Алиса Лисовская - Нарисуй меня счастливой. Натурщица
Вадим Сергеевич потерял дар речи. Ирина что-то говорила Глебу, рассыпаясь в комплиментах, изъявляла желание приобрести какую-нибудь из картин, а Вадим Сергеевич не мог отвести глаз от черного, расшитого серебром Алининого платья. На какое-то мгновение, с самого начала, ему показалось, что не было этих двадцати лет и перед ним стоит его Лорка, единственная и любимая, одетая в платье, которое он купил ей на свой первый гонорар за статью, — стоит неуверенная и испуганная, потому что никогда не любила шумные вечеринки... Наваждение исчезло, когда дочь вскинула на него глаза. В них светился вызов. Вызов и ненависть. Вадим Сергеевич не выдержал ее взгляда. Алина надменно улыбнулась и повернула голову в сторону Ирины Михайловны.
— Это ваша модель? — продолжала восторгаться та. — Этот портрет вам особенно удался! Я просто не могу от него оторваться. Скажите, а портреты на заказ вы пишете?
— Практически нет. А если берусь, то это будет очень дорого стоить.
— Дело не в деньгах, — поморщилась Ирина Михайловна. — Дело в любви к искусству. Может быть, вы могли бы... написать меня?
— Ирина, — хрипло сказал Вадим Сергеевич, которому больше всего на свете хотелось провалиться сквозь землю. — Тебе же сказали, что нет.
— Но ведь не существует правил без исключений. — Ирина Михайловна улыбнулась Глебу своей самой обворожительной улыбкой. — Не так ли?
Она порылась в сумочке и достала оттуда визитную карточку.
— Могу я надеяться?
— Я позвоню, — сказал Глеб, принимая визитку. — Но я ничего не обещаю.
— Конечно, конечно, — заторопилась Ирина Михайловна. — Но все же...
— Глеб, ты не будешь писать эту стерву! — громко сказала Алина, глядя прямо в глаза Ирине Михайловне. — Ты никогда не будешь писать эту стерву!
Ирина Михайловна осталась с открытым ртом. Лицо ее медленно пошло пятнами.
— Деточка, что ты себе позволяешь?!! — прошипела она.
— Ирина, пойдем! — Вадим Сергеевич крепко взял ее за локоть и потянул за собой.
— Нет, что она себе позволяет?! — вырывалась Ирина Михайловна.
— Ирина! Не устраивай прилюдный скандал! Здесь пресса, телевидение, ты что, хочешь, чтобы завтра об этом трезвонили на всех углах?
Напоминание о прессе подействовало на Ирину Михайловну, как ушат холодной воды. Она высвободила свою руку и испепеляюще взглянула на Алину. Потом повернулась к Глебу:
— Ваша спутница могла бы быть и повоспитанней. По крайней мере, с людьми, которые ей в родители годятся! Пойдем, Вадим!
Побледневшая Алина победно смотрела вслед удаляющейся паре.
— Ты что, с цепи сорвалась? — Глеб повернул ее к себе, тревожно заглядывая в глаза. — Что случилось?
— Это — мой отец и его вторая жена, — сказала Алина, губы ее дрожали. — Он бросил нас ради нее семь лет назад и с тех пор ни разу не приходил. Я их ненавижу.
Глава 8
Первого сентября Алина проснулась рано. Вчера они договорились с Тамарой встретиться утром на конечной остановке автобуса около педагогического института.
— Паспорт не забудь, — несколько раз предупредила Томка. — Договор будешь заключать.
Лоры Александровны дома уже не было. Алина, как всегда, начала утро с душа, затем чашка чая и бутерброд, легкий макияж, нарядное платье. Посмотрела на градусник за окном и накинула на плечи легкую кофточку.
Осень еще медлила вступать в свои права: и трава, и деревья еще зеленели, но во всем — в крике летающих птиц, в легкой, свежей утренней дымке, в пушистых облаках, медленно ползущих по прозрачному небу, — чувствовалось ее дыхание. Лето уходило. Алина особенно остро почувствовала это, когда увидела первоклашек с цветами, которых заботливые мамаши вели за руки через дорогу. И ей стало почему-то грустно...
Тамара ждала ее в назначенном месте.
Педагогический институт занимал старинный особняк. Тяжелая деревянная дверь раскрылась перед девушками с протяжным скрипом. Тамара даже передернулась:
— Скрипит, зараза, сколько себя помню! Никак смазать не могут! Готовь, подруга, ножки: топать аж на четвертый этаж. Он же — последний. Когда за день настоишься — эту лестницу начинаешь тихо ненавидеть.
Алина молча поднималась за Тамарой по лестнице. На площадках этажей кучками стояли студенты. Можно было сразу безошибочно определить — кто с какого курса. Первокурсники поглядывали по сторонам с каким-то благоговением и робостью, как будто еще до конца не веря, что поступили и теперь будут тут учиться, второй и третий курсы радостно обнимались, делясь впечатлениями о прошедшем лете, а пятикурсники смотрели на все эти щенячьи восторги с легким налетом пренебрежения и старались держаться торжественно и солидно, что, правда, не всегда удавалось: нет-нет да и вырывался у кого-нибудь обрадованный возглас.
Тамара остановилась у кабинета с надписью «Кафедра живописи».
— Заходи, нам сюда. — И открыла дверь.
Алина увидела два стола, стоящих ближе к окну, и рядок стульев вдоль стены. За одним из столов сидела маленькая большеглазая женщина.
— Ланка, привет! Сколько зим, сколько лет! — приветствовала ее Тамара.
— Привет, — улыбнулась Лана. Улыбка еще больше подчеркнула грустинку ее огромных глаз.
— Я тебе новую рабочую силу привела. Прошу любить и жаловать — это Алина.
— Очень приятно, — вздохнула Лана. — Новая рабочая сила — это хорошо... А то в этом году совсем, похоже, работать будет некому.
— Куда все делись-то? — удивилась Тамара.
— Лиза болеет, Галка на юг укатила с каким-то очередным гением. Ольга вот должна сегодня подойти, звонила вчера, обещала... — Лана повернулась к Алине. — Обнаженку позировать будешь?
— Да, — сказала Алина.
Лана достала из стола два бланка договора:
— Давайте паспорта.
— Ты еще мой не выучила наизусть? За столько-то лет? — улыбнулась Тамара, протягивая паспорт.
— Мне больше делать нечего, только твои паспортные данные запоминать, — в тон ей ответила Лана.
— Когда работать начнем?
— Через неделю расписание вывесят, тогда и известно будет.
— С летнего времени на рабочее переход почему-то сложнее, — притворно вздохнула Тамара. — На кафедре рисунка есть кто?
— Михаил Иванович. Через пару часов все соберутся.
— Игоря еще не было?
— Нет, — покачала головой Лана. — Зато супруга его уже два раза звонила.
Тамара поморщилась:
— Пошли покурим.
— Пошли. — Лана поднялась из-за стола, и Алина поразилась еще больше. Очень маленького роста, хрупкая и изящная, Лана была похожа на точеную фарфоровую статуэтку, которую зачем-то одели в современную одежду.
