Сандра БРАУН - ДЕМОН СТРАСТИ
С глухим стоном он поцеловал ее. И Кирстен ответила на нетерпеливые ласки его языка. Но все же в ее поцелуе была некоторая робость, и Рэйлан поспешил спросить, пока совсем не потерял голову:
– Что с тобой, Кирстен?
– Какая у вас интуиция!
– Просто когда женщина меня целует, я хочу, чтобы она думала обо мне.
– Вы знаете! – вскрикнула она от удивления. – Именно это я и имела в виду, когда говорила о замешательстве. Мы беседуем о Чарли сутки напролет. В остальное время я пишу о Чарли. Вы двигаетесь, как Чарли. Говорите теми же словами, что и Чарли в моей книге. У вас даже проскальзывают интонации Чарли. И теперь, когда я думаю о нем, то представляю ваше лицо, а не его.
Она подняла на Рэйлана глаза, в которых была такая растерянность, такая.., что у него защемило сердце.
– Я не могу понять, в кого я влюбилась: то ли в вас, то ли снова в него.
Первый раз в жизни Рэйлан возненавидел свое ремесло и свое мастерство. На время он полностью перевоплощался в тех, кого играл. И гордился этой способностью. Но на этот раз он хотел быть только самим собой.
– Встреться мы при других обстоятельствах, скажем, будь я электриком и приди устанавливать к тебе сигнализацию, ты бы могла в меня влюбиться?
Она искренне рассмеялась.
– Я ведь живая, Рэйлан. В моих жилах течет кровь, а не вода. Есть ли на свете женщина, которая в тебя не влюбилась бы?
– Это не в счет, – проворчал он. – Полюбила бы ты меня, просто человека Рэйлана Норта?
– Ну откуда мне знать? – протянула она с нежностью в голосе и потерлась носом о его нос. – Единственный честный ответ, который я могу дать: я считаю тебя неотразимым.
– Делайте ставки на неотразимость. Она улыбнулась его сарказму.
– Ты совсем не такой, каким я ожидала тебя увидеть. Ты намного серьезнее. Конечно, влюблен в себя по уши и плевать хотел на все, что вокруг тебя происходит. Но теперь я понимаю, что ты не людей чуждаешься, а их черствости.
Рэйлану нравилось то, что он слышал. Сцепив пальцы на затылке любимой, он поцеловал Кирстен в висок и потребовал:
– Расскажи еще.
– У тебя намного богаче внутренний мир, чем я себе представляла. Ты чуткий. В тебе человечность с лихвой восполняет нахальство.
– Разве я нахальный?
Она склонила голову набок, подставляя, шею его губам, которые тут же покрыли ее легкими быстрыми поцелуями.
– Ты знаешь, что это так. Ты поцеловал меня в первый же вечер, как только приехал.
– А кого целовала ты? Меня или Рамма?
– Не спрашивай, Рэйлан, я не знаю. Может, я ответила на поцелуй, потому что так давно не целовалась.
– Ты ревновала меня к Шерил, пока не выяснила, что она моя сестра. Признайся. Тебе было неприятно думать, что Дилан мой сын, ведь так?
Она кивнула:
– Да, я ревновала, хотя и понимала, что это глупо: какое я имела право ревновать? Рэйлан положил руки ей на плечи.
– Кирстен, позволь задать тебе один вопрос. Когда ты сегодня увидела горящий самолет, кого ты представила внутри – меня или Чарли Рамма? Ты испугалась за меня или это был страх, оставшийся тебе в наследство от Чарли? – Рэйлан провел большими пальцами по ее щекам, еще хранящим следы слез. – О ком ты плакала?
Она выдержала его пристальный взгляд, глубоко вдохнула и медленно выдохнула.
– О тебе, Рэйлан.
Со сладостным стоном Рэйлан притянул Кирстен к себе, и его приоткрытый рот приник к губам любимой. Их поцелуй длился целую вечность. То, что она отбросила робость и теперь сама была участницей любовной прелюдии, радовало его несказанно. Всякий раз, как он пытался прервать эту бесконечную череду поцелуев, она начинала новый раунд. Когда наконец их губы разъединились, он уткнулся лицом ей в шею и запустил пальцы в ее короткие мягкие волосы.
– У тебя вся голова пропахла этой дрянью, которой мне намазали руки.
– Ничего, – прошептала Кирстен. – Они болят?
– Немного.
– Я позвонила в клинику, и мне сказали, что с тобой все в порядке. Но я не знала, можно ли этому верить.
– Я прекрасно себя чувствую. Совсем другое место на моем теле беспокоит меня в данный момент.
Она засмеялась, так что Норт ощутил на губах этот смех; в жизни ему не доводилось слышать более эротичного звука, и руки сами потянулись к пуговицам на рубашке Кирстен. Когда все были расстегнуты, он увидел лифчик и нетерпеливо зарычал. Умелым движением отбросив его, Рэйлан сразу вцепился в темно-розовый сосок.
– Рэйлан! – Ее тело выгибалось под ним.
– Сладкая моя! – задыхался он. Его рука проникла под юбку Кирстен. Ладонь поползла вверх… Тихое мурлыканье Кирстен сказало ему все, что он хотел услышать, и Рэйлан смело потянул ее трусики. Стон застрял у него в горле, когда пальцы ощутили горячий мед ее лона.
В паху у него давило и жгло. Чтобы ослабить болезненное напряжение, он расстегнул брюки и стащил их вместе с трусами.
– Возьми меня как тогда, – прохрипел Рэйлан, направив ее руку к своей твердой плоти.
Она почувствовала жар любви, который отчаянно рвался из мужчины.
– Кирстен, Кирстен!
Она кубарем выкатилась из-под него. Рэйлан сначала подумал, что она хочет раздеться. Но увидел, что Кирстен суетится у спинки кровати, собирая одежду так, будто вырвалась от маньяка-насильника.
– Я не могу.
– Не можешь? – Голос его был сиплым. Она решительно покачала головой:
– Нет.
Из нежного друга и страстного любовника Рэйлан вдруг превратился во взбешенного мужлана: такая перемена мыслей и чувств была вызвана оскорбленным мужским достоинством.
– Что значит не можешь? – заревел он.
– Это и значит, – не осталась в долгу Кирстен.
– У тебя месячные, что ли? Слушай, я не такой брезгливый. – Он наслаждался румянцем на ее щеках.
– Совсем не то. Я не могу – не стану – заниматься с тобой любовью. Не сейчас. Никогда.
Из его горла вырывались хрипы, как из глотки прирученного зверя, в котором проснулись дикие инстинкты.
– Черт с тобой в таком случае! Ничего удивительного, что твой муж покончил с жизнью.
Глава 7
Не видя океана, забываешь, насколько он огромен, и ощущение чего-то действительно необъятного возвращается, только если снова сидишь в покое и смотришь на него не отрываясь. Той ночью у Рэйлана было достаточно времени для созерцания. Он не заметил, как подкрался рассвет, вычертив его силуэт на песке. Тень эта очень отдаленно напоминала человека с растрепанными волосами, вобравшего голову в плечи. Она могла принадлежать, например, людоеду из какой-нибудь сказки-страшилки.
Таким он себя и чувствовал в ту ночь.
Кляня себя, он откинулся на песок и посмотрел на небо. Там предрассветная бледность сменялась лихорадочным розовым блеском, как будто обреченный больной перед самой кончиной вдруг почувствовал себя лучше. Звезды, бессильные продлить отпущенное им время, мигали на прощание и гасли.
