Хильда Никсон - Однажды майским утром
Кейт не хотела выкладывать все так резко. Она собиралась постепенно приучать отца к этому обстоятельству. Но после вчерашнего вечера нервы у нее были на пределе.
Лицо Эрика Мартема напряглось. Он бросил на нее гневный взгляд.
— Ты это твердо решила, да, Кейт?
Кейт чуть не плакала.
Отец глубоко вздохнул.
— Что ж, это уже какая-то нелепица! Ланс ведь хотел на тебе жениться, не так ли? И не так уж давно. Более того, я мог поклясться жизнью, что ты его любишь.
— Люблю его? Это не совсем точно, папа, — напомнила она отцу.
— Ну, тогда влюблена! Ты понимаешь, о чем я говорю!
И начался спор, в котором Кейт предприняла еще одну попытку заставить его понять себя.
Отец пристально смотрел на нее.
— По-моему, вы, молодые, слишком склонны к анализу! По крайней мере, некоторые из вас. Остальные сами не знают, чего хотят. Так ты говоришь, Ланс влюблен в Милли? А ты и этот… Торнтон?
И Кейт рассказала отцу, как получилось, что Торнтон пригласил ее на обед.
— И все?
— Да, папа, все.
— Гм, — скептически пробормотал отец, но промолчал, и Кейт почувствовала облегчение.
Однако в середине утра, когда Кейт зашла в кафе при станции, отец просматривал утреннюю газету.
— Нет, ты только посмотри! — возмущенно произнес он, когда она присела рядом с ним. — Он опять за свое! И это человек, с которым ты водишь дружбу, пьешь чай и обедаешь. Говорю тебе, Кейт, он не мой и не твой друг… Так продолжаться не может!
Кейт пробежала глазами статью, которую подтолкнул ей отец: «Ограничить количество прокатных судов… ограничить размер яхт и катеров… запретить стоянки «плавучих дач» на берегах рек и ограничить их число на прудах». Все, о чем он ей говорил вчера.
— Кем этот человек себя вообразил, черт возьми? — бушевал отец.
Кейт вернула ему газету. Ей хотелось уйти и ничего не отвечать. Но этим она еще больше рассердит отца.
— Я понимаю тебя, папа, — начала она. — Но признайся честно, что наши огромные катера не очень-то уместны на прудах, да и реки выглядели бы лучше без такого количества «плавучих дач», загромождающих берег.
Эрик Мартем посмотрел на дочь, как на сумасшедшую.
— Неуместны? Никогда в жизни не слышал подобной чепухи! На многие мили дальше Бродленда тянутся естественные берега первозданной красоты! И сколько же судов, по его мнению, мы можем иметь? Тогда все лишние я утоплю! — Скомкав газету, он встал, бросил ее на стол и вышел.
Кейт вздохнула и расправила смятую газету. Она прочла статью Ли более внимательно и, дочитав до конца, почувствовала, что любит его еще сильнее прежнего. Это человек с принципами и идеалами. Она вышла из дому и посмотрела на пруд. Ли прав. Насколько красивее было бы здесь без полдюжины «плавучих дач»! Но они приносят большой доход.
— Без этих «плавучих дач» наш доход был бы меньше примерно на четверть, — сказал ей на ухо тихо подошедший отец.
— Да, папа, я понимаю.
Он положил руку ей на плечо.
— Прости за то, что я вышел из себя, Кейт! Я рассердился не на тебя, а на Торнтона. Если он добьется своего, пруды Норфолка фактически опустеют. Как он думает, кто помогает поддерживать красоту водных путей и берегов? Без доходов от лицензий на прокат судов плюс пожертвования владельцев частных лодок половина этих рек была бы засорена и непригодна к навигации.
Кейт, безусловно, была с этим согласна. Каждый год тратились сотни фунтов на дренаж, очистку, ремонт и содержание открытых водных путей. Туризм — всегда две стороны медали.
Кейт увиделась с Джейн только в субботу вечером.
— Я слышала, вы заходили к нам, когда меня не было.
— Да. — Кейт справилась о здоровье матери Джейн.
— Слава богу, лучше. Ли рассказал, что пригласил вас на обед.
Кейт кивнула.
— Не знаю, удался ли этот обед с точки зрения Ли.
— Вот как? Почему же нет?
Кейт вздохнула.
— Право, не знаю. Меня не покидает чувство, будто… будто Ли смотрит на меня как на ребенка!
— Но он ведь старше вас, не правда ли? — мягко заметила Джейн.
— Да, но…
— Но вам бы хотелось, чтобы он обращался с вами как со взрослой женщиной?
Кейт нахмурилась.
— В конце концов, мне почти двадцать два. Возраст вполне достаточный, чтобы относиться ко мне как к женщине!
Джейн Торнтон улыбнулась и слегка сжала руку Кейт.
— Я бы на вашем месте не стала преувеличивать. Ли сейчас очень взбудоражен. Ваш отец очень рассержен его последней статьей?
— Боюсь, что да, и, конечно, я могу понять его.
— Дорогая моя, я понимаю ваши чувства. Но мужчины упрямые создания… даже влюбленные. Ли понимает, что ему предстоит упорная работа с людьми, пока не будет установлен контроль над коммерциализацией прудов.
— Но отцу кажется, что он добирается до нас!
— Ни до кого он не добирается! Я в этом уверена, — поспешно заверила ее Джейн.
— Возможно, вы правы. И все равно… — Кейт не договорила, услышав голос отца.
Она обернулась, боясь реакции отца на появление Джейн. Отец при виде Джейн резко остановился, но весь его гнев, если он даже и был, растаял от ее теплой улыбки.
— Добрый вечер, мистер Мартем!
— Добрый вечер, миссис Торнтон! — ответил он, кивнув, и повернулся к Кейт. — Тебя просит к телефону Ланс!
Кейт извинилась перед Джейн и пошла в дом. Оглянувшись, она увидела, что Джейн с отцом по-прежнему стоят рядом, и это ее обрадовало.
— Привет, Ланс! — сказала она, взяв трубку.
— О, Кейт! Как дела? Ты уже освободилась?
— Более или менее. Давай встретимся, как всегда, в «Гуари».
Ланс неохотно согласился. Интересно, почему?
— Ты виделся с Милли с прошлого воскресенья? — поинтересовалась она.
— Нет. Я по-прежнему думаю, что она встречается с этим Торнтоном.
— Что ж, возможно, она придет в «Гуари», — утешила его Кейт.
Когда Кейт вышла из дому, Джейн уже ушла, а Эрик Мартем печально смотрел на воду. Кейт подошла к нему и услышала его тяжелый вздох.
— В чем дело, папа? Ты чем-то расстроен?
— Нет, Кейт, все в порядке. Зачем звонил Ланс? Что-то случилось?
— Нет, мы хотели поехать в «Гуари», если я не нужна здесь.
— Нет, нет, ты можешь идти когда хочешь. Я, вероятно, и сам потом куда-нибудь схожу.
Около восьми часов Кейт подъехала к «Гуари». Там царило обычное флотское братство — мужчины в огромных толстых свитерах, которые, казалось, вязались не на спицах, а палках от метел, девушки в брючных костюмах или в джинсах и свитерах. На многих были шерстяные шапочки с пушистыми помпонами, подпрыгивающими из стороны в сторону. И всех окутывала общая атмосфера жизнерадостной доброжелательности.
