Айрис Джоансен - Путеводная звезда
— Никаких разводов. А если ты подашь, я его опровергну.
— Почему? — в отчаянии спросила Ронни. — Ты не понимаешь, что тебя ждет! Я никогда не смогу вернуться в Штаты. А там твои корни, твой бизнес, твои друзья.
— Я и ни говорю, что не буду скучать без всего этого. — Он обхватил ее плечи. — Но без тебя я буду скучать еще больше. Я не отпущу тебя, Ронни.
— Тебе придется это сделать.
Гейб покачал головой:
— Ты беспокоишься о том, чтобы оградить меня от этой отшельнической жизни, но тебе даже не приходит в голову спросить меня, что я думаю об этом. Ты считаешь эту жизнь ужасной, потому что была одна. А теперь нас двое. И это совсем другое дело.
— Ты не знаешь, что это такое. Ты не пробовал.
— Зато я знаю, какая ты. И знаю, как нам было хорошо вместе эти несколько недель.
— Медовый месяц не может длиться вечно.
— Кто тебе сказал? Нам никто не мешает продолжать его. Главное, чтобы нам этого хотелось. — Он повернул ее лицо к себе и заглянул в глаза. — Послушай, Ронни, я нашел в тебе то, чего у меня никогда не было. И я не собираюсь от этого отказываться.
— Ничего не получится. Тебе придется проводить большую часть времени в Штатах, заниматься бизнесом.
— Я переведу головной офис сюда.
— Мне будет скучно все время сидеть в Танадахе и заниматься домашним хозяйством. Я превращусь в фурию и начну раздражать тебя.
— Никто не заставляет тебя этим заниматься. Я разговаривал с шейхом сегодня утром. Он согласился предоставить тебе гражданство. Это значит, что ты получишь паспорт.
— Настоящий паспорт? — замерла Ронни.
— Самый настоящий. Мы сможем жить здесь, в Танадахе, но ты сможешь свободно путешествовать и заниматься своим делом.
— Но только в те страны, у которых нет договора с США о выдаче преступников?
— Это правда, — согласился Гейб. — Я не могу предложить тебе весь мир, хотя очень хотел бы. Но разве мало того, что есть?
Она бросилась к нему в объятия и спрятала лицо у него на груди.
— Я люблю тебя, — прошептала она.
— Громче!
— Я люблю тебя с той минуты, когда ты взял меня за руку там, в обломках, в Мекхите. И я буду любить тебя, пока не умру.
Его глаза увлажнились, он поцеловал ее.
— Ну наконец-то! Вот это убедительное признание. Я знал, что у тебя получится, когда ты немного потренируешься.
— А что, Дэвид до сих пор ждет меня в вертолете?
— Нет, я не мог рисковать, поэтому тут же отправил его обратно.
— Жаль. Тебе придется вызвать его обратно.
Гейб замер.
— А я думал, что мы все уладили.
— Типичный мужской эгоизм. Ты все уладил так, как устраивает тебя, а не меня.
— Ронни, ради бога, не надо.
Она остановила его легким поцелуем.
— Замолчи и свяжись с Дэвидом. Не волнуйся, теперь ты не скоро от меня избавишься. Мне просто нужно кое-что сделать в Марасефе.
— Ты уверена, что хочешь увидеться с ним? — в очередной раз спросил Гейб, когда она шли по коридору гостиницы.
— Я не рассчитываю на доброжелательный прием. Но мне нужно кое-что сделать.
Она постучала в дверь комнаты.
Дверь открылась. На пороге с бесстрастным лицом стоял Пилзнер.
— Добрый день, миссис Фолкнер, я был чрезвычайно удивлен, когда вы мне позвонили. Входите.
— Спасибо. Очень мило с вашей стороны, что вы согласились встретиться со мной.
— Должен вас заверить, что вовсе не хочу быть милым с вами. — Он закрыл за ними дверь. — Не буду предлагать вам выпить. Полагаю, ваш визит будет недолгим. — Он холодно взглянул на Гейба. — Мне не очень понравилась ваша выходка в больнице.
— А мне не нравится ваше желание засадить мою жену в тюрьму. Мне больше нравится, когда она рядом со мной.
— Я выполнял свой долг.
— Не спорьте, пожалуйста, — вмешалась Ронни. — Простите, господин Пилзнер, Гейб просто беспокоится обо мне.
— Я это уже заметил, — холодно ответил тот. — Из-за него я попал в очень неловкое положение.
— Поверьте, могло быть еще хуже, — заметил Гейб.
— Я понимаю, — сказал Пилзнер. — Я еще удивлялся вашей сдержанности.
— Ронни считает вас настоящим патриотом.
— Правда? — В глазах Пилзнера мелькнуло любопытство. — Очень интересно.
— Мне бы хотелось самой все объяснить, — сказала Ронни. — Можно?
— Разумеется. Давайте поскорее закончим.
— Дело в том, что вы не сможете ничего со мной сделать, пока я нахожусь в Седихане. И шейх согласился предоставить мне гражданство.
Пилзнер сжал губы.
— Насколько я понимаю, это ваших рук дело, Фолкнер?
— Шах и мат.
— Не совсем, — возразила Ронни. — Моему мужу придется слишком от многого отказаться, а я не могу с этим согласиться. Седихан — замечательная страна, но это не его родина. — Она помолчала. — И не моя тоже.
— У вас ее вообще нет, — заявил Пилзнер. — Я думаю, вы должны быть благодарны судьбе, что вам так повезло. Вряд ли у вас будет другая возможность.
— Если только вы мне ее не предоставите…
— Я уже говорил вам, что это невозможно.
— Я хочу предложить вам сделку.
— Я не заключаю сделок.
— Прошу вас, выслушайте меня. — Она глубоко вдохнула: — Гейб собирается замять всю шумиху вокруг меня и реабилитировать вас.
— Ничего подобного, — взвился Гейб.
Ронни не обратила на него внимания.
— Если я разрешу вам отвезти меня в Штаты и предстану перед судом, мне вряд ли дадут больше пяти и, скорее всего, условно.
— Ты никогда не предстанешь перед судом, — сказал Гейб.
— Видите, он готов сделать для меня все. Он очень упорный человек. И очень любит меня, — просто добавила она.
— Теперь мне это очевидно, — сухо заметил Пилзнер. — Может быть, ваша свадьба и не была фиктивной, как я думал сначала, но это ничего не меняет. Было совершено преступление.
— Я заплачу за него. Я отбуду свой условный срок в Седихане. Останусь здесь на пять лет. И если по окончании этого срока вы по-прежнему не согласитесь дать мне гражданство, я приеду в Штаты и сдамся вам.
— Нет, — пытался остановить ее Гейб.
— Вы согласны?
— Этот договор выгоден мне больше, чем вам, — заметил Пилзнер. — Все, что требуется от меня, — это ждать.
— Да. Но при этом желательно быть справедливым. И если вы за это время поймете, что я могу приносить пользу, то, быть может, разрешите мне вернуться домой.
— Сомневаюсь.
— Вы согласны?
— Мне нечего терять.
— Иногда стоит рискнуть ради того, что ждет тебя в будущем. — Она встала и пошла к двери. — Пойдем, Гейб.
— Миссис Фолкнер!
Она обернулась и увидела, что Пилзнер, нахмурившись, смотрит на нее.
— Я не думаю, что вам удастся убедить меня. Одно исключение влечет за собой остальные. Я не могу создавать прецедент.
