Людмила Волок - Не грусти
Но я не слишком обрадовалась Дашкиному замечанию. Хотя такое между нами было железное правило – всегда говорить друг другу правду. Но сейчас я приуныла и начала оправдываться:
– Так я ж в спортзал хожу!
– Ну…, – задумчиво протянула Дашка. – Думаю, этого недостаточно. Там еще надо заниматься. Ты заниматься в спортзале? Или ты туда только приходишь, садишься на скамейку и лопаешь пончики?
– Вот змея, – расхохоталась я.
А Светка сказала:
– Мотивация нужна. Вот если бы ты вдруг решила всерьез встречаться с Димой, то наверняка бы похудела.
– Ну да. Нормальный парень, чего там, – взмахнула рукой Дашка. – И забыла бы, наконец, своего мифического Артема.
– Ага, – одобрила Светка Дашкин план дальнейшего развития моей личной жизни.
А я даже немного на них обиделась. Потому что Артем вовсе не мифический.
И зачем мне кавалер, ради которого нужно худеть? Или еще как-то меняться? Менять свои привычки, «проявлять гибкость» и «женскую мудрость», чему учат нас постоянно женские журналы?!
Но я не хочу меняться! Я люблю себя такой, какая я есть. И хочу встретить мужчину, который полюбит меня такой, какая я есть. И я его полюблю таким, какой он есть. Конечно, он должен быть с самого начала тем, кто мне подходит…
Такое чувство было у нас с Артемом. Мы знали, что подходим друг другу идеально – как ключ к замку. Мы мечтали о будущем и говорили друг другу, какое это счастье – не подстраиваться один к другому, не меняться, не тратить силы на эти изменения, а просто жить и наслаждаться своим совпадением. Которое, возможно, бывает раз на сто лет…
Вот родители мои всю жизнь друг к другу подстраивались. Они скандалили, мирились и снова ругались. «Подстройка» происходит у них до сих пор. Я, правда, верю, что соединила их дикая страсть, потому что нельзя так страстно и с таким упоением ссориться в течение сорока лет, если это не чередуется таким же страстным сексом. Но мне трудно было назвать их пару счастливой. Тяжело открывать замок к семейному счастью, если ключ не подходит. Так они его, увы, и не открыли за всю совместную жизнь… В конце концов просто смирились. Они сосуществуют словно в параллельных мирах, которые пересекаются только в двух плоскостях – совместная дочурка (то бишь я) и совместный быт, которым они связаны крепче всего. Особенно их связывает общая дача, где они трудятся с апреля по октябрь каждый год все выходные всю свою жизнь, и даже начали находить в этом радость в последние годы, когда вышли оба на пенсию.
Но я не хочу такой жизни. Хотя оба моих родителя – хорошие люди, но по отдельности. Я так и смогла понять, что их удерживает вместе столько лет на самом деле (наверное, все-таки страстный секс). Но лучше бы они развелись, ей богу – тогда бы я не страдала от чуть ли не ежедневных ссор, невольной свидетельницей которых становилась. Я не хочу своим детям такой судьбы… Хотя пока что не слишком получается найти свой ключик. Каждый раз – не тот… Правда, у меня хватает мужества не влачить бесперспективные отношения по жизни бесконечно – как чемодан без ручки, который нести тяжело, а выбросить жалко.
Артем был моим ключиком. Мы понимали друг друга не просто с полуслова – а с полувзгляда и полувздоха. Может, мы были слишком юны для того, чтобы оценить степень нашего уникального совпадения. Может, проживи мы вместе хотя бы лет пять, вскрылись бы какие-то кардинальные расхождения во взглядах…Не знаю. Но воспоминания о тех шести месяцах, когда у нас была одна жизнь на двоих, до сих пор погружают меня в некий совершенный мир, где размолвкам совершенно нет места… За исключением единственной, поставившей точку в наших отношениях. Но мне так хотелось верить, что это была не точка, а многоточие, после которого обязательно должно последовать продолжение.
– Улё! Тина! Вернись к нам! – внезапно вернула меня к реальности Светка.
– Опять где-то витает, – сказала обо мне в третьем лице Дашка. Она все-таки из нас троих была самой большой реалисткой. Радиофизический факультет университета в анамнезе что-то да значит.
– Мы тут журнал собрались делать, – напомнила Светлана.
– Ах, журнал, говоришь? – Прищурилась я. – Тогда получай задание.
– Какое же? – Заинтересовалась подруга.
– А вот какое! – заявила я. И торжествующе молвила: – Худей или уволена!
– Это как? – проявила вдруг живой интерес Даша.
– А так! Говорите, мотив нужен? Вот вам мотив, лучше не бывает! И это не какой-то там мужчина, это – работа мечты!
– То есть, ты хочешь сказать, – провести такой эксперимент на себе? – начала понимать идею Светка. – Выяснить, как мотив влияет на результат?
– Ага! Я даю тебе задание с условием: похудеть за два месяца на семь кило любым способом, не слишком затратным и не вредным для здоровья. Если не получается – ты уволена!
– Класс! – вопреки здравому смыслу, завопила от радости Светка. Таки да, общение со мной не идет на пользу ничьему рассудку…
– Тебе нравится идея? – подозрительно поинтересовалась я.
– Еще бы! Для Ваньки отмазка есть – это раз. Похудею – это два. Статья получится прекрасная – это три! – как дитя, радовалась Светка, почитательница романов про Эраста Фандорина.
На том и порешили. Дашка упорхнула по своим делам, Светка вдохновенно начала готовиться к эпохальному похудению, а я, все еще немного обиженная на Дашку за ее правду о моем весе, села писать статью о подругах. Вернее, статью о том, о чем им не стоит говорить.
«Молчание подруг
О чем не стоит говорить лучшей подруге
Не будем лишний раз доказывать очевидное: крепкая женская дружба действительно существует! И тем она крепче, чем лучше мы умеем держать язык за зубами. Потому что именно он часто дружбу разрушает (как и любовь, впрочем, тоже).
Куда же деться от задушевных бесед с лучшими подругами, и, с другой стороны, как без них жить?
…Когда за твоим возлюбленным, приехавшим к тебе в гости в жестокую вьюгу с ведром роз и восхитительным колечком, наконец-то закрываются двери, что ты делаешь? Правильно, немедленно звонишь «лучшей». Следующие два часа все, пытающиеся вам дозвониться, могут отдыхать: с восхитительным упоением вы будете обсуждать тончайшие нюансы перспектив развития отношений с этим мужчиной, высказывать опасения и, перебивая друг друга, приводить примеры из жизни, мировой литературы и судебной практики. Только после разговора с подругой исключительный вечер кажется логически завершенным и приобретает смысл.
