Дженнифер Руш - Возрожденный (ЛП)
Как долго мы ехали? Десять минут? Пятнадцать?
Моя голова гудела, то ли от удара, то ли от выпивки, я не мог сказать наверняка. Содержимое моего желудка сжалось в тугой комок и рванулось наружу, глаза жгло, как будто они сейчас выпадут из орбит. Я упал на колени на обочине дороги и меня выворачивало до тех пор, пока живот не начало жечь, а в голове стучать.
Я упал на спину на траву и пытался восстановить дыхание и справиться с головокружением. Вот теперь я окончательно влип. Зачем я к черту открывал свой поганый рот? Трэв был моей единственной нитью, связывающей не только с лабораторией, но и с Райли тоже.
Отыскать лабораторию — было большим шагом на пути к тому, что бы понять что здесь происходит и почему меня сюда послали в первый раз.
Сейчас Трэв меня бросил, оставив в абсолютном неведении.
Я побрел по дороге, которой мы приехали, надеясь, что попаду домой хотя бы до полуночи.
Глава 20
ЭЛИЗАБЕТ
Мы с Агги ужинали без Ника. Конечно, он предупредил, что поест в городе, но отчасти я все равно надеялась. Несмотря на то, что я прожила без него целых шесть лет, сейчас, когда он вернулся, мне казалось, что он был в моей жизни всегда.
Мы были знакомы всего несколько часов тогда, шесть лет назад, но этого оказалось достаточно, что бы оставить огромный след в моей жизни, чтобы навсегда остаться частью меня. Как будто он всегда ею и был. Он появился в моей жизни тогда, когда, казалось, я этого и не заслуживала.
И он доказал мне, что это не правда.
Иногда, когда я проводила время с Хлоей, Эваном и другими ребятами из "Мёрва", мое прошлое казалось мне фильмом ужасов, который я смотрела однажды ночью, когда была еще слишком юна, чтобы отличить реальность от выдумки. Оно было слишком ужасным, что бы быть правдой. Жизни Хлои и Эвана были такими нормальными, что когда я была с ними — могла притвориться, что и моя жизнь тоже была такой.
После того, как Агги отправилась в постель, я вымыла посуду руками, говоря себе что это потому, что запускать посудомойку ради нескольких тарелок — расточительно. На самом же деле, причина была в том, что окно из кухни давало мне хороший обзор флигеля.
Я закончила около девяти, а Ник все еще не вернулся. Я вычистила все ящики. Стол. Протерла все. Выкинула мусор. Вернулась к окну. И пялилась на флигель до тех пор, пока мои глаза не начало жечь.
К десяти часам я успела убедить себя,что выдумала Ника.
Около одиннадцати, я отправилась спать только для того, чтобы на цыпочках прокрасться в швейную комнату Агги. Там я уселась на стуле напротив окна, выходящего на задний двор, и возобновила наблюдение.
Я пялилась на флигель.
И снова пялилась.
Окна были темными. Ничего не двигалось.
В груди горело от тщетного ожидания.
Минуты превращались в часы. Часы в мучительные дни.
Он не вернется.
Пожалуйста, вернись!
Почему я хотела, что бы он вернулся?
Что я буду делать, если он не вернется?
Последние шесть лет, я так усердно старалась понять, что же случилось со мной? Как это все закончилось? Какова в этом была роль Ника?
Я пыталась убедить себя, что исцелилась от ран. От физических. и эмоциональных. Ран, которые я даже не знала, как назвать. Но, годы шли, а они оставались открытыми и "гноились". Я чувствовала, что никогда уже не буду прежней.
Появление Ника стало "швом" на этих ранах, маленькая часть меня снова почувствовала себя настоящей.
Он должен вернуться.
Я подтянула ноги и положила их на стоящий передо мной стул, обхватив при этом колени. Взглянула на часы, тикающие над швейным столом Агги и упрямо приближающиеся к отметке полуночи.
Он никогда не возвращался.
Уголком глаза я уловила движение и бросилась к окну.
Ник пересекал маленький островок света, отбрасываемый наружным освещением флигеля, шаги его были медленными и неустойчивыми. Он остановился на нижних ступеньках и обернулся к дому. Я нырнула обратно в тень с бешено колотящимся о мои ребра сердцем.
Он вернулся.
Он был настоящим.
Я была настоящей.
Я была настоящей.
***
Офис доктора Седвика был недалеко от моего любимого магазина "Новый век" и полностью пропах запахами масел и благовоний. Офис был маленький, с тяжелой кожаной мебелью и таким количеством книг на полках, что можно было бы открыть библиотеку.
Я посещала нескольких врачей на протяжении этого года и офис доктора Седвика точно был моим любимым. Он был теплым и уютным и выглядел, как рабочий кабинет отца,или по крайней мере, я представляла, что именно так кабинет отца и мог бы выглядеть.
У моего отца никакого кабинета не было. По-правде говоря, мой отец вообще проводил с нами мало времени. Они с мамой развелись, когда мне было четыре года, и с тех пор он увяз в своей работе, путешествуя так много, что я редко его видела.
Когда я узнала, что он покончил с собой, пока мы с мамой были похищены — я онемела от этой новости. Я не видела отца месяцами до своего исчезновения. Это было, как будто его смерть была чужой историей, о которой я услышала от друга — его потерей, не моей.
Я все еще чувствовала себя виноватой, что не скучаю по нему.
— Доброе утро, Элизабет, — сказал доктор Седвик, как только я вошла.
Я посещала доктора Седвика на протяжении года, и хотя, я всегда сомневалась в эффективности разговоров о моих проблемах — я чувствовала себя легче после наших сеансов.
— Доброе, — ответила я и побрела к кожаному дивану. Я всегда садилась на правую его сторону, прижимаясь к изгибу спинки и подлокотника, и чувствуя спиной комфортное тепло от наброшенного на диван пледа.
— Дай мне одну секунду, — он сделал несколько записей в блокнот, до того, как захлопнуть его и закрыть дверь. Он обошел стол и сел на кожаный стул напротив меня, бросив новый блокнот на колени.
— Как дела сегодня? — спросил он.
Каждый наш сеанс начинался именно так. В нашу первую встречу я ответила "Хорошо". Я давно усвоила, что люди, спрашивая как у тебя дела, хотят услышать именно это.
Но, доктор Седвик умел смотреть в корень, потому спросил меня снова, приподняв бровь и слегка улыбнувшись. И он все продолжал спрашивать, пока я не сказала ему правду.
Сейчас я сразу начинала с правды.
— Запуталась. Счастлива. Полна надежд.
— Продолжай.
Я пожала плечами:
— Впервые за долгое время то я чувствую, что то, что случилось в прошлом, наконец-то обретет какой-то смысл.
Он поджал губы, кивнул и нацарапал что-то в своем блокноте.
— Потому ты полна надежд? — спросил он. — И счастлива?
