Кэтрин Лэниган - Пожар любви
— А мне так не кажется.
— Все дело в твоих глазах, Лили. — Зейн положил руку на спинку ее сиденья. Он наклонился к ней ближе, но в этом движении не было ничего угрожающего. — С того дня как мы познакомились, ты не выходишь у меня из головы. Конечно, это глупо, ведь ты еще ребенок и все такое…
— Эй! Сегодня мне стукнуло пятнадцать!
— Знаю. Между пятнадцатью и семнадцатью большая разница, а ровно столько мне исполнится через месяц. Тебе не кажется странным, что между нами разница ровно в два года и один месяц?
— Вообще-то нет.
— А мне кажется.
Зейн взглянул на ее руку, потом взял в свою. Он задержал ее руку всего лишь на мгновение, поглаживая большим пальцем ее указательный. Потом мягко положил ее к Лили на колено.
— Лили, ты веришь в судьбу?
Лили никак не могла понять, куда он клонит, задавая такие странные вопросы. Он почему-то не спрашивал, какие рок-группы ей больше всего нравятся. Любит ли она пиццу. Умеет ли плавать и нырять с аквалангом (она умела). Неужели ему не интересно знать, что ей нравится, а что нет? Лили прочла всю подшивку журнала «Семнадцать» за последние два года, и там все время давали рекомендации, о чем лучше говорить на свиданиях. Неужели он совсем не знает правил?
— В какую судьбу, Зейн?
— В такую, о которой сказано в Библии. В то, что некоторые вещи непременно произойдут, что бы ты ни делал.
На лице Лили отразилось замешательство.
— Я выросла в нерелигиозной атмосфере, Зейн. И я хожу в частную школу. Мы не слишком подробно проходим Библию.
— Но ты же веришь в Иисуса?
— Конечно.
Зейн вздохнул с облегчением.
— Хорошо. Это очень важно для моей мамы.
Как раз в это время появилась рыжеволосая девушка, которая пришла принять у них заказ.
— Что желаете, сэр? — спросила она.
— Мне гамбургер, поджаренные сухарики и шоколадный коктейль. А что ты будешь, Лили?
— То же самое.
Лили ждала, пока он закончит давать официантке указания насчет приправы. Интересно, какие же отношения у него с матерью? На вид Зейн казался вполне нормальным парнем, но эти странные, казавшиеся ей бессмысленными заявления по поводу религии…
Лили воспитывал отец. Он учил ее все проверять, задавать вопросы, обдумывать и анализировать не только настоящее, но и прошлое — исчезнувшие цивилизации, верования древних. Джей Кей постоянно твердил ей, чтобы она думала своей головой и не считала его или чьи-то еще слова истиной в последней инстанции. Он говорил, что все великие мыслители Земли, включая Мартина Лютера, спрашивали себя на смертном одре: «Что, если я ошибался?» Лили всегда помнила об этом, когда пыталась понять других людей или заглянуть в свое будущее. Отец считал это ее лучшим качеством. Он даже считал, что оно компенсирует то, что Лили частенько ругалась.
— Мама, наверное, очень близкий тебе человек? — не удержавшись, спросила она. В тот день, когда Лили познакомилась с миссис Макалистер, ей показалось, что та очень строго следит за своим сыном.
— Пожалуй, да. Можно так сказать. Но отец мне ближе.
— Скажи, а что тебе больше всего нравится в твоей матери?
— Она хорошо готовит…
Лили шутливо шлепнула его по руке.
— Нет, я не об этом. Я имею в виду какие-нибудь качества…
В этот момент появилась заказанная еда. Зейн расплатился по счету, потом передал Лили ее гамбургер и сухарики. Прежде чем положить сухарик в рот, она обмакнула его в шоколадный коктейль.
— О! Какое безобразие! — возмутился Зейн. — Ты всегда так ешь сухарики?
— Когда рядом нет мамы. Как ты наверняка уже догадался, мы с мамой не очень ладим. Иногда я жду не дождусь, когда она наконец уйдет. Вот с папой на раскопках я действительно здорово провожу время. Мы видели такие вещи, о которых ты можешь только мечтать, Зейн Макалистер. А с мамой бодаемся каждый день. Она совсем не такая, как мы с папой. Просто совсем другая. Если бы я попыталась стать такой, как она, то сошла бы с ума.
— Но она же твоя мать! Ты должна слушаться и любить ее. Это твой долг.
— Фигня! — выпалила Лили и тут же, увидев ошарашенный взгляд Зейна, зажала рот рукой. — Извини. — Она впилась зубами в гамбургер и принялась сосредоточенно жевать.
Зейн молча доел свои сухарики и гамбургер. Ему ни разу не приходилось сталкиваться с таким поведением. Казалось, Лили состоит из сплошных противоречий: ребенок и соблазнительница с глазами лисицы и телом мальчика, она не признавала авторитетов и все же была по-своему логичной; она ругалась, но делала это ангельским голоском.
Она взяла весь его безукоризненно выверенный свод правил и заповедей и просто вышвырнула в окно. Заставила его думать, сомневаться. Всего одним или двумя жестами, прямыми вопросами она поколебала его уверенность в себе гораздо больше, чем он мог ожидать.
Наконец Лили не выдержала и нарочито небрежным тоном сказала:
— Мне наплевать, что ты от меня без ума, Зейн.
— Это неправда.
— Да? Ну и хорошо. Очень рада.
— Рада?
— Да. Ты мне нравишься, Зейн. Тебе просто надо получше разобраться в себе. Может, стоит подумать о том, чего хочешь ты, а не твоя мать.
Зейн нахмурился. Ей удалось добраться до самой сути. Однако ему не хотелось говорить с Лили о своей матери, и он быстро сменил тему.
— Вот ты, такая умная. А чем ты собираешься заниматься в жизни?
— Я? Стану археологом. Я обязательно сделаю большое открытие, которое поможет человечеству осознать, какого чер… для чего оно живет на этой планете. Вот так!
— О-о! Неужели?
— Да. — Она уверенно улыбнулась. — Папа научит меня, как этого добиться. Я должна еще многое узнать.
Зейн вытер руки салфеткой и бросил ее на поднос, придвинутый к окну машины со стороны водителя. Он подсел ближе к Лили.
— Мне нравится, когда ты так говоришь.
— Правда?
Он кивнул. Его голубые глаза слегка затуманились. А может, ей так показалось из-за флюоресцентной лампы, освещавшей эту часть дороги.
— У-гу, — протянул он и, взяв у нее пустой стакан из-под коктейля и салфетки, положил их на поднос. — Ты очень быстро обучаешься, не так ли?
Чем ближе он подсаживался, тем неувереннее Лили себя чувствовала.
Его руки легли ей на плечи. Лицо Зейна оказалось совсем близко от ее лица. Она подумала, что он собирается ее поцеловать.
— Ты когда-нибудь целовалась? — спросил он, словно читая ее мысли.
— Конечно, и не раз.
— Хорошо, — произнес он и коснулся губами ее рта.
Поцелуй получился легким, скорее дружеским, без всякой страсти, о которой так мечтала Лили, представляя себе первый поцелуй. Она видела достаточно фильмов и мыльных опер, чтобы знать, что обеим сторонам полагается долго и тяжело дышать и вообще вести себя так, словно они собираются друг друга съесть. Все вышло совсем иначе. Лили показалось, будто она летит, переносясь в другое измерение. Ей нравилось ощущать его губы на своих. Очень нравилось.
