Алёна Белозерская - Близнецы страсти
Рэм провел Лану до двери и остановил, вдруг испытав желание поцеловать ее. Она с нежностью откликнулась на его объятия, но не стала затягивать момент прощания. Позволив ему коснуться своих губ, она быстро сделала шаг назад и сказала:
– Не забывай обо мне.
Уже закрыв дверь, Лана поняла, почему она вела себя столь мягко и без истерик. Рэм не был первым мужчиной, который оставил ее, но единственным, кому она хотела запомниться с лучшей стороны. Лана была ему благодарна за все дни, проведенные рядом с ним, но все же чувствовала закипавший внутри гнев, оттого что он так и остался безразличным, не дав ей ни одной возможности перейти ту невидимую черту, которую провел перед собой. Чтобы хоть как-то удержать зарождавшуюся в ее душе бурю, Лана сердито плюнула в лифте, как раз на кнопку этажа, где находилась квартира Рэма, и с удовлетворением посмотрела на стекавший по табло сгусток слюны. Детская, глупая месть, о которой никто не узнает, но тем не менее она заставила ее улыбнуться, принеся женщине частичное облегчение.
Рэм прошел в спальню, заменил постельное белье, которое пахло Ланой, свежим комплектом и прилег, в ожидании, когда появится Малиновский. Прикрыв глаза, он вспомнил о своей последней встрече с Анной, закончившейся яростной ссорой. Случилось это за неделю до того, как Вероника избавилась от своей сестры, а потом заняла ее место. Банальная, но страшная история подмены, в которой главным составляющим было острое желание одного человека примерить на себя жизнь другого. Рэм воскресил в памяти день, изменивший судьбы многих и в первую очередь самого Рэма. Конечно, Вероника была более, чем кто-либо другой, заинтересована в исчезновении Анны. Ее даже не остановил факт их близкого родства, впрочем, эту женщину ничто не заставило бы отказаться от намеченной цели, к которой она готова была идти через любые препятствия. Подобной одержимостью она качественно отличалась от своей мягкой и наивной сестры, и все же Рэм ненавидел Веронику меньше, чем Анну. Да, он ненавидел Анну, но так же сильно и любил ее, не понимая, какое из этих чувств главенствует в его сердце.
День, когда она погибла, выжег в нем остатки доброты и любви, заставив Рэма по-другому смотреть на мир. Рэма уже не интересовала жизнь, в которой не было женщины, ради которой ему хотелось дышать. Каждое утро было жестоким напоминанием о том, что Анна ушла навсегда, отчего ему хотелось рыдать, кусая губы. Их последнюю встречу Рэм помнил до мельчайших подробностей и мог воскресить в памяти каждое ее движение. Он до сих пор чувствовал запах духов Анны, а на губах ощущал поцелуй, за который он получил оглушительную пощечину. Как же он любил ее! Пожалуй, только Анну он и любил. Никто больше не смог пробудить в нем столько страсти, лишь Анна, и звуки ее имени холодом пробегали по кончикам его пальцев.
Рэм вдруг обрадовался тому, что у него нет братьев, умеющих беспощадно ненавидеть и готовых на все, только бы уничтожить объект своей ненависти. Родные люди испытывают друг к другу поистине опаляющие чувства, будь то любовь или вражда. Они намного опаснее врага, не вхожего в ближайший круг общения, ибо ярость их зарождается не в одночасье, а медленно зреет на протяжении многих лет, не имея возможности выйти наружу. Родные люди несут в себе страшную угрозу, так как их легче ранить, чем чужого человека, а заслужить их прощение практически невозможно. Они остро переживают обиды, подогреваемые одним лишь видом противника, в котором течет та же кровь, что и в них самих. И месть их намного страшнее, так как жалят они исподтишка, тщательно скрывая свои истинные намерения, демонстрируя свою подлую сущность только в самом конце, когда гибель врага неминуема. Вероника была для Анны той самой змеей, укуса которой никто не ожидал. Но, похоже, теперь она находилась в крайне неустойчивом положении, грозившем разрушить все, чего она добилась.
Ожидание, когда появится Малиновский, было невыносимым. Рэм уже дважды варил кофе, пытаясь заставить минуты двигаться быстрее, он принял душ и оделся, потом налил себе выпить и осушил почти половину бутылки, когда в дверь наконец позвонили. Быстрым шагом он прошел по мраморным плитам – и замер у двери, так как перед ним стояла Анна. За ней маячил Малиновский, и Рэм облегченно и вместе с тем огорченно вздохнул, понимая, что воображение обмануло его.
– Прошу, – он указал рукой в сторону гостиной, приглашая их войти.
Ян Малиновский, невысокий, с белыми волосами и такими же выцветшими ресницами, крепкого телосложения мужчина, был внешне спокоен, однако Рэм уловил его нервозность, грозившую перерасти в ярость. Они были знакомы более десяти лет, с того момента, когда отец Рэма приставил к пятнадцатилетнему сыну охранника, приказав ему неотступно следовать за непокорным и темпераментным юнцом. За эти годы Малиновский превратился в щит, закрывающий Рэма от внешнего мира, а также в чистильщика, разгребавшего последствия ошибок, которых в жизни Рэма было немало. Бывший спецназовец, с обширными связями, Ян Малиновский отличался поистине безграничными возможностями, позволявшими ему решить любую проблему. Он был человеком беспринципным, изощренным, безжалостным, к тому же умным и преданным. Естественно, преданность его хорошо оплачивалась, но, как оказалось, деньги не представляли для Малиновского такой ценности, как жизнь Рэма, которого он готов был защищать до последнего вздоха. Малиновский был должником Галеева-старшего, но в чем именно заключался этот долг, Рэм не знал, его в это не посвящали. Он беспрекословно взял на себя роль опекуна дерзкого мальчишки, незаметно превратившегося с течением времени во взрослого мужчину. За десять лет их отношения остались такими же крепкими, как и в самом начале, изменилось лишь одно – масштабы неприятностей, которые Яну приходилось улаживать. Последний случай был самым сложным из всего того, что Малиновскому случалось исправлять, и именно поэтому он пребывал в весьма агрессивном настроении.
Рэм посмотрел на покрасневшие кончики ушей Малиновского, на его вскинутые брови, намекавшие на приближавшийся эмоциональный взрыв, и улыбнулся:
– Так что, собственно, случилось?
Малиновский указал пальцем на Веронику, не проронившую до сих пор ни слова:
– Застрелила Романова!
– Об этом мне известно. – Рэм повернулся к Веронике: – За что?
– Хотел отобрать Сашу, – ровным голосом ответила Вероника и подошла к столу, где стояла полупустая бутылка виски.
Она налила себе приличную порцию в стакан Рэма и сделала большой глоток. Рэм почувствовал, как все внутри его буквально сжимается от удовольствия, настолько Вероника была похожа на Анну. Он удивился тому, что у нее это получилось – полностью превратиться в сестру, так как не считал такое возможным. Сестры отличались друг от друга, но, по всей видимости, не так сильно, как он предполагал. Впрочем, Рэм всегда смотрел на Анну влюбленными глазами, поэтому ни одна женщина не могла сравниться с ней и тем более считаться похожей на нее. Сейчас, когда он глядел на Веронику, выглядевшую так же, как Анна, в нем начал разгораться огонь, потухший много месяцев тому назад. Он смотрел на ее темные волосы, рассыпавшиеся по плечам, и желал прикоснуться к ним, взглядом пробегал по ее тонкому телу, мечтая дотронуться до него. Но еще больше ему хотелось поцеловать ее, чтобы снова вспомнить мягкость губ и нежность шеи. В то же время Рэм отчетливо осознавал, что перед ним находится лишь удачная копия Анны, однако это не умаляло ни грамма достоинств последней. Если Вероника так удачно копирует сестру, то она вполне сможет быть ею в реальности.
