Кирк Дуглас - Последнее танго в Бруклине
– Видала? Вот так, а потому – это во-вторых – я и говорю, что он очень неплохой человек, Голди. Сначала, не спорю, мне от него чуть тошно не сделалось, но потом я увидела, что он очень даже ничего. Деньги платит, в мои дела не лезет. Хотя, конечно, меня и дома-то почти не бывает, я все у Рихарда, книгу надо кончать.
– И скоро закончите?
– Да уже все, в издательство отослали, ждем теперь, что скажут, когда прочтут.
– И скоро дочитают?
– Не сегодня-завтра.
– Ну, удачи вам.
– Спасибо. Слушай, ты же на свой прием опоздаешь.
– Ой, точно, лечу, а то еще и из клиники не выйдешь, там эти защитники павианов опять демонстрацию устроили.
– Опять! Бедный Рихард, ну когда они оставят его в покое! Да, а я-то что же… – Эллен взглянула на часы, – мне же надо его перехватить, пока он не уехал в Колумбийский университет на лекцию, может, договоримся вместе поужинать потом.
Наконец-то выставив Голди, Эллен заторопилась в кабинет Рихарда. Половина седьмого, хирургическое отделение словно замерло. У сестер перерыв на ужин, а те, у кого смена кончилась в пять, давно ушли.
Секретарша Рихарда как раз запирала кабинет, когда появилась Эллен.
– Вот хорошо, что вы пришли, – затрещала она. – Мне, понимаете, уходить пора, а тут как раз этот факс… – Она протянула ей листок. – Поздравляю, рукопись принята к печати.
Эллен почувствовала, как у нее громко забилось сердце.
– Грандиозно! А где Рихард?
– У него обход, не хотелось его отрывать, но надо сообщить непременно. Можно я вас попрошу?
– Ну конечно.
Эллен прочла текст три раза подряд, и с каждым разом лицо ее становилось все счастливее:
Уважаемый доктор Вандерманн! Мы с чувством гордости за издательство опубликуем вашу рукопись «Биение сердца». Книга настолько для нас важна, что будет выпущена вне очереди, и, согласно вашим пожеланиям, первый тираж появится уже ранней весной. Поздравляем вас с замечательно выполненной работой.
Эллен не терпелось увидеть, как просияет лицо Рихарда, когда он это прочтет. Она уже представляла себе суперобложку книги: белая, блестящая, а посередине большое красное сердце, фамилия и заглавие крупными черными буквами, а на обратной стороне, разумеется, его красивое лицо. Вот так будет эта книга лежать на журнальном столике в ее квартире, да нет, в их общей квартире.
Она помчалась к телефону, набрала по внутренней связи номер дежурной сестры и услышала, что доктор Вандерманн, закончив обход полчаса назад, уехал. То ли лекция в университете сегодня чуть раньше, то ли пытается избежать встречи с защитниками животных. Можно, конечно, позвонить ему в пансион, оставить сообщение у администратора или на автоответчике, но как-то уж слишком буднично получится.
И тут ей пришла в голову блестящая мысль, даже глаза загорелись от восторга. Она взглянула на календарик: как там у него завтра складывается день? Так, утром он оперирует, известно, что в третьей операционной. Ну, так она положит записочку на столик, где все его инструменты, приготовленные на завтра, уже разложены в стерильных упаковках. Только он войдет в операционную и сразу же увидит. И она быстренько черкнула: «Отличная новость – рукопись принята к печати, отпразднуем сегодня, ладно?» Уж как-нибудь она сдержится, не станет ему сегодня звонить, хотя ужасно хотелось бы, зато какой утром его ждет сюрприз!
Там, где располагались операционные, стояла полная тишина, только легким гудением напоминала о себе система подъемников, скрытых в стенах, – по ним все необходимое круглосуточно доставляется и в палаты больных, и в кабинеты врачей. Как она и предполагала, инструменты к завтрашней операции уже были приготовлены, правда, не на столике, а на тележке рядом с той самой операционной, где она смотрела, как он, подобно Богу, кого-то возвращает из мертвых. В последнюю минуту она решила, что лучше всего прикрепить записку к монитору, уж там он ее непременно заметит.
Чуть не захихикав от восторга, она прокралась в полуосвещенную операционную и замерла. У нее сжалось горло, она замигала, не веря собственным глазам, словно увидела только скверный сон, который сейчас пройдет. Но он не прошел.
Рихард, усевшись на краешек операционного стола, откинулся, широко расставив ноги, а Джина приникла к его промежности – и только вздымалась вверх – падала вниз копна ее рыжих волос.
Потрясенная, не сознавая, где она и что делает, Эллен выскочила из операционной и помчалась по коридору, ничего перед собой не различая из-за нахлынувших слез.
Она бежала все быстрее. Куда, зачем, об этом она не думала, лишь бы не останавливаться, лишь бы прогнать эту картинку, испепеляющую ее при каждом воспоминании. Обогнула угол, кинулась дальше, не представляя, куда ее занесло. Ткнулась в стену, прижалась к ней лицом и зарыдала в голос.
Вдруг она почувствовала, что кто-то поглаживает ее по плечу.
– Оставьте меня, – пробормотала Эллен, захлебываясь от рыданий. Не нужно ей никаких состраданий, ничего ей сейчас не нужно. – Все в порядке, уверяю вас, только уйдите.
– Милая, ну успокойтесь, пожалуйста, – ласково говорила сестра Кларита. – Чем я могу вам помочь?
Эллен попробовала привести себя в чувство, чтобы монахиня, не заподозрив дурного, ушла, но слезы все не отступали и не прекращались. Сестра Кларита терпеливо ждала, мягко и ласково поглаживая Эллен по спине.
Когда, наконец, Эллен чуточку пришла в себя, сестра протянула ей платок. С благодарностью схватив его, Эллен принялась утирать потоки слез на щеках.
– А вам не кажется, дорогая моя, что самое время попить чайку из ромашки? Пойдемте-ка.
И, не дождавшись ответа, взяла Эллен за руку, повела за собой. Ощущая свою полную беспомощность, Эллен позволила себя увести по коридору, потом вниз по лесенке. Куда это они направляются? А, все равно.
– Вы уж мне поверьте, – втолковывала ей сестра Кларита, – какие там лекарства ни напридумывают, а лучше чая из ромашки ничего нет и не будет.
Эллен молчала. Сестра Кларита все тянула свою песню:
– А в каморке моей вы ведь не бывали, да? Там очень уютно, скажу я вам. Да, в общем-то, это целая квартира, особенно если вспомнить, какая келья у меня в обители была.
Кажется, они теперь были в подвальном этаже – вон по потолку какие-то большие трубы тянутся. Пациентов, конечно, сюда не водят. Эллен думала, что все работающие в больнице монахини живут в специально для них оборудованном корпусе дальше по улице, однако сестра Кларита всегда не как все.
Словно читая мысли Эллен, она объяснила:
– Раньше тут и другие сестры жили, а теперь предпочитают, отработав, уйти. Но я лучше уж всегда буду поблизости, если вдруг что понадобится.
