Фиона Нилл - Тайная жизнь непутевой мамочки
— Ладно, он, само собой разумеется, создал такую ситуацию, поскольку в понедельник утром позвонил мне и предложил сходить с ним пообедать. Он даже не делал вид, что мы будем говорить о чем-то вроде работы. Первое блюдо мы не доели, так сильно было напряжение; мы отправились в отель в Блумсбери. В лифте мы стояли на отдалении. Кажется, даже не разговаривали. Он запер дверь спальни, и после этого впервые со времени нашего знакомства на званом ужине мы прикоснулись друг к другу.
— Как ты узнала про отель? — спросила я.
— Люси, ты всегда таким оригинальным образом задаешь вопросы, — сказала Эмма. — Но чтобы удовлетворить твое любопытство, скажу, что я бывала там прежде. Он — нет, и, судя по его опасению, не узнает ли обо всем этом жена, я действительно думаю, что это было впервые, когда он ей изменил. Всегда можно отличить мужчин, у которых это вошло в привычку. Так или иначе, это было удивительно, всепоглощающе. С тех пор мы встречались каждый день. И разговаривали намного больше.
Пока мы стоим в пробке, я размышляю над перспективой провести вечер в пабе с Прирученным Неотразимцем, неясно вырисовывающейся в понедельник вечером, и понимаю, что, в общем, не хочу туда идти. Мои недавние мысли о нем превратились в своего рода фантазии, которые я не хотела бы раскрывать подругам. В них фигурировали даже драки в узких переулках Сохо, где секс на улице явление более обыденное, чем на окраинах. Я решила, что дело тут в маленькой озорной девочке, живущей внутри меня. Она злится из-за того, что не может получить желаемое, зато потом, когда мне приносят все готовым на тарелочке, я это немедленно отвергаю. Мне впервые становится абсолютно ясно: наличие фантазии не обязательно означает, что ты хочешь воплощения ее в реальность. Я понимаю, что, вероятно, опровергаю сама себя в этом пункте, ибо нет ни малейшей причины, почему я не могла бы пойти пропустить стаканчик с одним из школьных родителей, без того чтобы это не стало чем-то большим, чем просто светская встреча. Пара бокалов спиртного и, возможно, шутливая беседа о его книге и о том, как именно он собирается помогать мне в моей предстоящей роли в качестве председателя родительского комитета класса.
Отчасти я злюсь из-за того, что сама сделала первый шаг, отправив загадочное «А дальше что?». Странно, как расположение рядом трех таких безобидных слов в сумме может дать нечто, похожее на гнусное предложение! Дело обстоит так: он, вероятно, ждет, что я возьму ситуацию в свои руки, раз именно я ее создала.
И нет никакой возможности изменить что-то. Но не отказываться же от приглашения из-за невнятности контекста? Я была уверена, что его приглашение было не более чем дружеским жестом. Но это-то мне и мешает! С неожиданной ясностью я вдруг понимаю, что вовсе не хочу никаких дружеских отношений с ним; ведь тогда прощай, мои фантазии!
Кроме как со старыми друзьями, уже много лет я не имела никаких дел с относительно незнакомым мужчиной. За все время, с тех пор как перестала работать, в одиночестве я провела не больше четырех часов, не считая, конечно, сна. И мне вообще нельзя было разрешать выходить куда-либо одной. Когда Фред начал ходить в детский сад, а двое старших большую часть дня стали проводить в школе, выяснилось, что я должна заново войти в этот взрослый мир и заново освоить основные социальные правила.
— Кстати, моя мама сказала, что посидит с детьми d понедельник вечером, так что ты можешь пойти на собрание в школу. Она собирается приехать и провести с тобой день, а потом остаться на ночь, — говорит Том, нарушив тишину. Мертвая точка пройдена.
— Прекрасно, — отзываюсь я. — Спасибо, что уладил это.
— Ты ведь не планируешь отсутствовать допоздна? А то она всегда волнуется, что может уснуть и не услышать детей, если они проснутся.
— Нет, но я все же собиралась пойти выпить после собрания, нас несколько мам, просто по-дружески… А сейчас, я думаю, мне следует позвонить Кэти и предупредить ее, что мы сильно опоздаем.
— Хорошая мысль!
За эти годы я стала экспертом в семейной стенографии. Это предполагает быстрый и точный анализ ситуаций, когда необходимо экономно подавать правду, для того чтобы сохранить гармонию и избежать дискуссий. Поэтому я рассматриваю свой ответ не как неправду, а скорее как частичную правду. Серая область.
— Я по-прежнему действительно не могу понять, почему ты хочешь быть председателем родительского комитета, Люси. Я никогда не мог представить тебя в качестве члена каких-либо комиссий и, если уж быть до конца откровенным, думаю, способность к организации не твоя сильная сторона, — говорит он, постукивая по рулевому колесу кончиками пальцев.
— Что же тогда является моими сильными сторонами, по-твоему?
— Я считаю, что ты замечательная мать, может быть, немного вспыльчивая иногда, но всегда доступная для своих детей. И в те редкие моменты, когда мы оба просыпаемся в одно и то же время и в нашей кровати нет детей, я по-прежнему действительно люблю заниматься с тобой сексом, — говорит он, глядя прямо на меня. — И еще ты хорошо рисуешь. — Вот об этом я забыла!
Потом он решает поставить компакт-диск. Я чувствую, как кровь начинает пульсировать у меня в висках: все компакт-диски перепутаны. Он берет альбом «Строукс», а внутри — диск «Мистер Мен. Избранное».
— Лучше я промолчу, — произносит Том.
— Когда я вынимаю диск, чтобы поставить другой, я обычно кладу тот, который вынула, в коробку от того, который ставлю, — торопливо пускаюсь я в объяснения, пытаясь разрешить назревающий конфликт.
— Почему же ты не кладешь его обратно в соответствующий футляр?
— Ну, потому что тот занят другим, который я вынимала, чтобы поставить этот!
Том озадачен.
— Рыба на дереве, возможно ли такое? — бормочет он, цитируя любимую строчку Фреда из доктора Сойсса[30].
— Диск «Колдплэй» должен быть в футляре от «Кубка огня», поскольку его я ставила после, — с упавшим сердцем роняю я. И оказываюсь права!
— Тогда где же «Кубок огня»? — заинтересованно спрашивает Том.
— В футляре «Боб Дилан. Лучшее», — уверенно отвечаю я.
— А где же сам «Боб Дилан»? — почти весело осведомляется мой муж. — Где бы он ни был, это похоже на игру «Я положил в сумку»[31].
— Точно! — улыбаюсь я. — Тут действует логическая схема. Это просто. Надо только знать обратную парадоксальную психологию.
— Дэвид Грей, «Белая лестница»! — Том вошел в азарт.
Я думаю всего мгновение.
— В коробке саундтрека «Лев, ведьма и гардероб»! — Так оно и есть.
Все могло бы быть гораздо хуже. Он раскладывает футляры на приборной доске и сваливает диски себе на колени. Сейчас он все приведет в порядок. Хорошее занятие для торчания и пробке, только если ты не собираешься в это время где-то поужинать в хорошей компании в пятницу вечером. Я смотрю на часы. Почти без двадцати десять. Мы стоим здесь вот уже три четверти часа. И, в сущности, ведем себя безупречно.
