Фэй Уэлдон - Ожерелье от Булгари
Она не показала Барли своего разочарования. Она знала, что у него проблемы с бизнесом, что-то связанное с леди Джулиет, лордом Рэндомом и Билли-боем Джастисом, и что эти проблемы куда серьезнее, чем он думает. После шоу с новым министром культуры у нее состоялся довольно неприятный разговор в Зеленом зале. Постоянно меняющиеся министерские сводки теперь включали в себя спорт, научные исследования и уничтожение отходов, и разговор шел о том, что доходы от лотереи изымаются из сферы искусства и идут на развитие новых отраслей науки и технологии. Дорис ничего не сказала Барли. Сексуальные дисфункции часто связаны с «беспокойством о работе». В конечном итоге все, вероятно, придет в норму. Но все же он намного старше ее. И это начинает сказываться.
Барли принял душ и оделся. Из холла отеля позвонил Росс, шофер. На одиннадцать у Барли была назначена встреча с подрядчиками по проекту «Озорной оперы». Туда были вложены кое-какие средства русских — что в наши дни означает деньги мафии. Барли подозревал, что русские вложили деньги в «Озорную оперу», потому что неправильно перевели название и посчитали, что это проект нового государственного борделя, в то время как комплекс должен ознаменовать десятилетний юбилей программы «Искусство первого века нового тысячелетия». Но это его не развеселило. С русскими и так все непросто, а если проект сорвется, то у Барли возникнут действительно серьезные проблемы и Россу придется вспомнить свои навыки секьюрити и, возможно, даже получить разрешение на «Калашникова» или что-то в этом роде, по крайней мере, для поездок за рубеж.
Глава 21
Уолтер с Грейс лежали, обнявшись в постели в мастерской. Хлопковые простыни были чистыми и свежевыглаженными. Они подверглись усиленной сушке в машинке, но, как сказал Уолтер, «ты смочила их слезами». Портрет Дорис прикрыли полотном, чтобы не видно было ее лица и чтобы она не пялилась на них. Уолтер, желая развеселить Грейс, изобразил Дорис страшной.
— К сроку все будет сделано как надо, — сказал он. — Мы не можем позволить себе разочаровать клиента, как бы нам этого ни хотелось.
— Тебе не нужны деньги, — возражала Грейс. — Все, что у меня есть, — твое. Просто позвони ей и скажи, что передумал.
Но Уолтер возразил, что не может жить за счет Грейс, гордость ему этого не позволяет, и ему нужно продвигать свою карьеру, а пять тысяч фунтов на улице не валяются. И так далее и тому подобное. К тому же задача его заинтриговала. Пристроить голову Дорис к туловищу леди Джулиет? И какая же химера получится в результате? Создаст ли некоторое утончение туловища иллюзию изящества, или получится гротеск? Необычность задачи была странно эротичной, но Грейс он об этом не сказал.
В дверь позвонили. Грейс мгновенно, напряглась.
— Лежи, — остановил ее Уолтер и встал, набросив кимоно. — Кого бы ни принесло, я от них избавлюсь.
Но когда он открыл дверь, то увидел на пороге мать с отцом. Избавиться от них было никак нельзя, к тому же он был рад им. На матери были ее лучшее пальто, и неудобные лаковые туфли, которые она обувала специально для выхода в, город. Питер надел куртку, приобретенную в семидесятых и все еще бывшую в отличном состоянии. В свое время она казалась несколько мрачной, а теперь вдруг стала очень даже яркой. Но добрые близорукие глаза и острый нос отца оставались прежними, а вот волосы поредели, как и положено почти семидесятилетнему мужчине. Уолтер был довольно поздним ребенком.
— Ой, Уолтер! — воскликнула мать. — Неужели это ты? Ну конечно, ты! С тобой все в порядке?
— А что могло со мной произойти? — удивился Уолтер.
— Ты выглядишь таким старым! Питер, тебе не кажется, что Уолтер постарел? Ну, точнее, не постарел, просто больше не похож на мальчика. Зрелый мужчина. Очень красивый.
— Волосы начали редеть, — заметил Питер. — В меня пошел, бедняга. Какая жалость!
Грейс натянула простыню до самого подбородка. Ее одежда лежала в ванной, но не было никаких шансов взять ее оттуда незаметно. К тому же Грейс нужно еще умыться и почистить зубы, однако к раковине невозможно было подобраться из-за вытащенной из воды и принесенной в мастерскую деревянной фигуры, и им приходилось пользоваться ванной.
— Мама, папа… — начал Уолтер.
— Извини за столь раннее вторжение, — сказал Питер, — но твоя мать из экономии настояла на том, чтобы ехать в поезде с общими вагонами, а они ходят в несусветную рань.
Пру подошла к мольберту и принялась изучать портрет с пока еще шаржированной головой Дорис на месте головы леди Джулиет.
— Как необычно, — прокомментировала она. — И вот такие вещи ты продаешь в Нью-Йорк? Готова поспорить, что это украшение стоит бешеных денег. Но выполнено великолепно, Уолтер. Ожерелье, во всяком случае. Я всегда считала, что у тебя больше способностей к литературе, чем к рисованию, но Дороти — помнишь мою подругу, с которой я познакомилась в больнице, когда рожала тебя? — позвонила мне вчера вечером и сообщила, что прочла в «Мейл», что ты произвел фурор в Америке. «Мейл» все-таки читает странная публика.
Грейс набралась храбрости и изрекла «Привет!» из-под простыни. Пру с Питером обернулись к ней.
— Прошу прощения, — пробормотала Грейс. — Не могли бы вы отвернуться? Моя одежда в ванной. Я Грейс, подруга Уолтера.
Затем вылезла из кровати и удалилась в ванную комнату.
— Какая чудесная фигура! — заметила Пру.
И это было правдой. За последнее время фигура Грейс поразительно улучшилась. Она похудела, талия у нее стала очень тонкой, так что Уолтер даже начал откармливать ее медовиками и орехами.
— Дороти сообщила, что у тебя, судя по всему, новая подружка, и к тому же намного старше тебя. И что в «Мейл» не очень хорошо об этом пишут. Но они, как всегда, все переврали, это свойственно всем газетам. Она совсем девочка.
— Не то чтобы мы ретрограды или кто-то в этом роде, — вступил в разговор Питер, — мы знаем, что все меняется, видим по телевизору. Это новый мир, не так ли? Но скажи, она постоянно здесь живет или только ночует?
— Живет, — ответил Уолтер.
Грейс выплыла из ванной комнаты, красивая и улыбающаяся, в футболке и короткой юбке. Все обменялись любезными приветствиями. В дверь снова позвонили. Грейс открыла.
Там стояла ее вышедшая на свободу подружка Этель в камуфляжной куртке и с выданным в тюрьме картонным чемоданчиком.
— Мне больше некуда идти, — сказала Этель. — Они выставили меня с двенадцатью соверенами, и я отдала их какому-то бездомному по пути сюда. Судя по его виду, бедолага отчаянно нуждался в дозе. Я пошла по тому адресу, что ты мне дала, но портье направил меня сюда. Ты отлично выглядишь. Сделала подтяжку или что-то в этом роде?
