Ирина Горюнова - Фархад и Евлалия
Рассвет они встретили на Пляс Пигаль, за чашкой кофе-эспрессо и круассанами.
– Ваша жена, наверное, беспокоится, Фрэнк? – спросила Марта.
– Почему вы спросили об этом только сейчас, Марта?
– Мне было жаль упускать возможность обретения смелости, раз вы обещали.
– А теперь вас мучают угрызения совести, или вы просто устали и таким деликатным образом решили спровадить меня?
– И то и другое.
– Вы делаете успехи! Значит, эта ночь прошла не зря.
– Благодарю вас, Фрэнк. Она действительно оказалась волшебной, вы правы.
– Отвечаю на вопрос. Моя жена не будет беспокоиться. Прежде чем жениться, я объяснил ей, что мне, как художнику и творцу, требуется пространство и время, способность творить напрямую зависит от степени свободы. Я могу влюбляться и пропадать ночами в кабаре или писать у себя в мастерской – это нормально. Она знает главное – я не брошу ее, пока люблю.
– А если разлюбите?
– Тогда нет смысла жить дальше вместе, не так ли?
– А как же дети?
– Кто сказал, что я брошу детей? И потом, пока я не собираюсь с ней расставаться, так что нечего и думать о том, что возможно произойдет или не произойдет когда-нибудь. В жизни нет ничего вечного.
– А Бог?
– Боги меняются, как и люди. Они тоже рождаются и умирают. Кто знает, что будет через несколько сотен или тысяч лет? Мы не можем это увидеть или хотя бы предсказать.
– Вы неверующий?
– Это почему? Один из самых благочестивых верующих, на мой взгляд. Я люблю жизнь, отражаю ее в вечности через призму своего восприятия и этим отдаю ей дань. Она же дарит меня в ответ своей любовью и красотой.
– И свободой…
– Свобода – способ познания мира и самого себя и путь к счастью. Когда вы поймете это, отбросите свои страхи и комплексы – мир улыбнется вам.
– Ваша декларация счастья так заманчива.
– Знаю. И пожалуй, именно тогда я напишу ваш портрет. Хотя не скрою, я бы предпочел написать два: до и после.
Марта чувствовала, как в ней зарождается и растет небывалое возбуждение. Ночной Париж изменил ее. Казалось, сам воздух пропитан парами адреналина, дымкой соблазнов и искушений.
– Что ж, Фрэнк, пишите, – сказала она решительно. – Только прямо сейчас.
Они поехали в мастерскую. Фрэнк раздел Марту, устроил на кушетке и стал лихорадочно делать наброски. Уголь крошился под его сильными пальцами, разлетаясь во все стороны. Она же не заметила, как уснула, провалившись в цветное сказочное повествование. Ей снились радужные картины неизвестных миров, целующиеся на ветру цветы, море, птицы… Проснулась Марта от яркого солнечного света, сквозь огромные окна, от пола до потолка, заполнившего всю мастерскую. Фрэнк по-прежнему рисовал.
– Лежите, не двигайтесь, умоляю, – торопливо произнес он. – Еще немного.
– Который час? – зажмурившись, спросила Марта, поеживаясь спросонья.
– Полдень. Как спалось?
– Великолепно. Давно не чувствовала себя такой легкой и воздушной. Вы покажете мне картину?
– Не сейчас. Когда-нибудь потом. Это только наброски.
– Хотите возбудить во мне любопытство?
– Нет-нет, что вы. Такие дешевые фокусы не в моем стиле. Просто она еще не готова. И я не знаю, когда завершу ее.
– Я не буду вас просить.
– Знаю.
Он проводил ее до отеля и галантно поцеловал запястье на прощание.
– До встречи в Москве, Марта.
– До встречи, Фрэнк. Спасибо.
Теперь, лежа в постели, Марта вспоминала ту ночь, утро, их разговоры. Именно тогда у нее в подсознании, она понимала это теперь, родилось то чувство свободы, тот росток, о котором говорил Фрэнк. Наверное, ему требовалось время, чтобы немного окрепнуть и пробиться сквозь тяжелую черную землю сомнений. Почему она позволила Косте решать за них обоих? Зачем смирилась? Не возмутилась, не стала протестовать? Не убедила в том, что он ей необходим? Помешала пресловутая гордость? Нежелание стать обузой? А вдруг он считал себя не вправе решать за нее и предоставил ей выбор? Она же не поняла и подтвердила своим поведением его опасения. Малолетняя дура! Сколько времени понадобилось, чтобы понять эту бесхитростную истину! Собралась рожать ребенка от абы кого… Зачем? Марта застонала и закрыла голову руками. Ладно Ромео и Джульетта были детьми, когда заигрались в смертельные игры, но они… Впрочем, Марта тогда была не намного старше. А Костя… Да, все понятно. Но, может быть, еще не поздно исправить? К черту пресловутую мифическую Гретхен. Она использует свой шанс, а там будет видно. Нельзя все время воображать возможный исход событий, надо жить реальными событиями и совершать поступки. Так жил Пикассо, и его избранницы шли за ним, несмотря ни на что. И пусть они принесли свою жизнь в жертву, но сделали это осознанно, отдавшись любви… Иногда цена оказывается слишком высока. Вопрос в том: готов ли ты заплатить ее за минуты, часы, дни ослепительного счастья? Она готова. Именно для счастья нужна свобода.
Евлалия немного лукавила. Взглянув на Фархада, она поняла, что он по-прежнему дорог ей, что именно с ним она мечтала бы путешествовать по миру, любоваться плывущими облаками днем, сияющими звездами – ночью, подниматься в горы, ходить на паруснике в море, воспитывать детей. Без него – пустота, которая в его присутствии оступала. Он выглядел таким потерянным и несчастным, когда ждал ее у подъезда, что сжалось сердце. Он возбуждал в ней противоречивые чувства. То ей хотелось пожалеть его, будто маленького ребенка, и погладить по голове, то ошутить в себе, внутри, как самого искусного и пылкого любовника, то быть послушной и подчиняться ему, словно он полноправный хозяин своей рабыни… А временами ей казалось, что именно он может стать самым верным и преданным другом. «Каждый имеет право на ошибку. Мы несовершенны. Я видела, как он страдал. Неужели я позволю нашей сказке так нелепо закончиться? – спрашивала она себя. – У него было много женщин, у меня – мужчин, но все это в прошлом. Дать друг другу шанс на счастье…» Лала помнила свои чувства, когда они в первый раз – нет, не поцеловались – переплели пальцы и пошли так по улице. Ее трясло от возбуждения, а Фархад подумал, что она замерзла. В тот вечер Лала в первый раз испугалась своей зависимости от него. И заковала себя в страхи, как речка зимой заковывается в лед, скрывая под ним свою подвижную сущность.
Поэтому, когда Фархад позвонил Лале на следующее утро, она не отказалась от встречи. Она успела сварить отцу овощной суп, собрала чистое белье, положила в пакет купленный накануне очередной детектив. Бегло осмотрев собранное – не забыла ли чего, – тяжело вздохнула. Горло сдавил слезливый комок жалости к себе. Когда противное ощущение отпустило, к ней вернулась нежность. К Фархаду. Она накрыла Лалу легким бризом, проникла в нее, проступила сквозь кожу и рассеялась в воздухе. Резко распахнув дверь на раздавшийся звонок, Лала уткнулась Фархаду в грудь.
![С. Виноградов - Логика. Учебник для средней школы. [Издание восьмое. Утверждён Министерством просвещения РСФСР.]](/uploads/posts/books/192729/192729.jpg)
