Пэппер Винтерс - Разрушенные (ЛП)
Слово «нет» крутилось у меня на языке. Он мог заинтриговать меня, соблазнять меня и предлагать возможность спасти мою дочь, но месяц — это очень долго.
Движением молнии, Фокс схватил мою руку и поставил меня в вертикальное положение. Я стояла на своих глупых шпильках, проклиная саднящую боль от волдырей. Мой взгляд опустился на его рот, и я сглотнула, когда он облизнул свою губу.
— Твой первый приказ — положить руки за спину, — его дыхание, слабо пахнущее шоколадом и мятой, щекотало мои ресницы.
Я нахмурилась.
— Сделай это, — потребовал Фокс.
Медленно, я отвела руки за спину и переплела пальцы. В мгновение, когда я соединила их на пояснице, он зацепил пальцем мое платье и потянул меня вперед. Моя грудь столкнулась с его, мои груди напротив его сильных мышц. Я вдохнула и выдохнула животом, коснувшись его рельефного пресса.
— Не разъединяй пальцы, — его голос действовал, как топливо в огонь, уже облизывая мой центр желания. Я задрожала, когда он прошелся пальцем от моих бедер к талии. Подушечки его больших пальцев рук щекотали боковую часть моих грудей, когда он поднялся выше.
Медленно и нежно.
У меня в глазах потемнело, голова кружилась, и все из-за тепла, который он вызывал внутри меня, превращая мое желание в сумасшедшую одержимость.
Я нуждалась в его прикосновениях. Я нуждалась в том, чтобы меня ласкали, баловали и обожали. Я никогда не была сексуальным созданием, но теперь поняла, почему люди этого жаждали. Почему мысль о том, чтобы тебя взяли и поклонялись тебе, была такой безумно привлекательной.
Не испытывая стыда, я почувствовала нарастающую влажность у себя между ног.
Фокс наклонил голову, продолжая смотреть прямо мне в глаза. Зеленые — в серые, живые — в безжизненные. Я приоткрыла рот, дыхание сделалось медленным, а ноги дрожали.
Сантиметр за сантиметром, он подходил ближе, принося с собой запахи сигарет и металла.
Я напряглась для быстрого поцелуя. Для жесткого поцелуя. Но Фокс все еще сдерживал себя, паря над моим ртом, прикасаясь только частично. Я чувствовала, как мои губы дрожат и изнывают от боли, и испытывала острое желание проникнуть языком в его рот и облизать его язык.
Если он использовал мое тело против меня, то это работало.
Небольшой рык вырвался из его грудной клетки, и я внимательнее заглянула в его глаза. Вместо грубой страсти, я видела там растерянность. Мое сердце ёкнуло, и снова включились мои защитные механизмы. Он не должен быть растерянным. Я бы поцеловала его в тот момент, даже если бы делала это бесплатно.
Я не знала, кто пересек последний миллиметр расстояния, но в момент, когда его губы коснулись моих, я застонала. Наши глаза закрылись, и ничего не существовало, кроме вкуса.
Я продолжала ждать, что он сломается. Что притянет меня ближе и погрузит свой язык мне в рот, но он сделал обратное. С идеальным давлением, он раздвинул мои губы кончиком языка, и я почувствовала его во рту. Его вкус опьянял меня, и я потянулась вперед, потираясь своей грудью об его.
Он застыл, но не перестал целовать меня, придерживаясь сводящей с ума мягкости. У меня закружилась голова, я забыла дышать, пальцы ослабли, пока мои руки безвольно не опустились по бокам. Все, о чем я могла думать — это касаться его, притянуть ближе, заставить быть грубым, чтобы закончить это невыносимо медленное нападение.
Что-то щелкнуло в нем, и он прижался губами еще сильнее. Его прикосновения стали более уверенными, и он притянул меня ближе, толкнувшись бедрами, настолько близко для меня, чтобы почувствовать сильный жар в его брюках. Я наклонила голову, давая ему лучший доступ, желая, чтобы он целовал меня глубже.
Но он не воспользовался.
Медленно, нежно и убеждающе.
Это было лучшим поцелуем, который когда-либо был у меня, но также и самым худшим. Он вызывал похоть и нужду в каждом сантиметре моего тела. Мои губы хотели большего, мой язык хотел дикости. Моя кожа хотела отметин, потому что он так сильно нуждался в том, чтобы касаться меня.
Все мои мысли исчезли, когда я прикусила его нижнюю губу. Он вздрогнул, но секундой позже сделал то же самое, и его острые клыки пронзили мою сверхчувствительную плоть.
Я застонала.
Я не могла это терпеть.
Я схватила его за рубашку, дергая на себя. В руках у меня как будто были фейерверки, а сердце понеслось галопом под натиском взрыва похоти. Я никогда никем не была так опьянена.
Затем я приземлилась на спину.
От удара головой об пол у меня звякнули зубы. Ковер смягчил мое падение. Я широко раскрыла глаза, всхлипнув от боли. Страх, жар и ужас затопили мою похоть.
— Главное правило. Неразрушимое правило. Никогда. Ко. Мне. Не. Прикасайся, — Фокс опустился на колени возле моей головы, тяжело дыша. Он схватил меня за горло, прижав мою спину к ковру. Его глаза были холодными и безжизненными, и он выглядел, как охотник, жаждущий крови.
Я ахнула, пытаясь дышать. Я не могла понять настигшего меня замешательства.
— Никогда ко мне не прикасайся, — он сжал руки, сдавливая мою трахею.
Он собирается меня убить.
Из меня вырвался ужас. Царапая и, вырываясь, я старалась разжать его невероятно сильные пальцы. Образ Клары вспыхнул у меня в голове, посылая горячие слезы к глазам.
Фокс наклонился, сжимая еще сильнее.
— Что я только что сказал?
Я боролась, нуждаясь в воздухе. Глаза ощущались слишком большими для моих глазных впадин, в ушах взревела кровь! Мне нужно было дышать!
Я была готова драться, но одна мысль трубила: Не трогай его.
«Прекрати его трогать!»
Я не могла подчиниться. Каждый инстинкт бойкотировал, когда я принудила себя отпустить его, позволив ему придушить меня.
Опустив руки по бокам, я прижала локти к полу. Я бесконтрольно содрогнулась, сражаясь с инстинктом бороться.
Только когда я стала совершенно неподвижной, без угрозы касаться его, он разжал свои пальцы и встал. В тот момент, когда он отпустил меня, я перевернулась на бок, откашливаясь и получая кислород в жадные легкие.
Он стоял, смотря на меня в упор, и его лицо было черным и вселяющим ужас.
Я думала, что знала, на что согласилась, но ошибалась. Я не учла его изменчивого психического состояния. Он был больше, чем просто придурком. Он был психически неуравновешенным и ненормальным, и каждое соглашение, что мы с ним заключили, казалось невероятно идиотским.
Он застонал себе под нос, звуча, словно раненое животное, прежде чем коснулся руками своего лица. Он начал расхаживать из одного конца комнаты в другой.
К пятому или шестому полному вздоху, я приподнялась. Но была слишком напуганной, чтобы встать. Мне нравилось быть здесь, внизу, подальше от его убийственных пальцев.