Айра Уайз - Ущемленная гордость
А вот от Дайаны Николо отгородился китайской стеной, так и не объяснив ничего толком. И теперь она должна встречаться со священником, который наверняка будет расспрашивать ее о свадьбе. Хорошо же она будет выглядеть в глазах святого отца, когда выяснится, что он знает больше об этом событии, чем сама невеста!
Я убью тебя, Николо Фонсека! – мысленно пообещала Дайана. Прежде чем выйти из комнаты, она посмотрела на себя в зеркало. Бежевая юбка и светло-зеленая кофта выглядели уже достаточно потрепанными, как, впрочем, и остальная одежда, которую она привезла с собой в Италию. Она уезжала из Шотландии всего-то на три дня, не подозревая, что ей придется посещать роскошные виллы, участвовать в приемах, ездить по пыльным горным дорогам.
Священник ждал ее в небольшой гостиной, выходившей окнами в сад. Вместе с ним там находилась и Бруна. Но, представив Дайану святому отцу, она сразу удалилась.
По правде говоря, Дайане было жаль эту замкнутую, неприветливую женщину. Судьба была к ней не очень милостива. За последние несколько месяцев она потеряла мужа, ее сына лишили наследства, на которое он имел полное право, и скоро ее выставят из дома, где она прожила более тридцати лет. Дайану поражало самообладание Бруны, которая, хотя и держалась холодно и замкнуто, терпеливо отвечала на бесконечные въедливые вопросы Николо, касавшиеся управления этим большим хозяйством. Если Бруна чего-то не знала, то сразу называла человека, более осведомленного в данном вопросе.
Лоренцо старался держаться от Николо подальше. Он уезжал рано утром на своем великолепном жеребце и возвращался после наступления темноты. С лица Лоренцо исчезли обаяние и улыбка, уступив место угрюмой задумчивости. И он не считал нужным скрывать, что обижен.
Дайана не осуждала его за такое поведение. Несмотря на то, что Николо был официальным наследником всего имущества, Лоренцо имел полное право обижаться и возмущаться – ведь его предал родной отец. Она лишь сожалела о том, что Лоренцо не нравился ей как человек. Если бы она была к нему расположена, то, возможно, взялась бы стать своего рода посредником между двумя братьями и со временем сумела бы их примирить.
– Синьорина Макдауэл, – с улыбкой приветствовал ее отец Якоб. – Мне доставляет большое удовольствие наконец-то познакомиться с вами.
– Я заезжала вчера в церковь, но, к сожалению, вас не застала, – улыбнувшись, ответила Дайана и пожала протянутую руку священника.
– Я навещал своего коллегу в соседнем приходе. Мы с ним встречаемся раз в неделю, чтобы обсудить наши богоугодные дела. Мне искренне жаль, что так получилось.
Обмен любезностями состоялся, и Дайана предложила святому отцу сесть.
– Не хотите чего-нибудь выпить? Чай, кофе или, может, сок?
Но священник покачал головой и, подняв свою тонкую красивую руку, жестом пригласил Дайану сесть. Только после этого он сам опустился в кресло.
– Вам понравилась наша скромная церковь?
– Такой красивой церкви я еще не видела, – искренне ответила Дайана. – И долина тоже необыкновенная, – добавила она с теплотой.
– Но очень изолированная, – заметил священник.
– Это придает ей дополнительное очарование, – возразила Дайана, и глаза ее лукаво заблестели.
– И очень… католическая.
А, подумала Дайана, вот, оказывается, в чем дело. Нико, где ты?! Ты должен был предвидеть эту проблему!
– Вас смущает то, что мы собираемся венчаться в вашей церкви, а я не католичка? – спросила она.
Священник задумчиво посмотрел на нее.
– Для вас это имеет значение?
– Только в том случае, если вы потребуете от меня сменить веру.
– Нет, я не могу принудить вас к такой жертве. Так же, как, надеюсь, англиканская церковь не просила бы Николо перейти в ее лоно, если бы вы венчались в Шотландии. Как видите, в нашей маленькой сонной долине довольно демократичные порядки.
– Но все-таки что-то вас беспокоит? – спросила Дайана.
– Проблема касается больше нравственности, чем религии, – медленно проговорил святой отец, но, заметив недоумение на лице Дайаны, решил говорить без обиняков: – До меня дошли разговоры, что вы и синьор Николо собираетесь использовать священные узы брака в дурных целях и что клятвы, которые вы будете произносить во время обряда венчания, будут неискренними.
Дайана лихорадочно пыталась сообразить, к чему он клонит.
– Вы хотите сказать, святой отец, что все браки, заключаемые в вашей церкви, зиждутся на настоящей, взаимной любви?
– В данном случае меня заботит лишь ваш брак с синьором Николо, – ровным голосом ответил священник. – Вы познакомились с ним всего пять дней назад, как мне сказали. И в день знакомства синьор Николо объявил о вашем согласии выйти за него замуж, а ваш отец потерял сознание от шока. Известно также, что ваш отец задолжал синьору Николо большую сумму денег… Чем не объяснение для скоропалительной свадьбы?
Глаза Дайаны гневно сверкнули.
– Кто вам сказал об этом?
– Не имеет значения. Сейчас я волнуюсь за вас, синьорина. Я боюсь, что вас принудили к этому браку.
– Вы что, отказываетесь венчать нас с Николо? – с вызовом осведомилась Дайана, вставая с кресла.
Священник тоже встал.
– Нет. Синьор Николо – новый хозяин нашей долины, и, если он скажет мне обвенчать его с женщиной, прикованной к нему цепями, я совершу этот обряд. – Святой отец пожал плечами и, лукаво улыбнувшись, добавил: -Старые традиции еще не совсем умерли.
Однако Дайана осталась серьезной.
– Тогда позвольте мне объяснить вам кое-что, – сухо произнесла она. – Мы с Николо знаем друг друга семь лет, и семь лет мы являемся любовниками.
Это не было прямой ложью, хотя и полной правдой тоже нельзя было назвать. Но в данной ситуации Дайане было важно опровергнуть то, что сказал священник.
Отец Якоб, конечно, удивился, но вновь открывшиеся обстоятельства его не смутили.
– Но любили ли вы синьора Николо в течение этих семи лет?
– Любила ли? – повторила про себя Дайана и грустно улыбнулась. Однако ответ ее прозвучал твердо: – Я всегда любила его. А испытывает ли он те же чувства ко мне, об этом меня не спрашивайте.
– Не буду, если вы просите об этом, – быстро согласился священник и, как бы извиняясь за причиненное ей неудобство, мягко коснулся ладонью руки Дайаны. – Простите, что я вторгся в вашу личную жизнь. Но я должен был знать, что вы любите синьора Николо, прежде чем выполнить последнюю волю его отца.
– Последнюю волю его отца?
Дайана подняла на священника вопросительный взгляд, но тот уже подошел к столу, на котором лежал старый кожаный портфель.
– Я хочу передать вам кое-что, синьорина, -сказал отец Якоб, вновь садясь в кресло. – Вы должны пообещать мне хранить это как зеницу ока и никому не показывать.
