Моя ревность тебя погубит (СИ) - Лазаревская Лиза

Она так безжалостно заполняет собою все мои мысли, что меня трясет каждый раз, когда я не рядом. В начале лета, несколько недель назад она сдала последний экзамен и только сейчас пришли результаты. И вот сейчас она прямо передо мной, с таким трепетом и нетерпением смотрит на свои результаты через телефон, что моё сердце сжимается. Блять, это уже грёбанная одержимость, это вряд ли лечится, от этого хуй избавишься. Мне никогда не приходило в голову, что я могу чувствовать хотя бы каплю из того, что происходит сейчас.

Я преклоняюсь этой девушке, её ангельским зелёным глазам, её бледно-молочной коже, её смущению и такой неподдельной наивности, которую, как бы она ни пыталась скрыть, всё равно не получается.

Она издаёт печальный вздох, плечи немного опускаются.

— Что случилось, принцесса? — я накрываю её руку своей. Она поджимает свои пухлые губы и качает головой.

— Ничего, всё в порядке, — лжет она, поднимая голову и улыбаясь мне.

— Полина, — строго произношу я. И я рад, что она больше не пугается, не смущается от моего подобного тона. Она привыкает ко мне, к нашим отношениям и больше не ведёт себя слишком зажато, хотя, конечно, полностью её зажатость не прошла.

— Думаю, с такими баллами я точно не поступлю на бюджет, — она блокирует телефон и кладёт его на стол. Стоя сзади, я наклоняюсь и прижимаюсь губами к её макушке, прежде чем мои пальцы пройдутся по прядям её шелковистых волос.

— Думаю, тебе не стоит об этом беспокоиться, принцесса.

— Я знаю, что ты скажешь, — с тяжестью в голосе она снова вздыхает, не мешая мне прикасаться к её руке и волосам. Её маленькая ручка настолько маленькая по сравнению с моей, наша разница в размерах может показаться абсурдной. Но при этом она не выглядит нелепо рядом со мной, она выглядет как маленькая королева, о которой я должен всеми силами заботится.

Ох блять, как она прекрасна.

— Что я скажу? — я пытаюсь вернуть себя в реальность.

— Что ты оплатишь моё обучение. Что это тебе ничего не будет стоить и я должна принять это.

Если бы передо мной был кто-то другой, то эти слова были сказаны с сарказмом. Но Полина искренне говорила то, что её напрягает.

— Ты это примешь и я рад, что ты сама всё понимаешь.

Я трусь своей щетиной о нежную, мягкую кожу её щеки и наблюдаю за тем, как она закрывает глаза от наслаждения. Я больше не трогал её после того раза, как она кончила всего лишь от нескольких слов и моих несильных прикосновений. Я всё-таки признаю, что чувствую из-за этого себя ёбанным педофилом.

— Будь хорошей девочкой, принцесса. Я не принимаю от тебя никаких отказов, — рычу я ей на ухо, целуя в висок. Полина настолько чувствительная, что я могу приносить удовольствие любым прикосновением. И я зверею от одной только мысли, что на моём месте мог быть кто-то из мелких ублюдков её одноклассников или будущих одногруппников.

— А если я буду плохой девочкой? — спрашивает она, открывая глаза, но сразу же прячет взгляд и опускает голову.

— Ты определённо моя хорошая девочка, Полина, — я обхватываю ладонью её за шею, но очень аккуратно и мягко, и целую в уголок губ.

Наконец она бросает на меня несмелый взгляд, позволяя заглянуть в её глаза и наполниться её энергией. Она сидит в моём кожаном чёрном кресле, совершенно расслабленная и счастливая, искорка в её нежном взгляде увеличивается.

Если бы я был ублюдком, я бы запер её дома, чтобы никто не мог смотреть на неё. Потому что один взгляд в её сторону может сделать одержимым кого угодно, а я, блять, знаю, о чём говорю.

— Стас, я люблю тебя, — шепчет она, хватаясь ладонью за мой бицепс, который слегка просвечивается под белой рубашкой.

— И я люблю тебя, принцесса. На этой недели я хочу, чтобы ты переехала ко мне, — вновь повторяю я, как делал это на протяжении всего лета. Она закончила учёбу в школе. Она уже почти поступила в университет и больше я не в силах проводить так много времени не вместе.

— Я не знаю, как сказать папе об этом.

— Тебе нет нужды говорить ему об этом. Я об этом позабочусь.

— Ты х-хочешь с ним встретиться? — удивляется она, её голос заикается.

— Конечно, я хочу встретиться с твоим отцом.

Как бы я не презирал его за неспособность защитить свою дочь, он отец Полины и она его боготворит, любит так сильно, что не может оставить. Мне не нужно его признание или одобрение. Мне нужно, чтобы он не припятствовал мне своим состоянием.

Конечно, от своего лица я сделаю всё, что ему потребуется. Я найму сиделок или даже оборудую под него, блять, дом и весь район. Лишь бы Полине было спокойно оставлять его.

— Я должен узнать, кто составляет мне конкуренцию в списке твоих любимых мужчин.

Она хихикает, морща нос.

— Ты ведь не ревнуешь меня к моему отцу? Стас?

— Я ревную тебя даже к стакану, из которого ты пила воду, принцесса.

Она снова опускает голову, не сдерживая смеха. Видимо, не понимая, что я действительно не шучу и насколько я помешан.

— Я буду очень рада, если вы познакомитесь.

— И я буду рад, потому что сразу после этого я забираю тебя.

***

Полина была рада нашей предстоящей встречи с её отцом, но при этом очень волновалась. И когда я сижу за столом в их гостиной, прямо напротив её отца, она безостановочно трет ладони друг о друга и покусыаала свою нижнюю пухленькую губу.

Насколько я понял, Вера слишком сильно не хотела со мной встречаться. Потому что узнав у Полины, что цель моего визита — это встреча с её мужем, она ушла ещё до моего прихода и просила Полину извиниться за её отсутствие.

В последние месяцы она не пьёт или делает так, по крайней мере, чтобы Полина об этом не знала. Её призрачное присутствие меня устраивает. В любом случае, я заберу Полину в ближайшие дни, если не сегодня.

— Вкусно? — спрашивает она, переключая внимания от меня на отца, и обратно. Она приготовила мясо в духовке и салат,

— Д-да, милая, очень, — отвечает её отец, выдавливая из себя улыбку, сидя напротив меня. На самом деле, я ожидал от себя более адекватной реакции на их взаимодействия. Мне хочется встряхнуть его и ещё раз переломать ему ноги.

Да, я уже тысячу раз осознал, что я псих насчёт всего, что касается Полины. Я, блять, готов убить его, даже несмотря на то, что этот человек участвовал в её зачатии. Мне достаточно того, что он мужского пола и занимает место в её сердце.

Полина смотрит на меня, ожидая моего ответа.

— Да, принцесса. Очень вкусно.

На самом деле, из рук Полины я могу выпить даже яд. Я смотрю на неё слишком долго, когда до меня доносится голос.

— Стас, я м-могу поинтересоваться, кем вы работаете? — спрашивает мужчина, с трудом отставляя вилку в сторону. Уверен, за годы, проведённые в инвалидном кресле он смог привыкнуть к своему положению и может делать хотя бы минимум. Я рассматриваю его буквально секунду три, прежде чем ответить.

— У меня строительный бизнес, охватывающий весь город и большую часть нашей страны и нескольких других.

— З-звучит масштабно, — он поджимает губы в тонкую линию. Не уверен, что это не один из признаков травмы или нервного тика. Его мимика по большей части спокойна, не учитывая редких поддёргиваний губ.

— Это не предел.

— В-видимо, у таких людей, как вы, слишком в-высокий предел.

— Его нет. Ставить предел — это не значит загонять себя в рамки. Рамки не дают результатов.

По вздымающейся груди и приоткрытому рту я понимаю, что он хочет что-то ответить, но он не даёт словам сорваться со своих губ и замолкает. Возможно, ему нечего ответить — и жажда ответа всего лишь условный рефлекс. Если собеседник что-то говорит, ему нужно отвечать.

— Я сейчас вернусь, — лепечет Полина, вставая со стула. — У меня просто пирог в духовке. Думаю, он готов.

Её хрупкая фигура исчезает за дверью.

— Я так п-понимаю, у меня нет права г-голоса, — говорит он. По крайней мере, я могу уважать его за то, что он это понимает и не собирается играть в строгого родителя.