Светлана Полякова - Лестница на небеса
— «Сознаньем долг и назначеньем — драться, — прошептала она строчки из цветаевского „Рога“, глядя вперед невидящими глазами. — Одна за всех — из всех — противу всех…» Ладно, в конце концов, Роланд имеется в наличии. Пет только рога…
Но о Кинге думать было нельзя. Как и о маме. Об отце. Вообще нельзя было сейчас думать о людях, которых любишь. Это лишает сил…
Из актового зала неслась песня. Мышка невольно прислушалась и усмехнулась.
— «Ровесники, ровесницы, девчонки и мальчишки, одни поем мы песенки, одни читаем книжки…» — выводил нестройно девичий хор.
Однако, подумала она, прищуриваясь на серые тени, ожидающие ее. Неплохое сопровождение…
Она подошла к ним и остановилась. Странно, по еще пять секунд назад она не сомневалась в том, что ей надо драться. Именно так, как они этого хотят. А теперь словно вспыхнул перед ней образ, виденный ею в храме. Глаза смотрели прямо на нее — Мышка не могла понять только, чего в этом взгляде зеленоватых глаз больше: жалости, любви, гнева? Потом она словно услышала голос — внутри самой себя, и голос ей сказал: «Разве так необходимо делать то, чего от тебя ожидают? В чем же тогда победа? И разве такая победа не окажется пирровой?»
Она застыла, недоумевая, как ей поступить дальше. Кажется, противниками это было неправильно истолковано — они переглянулись, причем тот, что обычно смотрел на Мышку недобрым и тяжелым взглядом, никак не отреагировал, продолжая тупо наблюдать за каждым Мышкиным движением. Второй, со стариковским лицом, презрительно скривил губы, а Ленка зло рассмеялась:
— Трусишь? В штанишки еще не наложила?
Мышка медленно подняла на нее глаза и спокойно улыбнулась, покачав головой:
— Нет… Просто думаю.
— Ну, подумай… Это, говорят, вредно, но все равно последний раз…
Мышка поймала взгляд Лениных бесцветных глаз, и ей стало так жаль эту озлобленную девчонку с несчастливой судьбой, что она невольно подалась вперед, протянула руку — и тут же отдернула, обжегшись новым порывом злобы.
— Подумала? — прошипела та. — Хватит. Я не собираюсь тут торчать долго.
— А я не собираюсь с тобой драться, — сказала Мышка. — Мне это ни к чему. Тебе надо — ты и дерись…
Мышка прекрасно видела, что ее внешнее спокойствие действует Ленке на нервы. И еще Ленку нервировал Мышкин взгляд — она отвела глаза, сплюнула, с удовольствием выматерилась и снова посмотрела на Мышку, точно мат придал ей сил, как иному придает силы молитва.
— Тогда чего ты приперлась? — поинтересовалась она.
— Узнать, чего ты от меня хочешь…
Ленка захохотала:
— Точно, идиотка. Я все-таки думала, что ты нормальная… А ты полная…
Она недоговорила, приступ смеха снова обуял ее. Какая же дура эта Краснова!
— Ладно, — проговорила она, наконец успокоившись. — Хочешь знать, чего я от тебя хочу?
В принципе, она и сама этого не знала. И почему эта девица так ее раздражает? Почему ей хочется унизить ее, растоптать, причем это желание настолько сильно в ней, что она и сама не может понять отчего…
Она посмотрела вниз, и взгляд уперся в грязный ботинок. Тут ее озарила мысль, которую Ленка почла блестящей. Выставив ногу вперед, она томно произнесла:
— Я хочу, чтобы ты встала на колени и поцеловала мой ботинок.
Мышка недоуменно посмотрела на выставленный вперед ботинок, потом перевела взгляд на Ленкино лицо.
Из актового зала все еще доносились девичьи голоса: «Всегда у нас весело в классе, да здравствует дружба, ура…» Почему-то ей стало смешно, даже музыкальное сопровождение этой сцены показалось ей дурацким. Полный сюр, подумала она. И рассмеялась невольно.
Глаза Ленки еще больше сузились, и она зловеще прошептала:
— Ну? Ты что, не хочешь?
— Нет, — сказала Мышка. — Не хочу. И не буду. Потому что это твоя глупость, и совершенно не обязательно делить свою глупость со мной… Мне как-то собственной хватает…
— Хорошо, — кивнула Ленка. — Как говорится в нашем школьном уставе, не можешь — поможем, не хочешь — заставим… Мальчики, помогите ей…
Они пошли к ней. Мышка знала, что надо сопротивляться, но она так же хорошо помнила, что не должна драться. Он этого не хочет. Надо просто устоять на ногах. Вытерпеть все. Но если она ударит кого-то из них, это будет то же самое, что упасть на колени. То же самое.
«Что же мне делать?»
Она снова встретилась взглядом с Ленкой и невольно отпрянула.
То, что Мышка увидела на этот раз, было страшно, так страшно, что она невольно прошептала: «Нет…» Из самой глубины Ленкиных глаз на нее смотрело что-то темное, недоброе, холодное. Как будто все червяки, живущие в душе, объединились, стали одним целым, и теперь «это» стояло совсем рядом, положив руку на Ленкино плечо, ожидая уже даже не часа, а своей минуты.
Когда на ее плечо легла рука одного из противников, Мышка машинально сбросила ее, продолжая смотреть Ленке в глаза, точно пыталась это самое «что-то» понять, а потом — прогнать.
Но разве она могла прогнать ее?
— Эй, — раздался за ее спиной голос. — И что это у вас тут за пятиминутка? Пытаетесь выяснить, в чем смысл жизни? И без меня?
Мышка вздрогнула невольно. Еще одна…
Маринка уже подошла, остановившись рядом с Мышкой.
— Убери руки, — процедила она сквозь зубы. — Ты их стопроцентно не мыл уже месяц, а у девочки чистый прикид…
Да и незачем, право, Константин, собственную заразу на всех распространять…
— Комиссар, ты-то чего? — заговорила Ленка совсем другим, заискивающим тоном. — Чего я тебе сделала?
— Парня у меня увела, наверное, — хмыкнула Маринка. — Ты такая красавица, чему удивляться? Вот я и обозлилась слегка… Сейчас врежу тебе пару раз, и сердцу станет веселей… А то как-то глупо получается. Тебе вроде как веселиться можно, а другим — нет. — Она обернулась к Мышке и спросила: — Чего она от тебя хотела-то? Чтобы ты ее дурацкий ботинок полизала? Да? — Она даже не ждала ответа. — Какие у тебя, Кузякина, право, стандартные желания… Ты прямо влюблена в собственный ботинок, так и норовишь заставить кого-то его полизать… У тебя там что, половой орган? Или ты просто помыть его ленишься?
— Пошла ты, — пробормотала Ленка.
— Сама иди… Мне и тут хорошо. Это тебе там, куда ты меня посылаешь, всегда нравилось…
Она подмигнула Ленкиным спутникам и поинтересовалась:
— Чего отпрянули? Драться со мной не хотите? Ах, ну да, конечно… Вам с поэтами интереснее… У нее же нет друзей на проспекте… Вмазать вам некому. А вот от меня потом неприятностей не оберетесь… А ты, Леночка? Пугают наши разные весовые категории? Ну ладно. Я вот что придумала… Вы сейчас все втроем нагнетесь и поцелуете меня в задницу. Поняли? Тогда вам ничего не будет…
