый суп, подняться к Аллочке…

Я даже с ней пока не могу поделиться происходящим в моей жизни. С Лейлой тоже. Я пока и сама не понимаю, что происходит.

Возвращаюсь в квартиру и начинаю приводить себя в порядок. Не потому, что я какая-то неухоженная. Нет. Просто слишком волнуюсь. Уменьшаю риски получить под дых.

Чувствую себя странно. Аналогии с продажными женщинами выбиваю из головы как теннисные мячики ракеткой. У нас с ним был никах [6]. И талак [7] он мне не давал. Молчу себе же о том, что для него это всегда было неважным. Для меня важно. Тоже всегда.

Переживаю, как перед нашей с ним свадьбой. Тогда тоже совсем не понимала, чего от него ждать.

Трижды стираю стрелки и помаду с губ. Не хочу, чтобы посчитал агрессивно яркой. А потом наоборот хочу. А потом снова нет.

В итоге признаюсь, что в реальности хочу я одного: снова быть для него любимой Айкой.

Надеваю кружевное белье и одновременно с ним душу — в кольчугу. Потому что будет больно.

Еду на такси. Я затолкала в себя несколько бутербродов, но желудок все равно скручивает от волнения.

Наш с ним диалог опустился далеко за новостные каналы. Айдар не уточняет, приеду ли. Конечно же приеду.

Благодарю водителя, который несколько раз за время поездки безуспешно пытался завести со мной разговор. Как бывший муж и говорил, беру ключ от номера на лобби.

Подойдя к лифтам, смотрю на часы. Тютелька в тютельку.

В горле так сухо, что хочется одного — с порога попросить воды. Вижу куллеры, но не подхожу к ним. Не стоит опаздывать. Нет смысла оттягивать.

В лифте еду вместе с отражением визуально спокойной, вполне эффектной девушки, а внутри везу мешок сомнений, страхов и боли. Где-то на донышке — надежд.

Слабачкой быть не хочу. Силачкой не умею.

Прикладываю карточку, жму на ручку и тяну дверь на себя.

Номер кажется пустым, но я знаю, что нет.

Тишину разрезает стук моих каблуков. Всё, что я делаю — это кладу сумочку с телефоном в прихожей. Они мне не понадобятся. Чувствую.

С тем, как миную каждую новую дверную арку, сердце ускоряется. Последняя дверь — в спальню. Движусь к ней.

Она открыта, можно пройти, но я торможу в арке. Игнорирую современный интерьер и аккуратно заправленную кровать. Взгляд цепляется за мощную мужскую спину.

Айдар не волнуется и не скажешь, что прямо-таки ждет.

Стоит спиной ко мне, смотрит в окно. Его поза — расслаблена. В руке — широкий стакан с виски. Я помню, что он если и пьет, то чаще всего виски. Еще может вино за ужином. Никогда сильно не напивается. Слишком ощутимо алкоголь на него не влияет.

От обтянутых белой тканью объемных плеч еду вниз. Торможу на бедрах. Громко сглатываю.