Вы дозвонились до Сэма - Тао Дастин

– Может, дело в экране?

– Может. – Оливер кивает. – Но каков финал, а? Идеальный просто! Одри получает всё, о чём только мечтала. Тихая жизнь, домик в пригороде, тостер… и Сеймур! Она ведь многого не хотела от жизни. В этом и дело. И от этого так хорошо.

– Именно, – соглашаюсь я. – Но ты ведь знаешь про оригинальную концовку? Им пришлось всё переснять.

– То есть?

– В оригинальной версии Одри съедают.

Оливер переводит на меня недоверчивый взгляд.

– Одри умирает?

– Да. Умирает.

Оливер останавливается.

– С чего они решили такое снять?

– Потому что так написано в пьесе, – объясняю я. – Но на тестовых показах народ слишком сильно расстраивался. Одри всем нравилась. Потому фильм переписали и изменили финал.

– И хорошо, что так! – В голосе Оливера проскальзывает сталь. – Это испортило бы весь фильм.

– Согласна. Я просто говорю, что другой финал, ну… существует.

– Но его не должно существовать, – возражает Оливер. – И неважно, что они там понаснимали раньше. Потому что Одри продолжает жить.

– В фильме да. А в пьесе нет.

– Что ж, тогда пьесу я смотреть точно не буду…

Он уходит вперёд.

Я следую за ним. Я не хотела всё испортить.

– Знаешь, это ведь не так уж и важно. Ну, разные версии одного и того же. В конце концов, только тебе решать, что произошло на самом деле. Так что обе концовки имеют право на существование.

Оливер разворачивается.

– Это неправильно. Не может быть двух версий одного и того же события.

– Почему?

– Потому что одно должно быть оригиналом, а второе – копией. Пусть даже оно звучит так же и вызывает примерно те же чувства… это не одно и то же. Это уже совсем другое. Чтобы существовали два финала, нужны две разные Одри.

Я хмурю брови.

– О чём это ты?

– О том, что есть только один Сэм, тот Сэм, которого я знал. Его нельзя клонировать, нельзя написать нового Сэма. Нельзя ничего менять. Есть только один Сэм.

Что ж, мы больше не говорим об Одри. То есть не только о ней.

– Может, и так. Я просто подумала…

Мы останавливаемся на углу: отсюда наши пути расходятся. Из-за забора выглядывает куст белых роз.

– Прости, что снова всё испортил, – извиняется Оливер.

– Да ничего. Я понимаю.

– Спасибо, что сходила со мной в кино.

– И я рада, что согласилась.

Оливер замечает розы и дотрагивается до одной из них, чуть склонившись.

– Осторожно, а то укусит, – предупреждаю я.

Он улыбается и срывает розу. Я вдруг представляю, как он дарит её мне, но Оливер, конечно, этого не делает. Он просто держит её в руках.

– Ну что, по домам тогда?

– Потом да. Нужно ещё кое-куда забежать.

– Куда?

– Да так, ничего особенного.

Мы прощаемся.

Я возвращаюсь домой и принимаюсь за домашку: сфокусироваться на ней сложно, но я очень стараюсь. Не могу перестать думать о словах Оливера. О том, что два финала не могут сосуществовать. О том, что может существовать множество версий человека, но только один будет настоящим. Тем самым. Может, Оливер и прав. Я не хочу видеть другого Сэма. Я хочу вернуть того, которого потеряла. Того Сэма, которого всё ещё слышу – пусть и всего лишь в телефонной трубке.

Мне хочется позвонить ему сейчас, но лучше этого не делать. Мне его не хватает, но у меня столько дел… домашка, выпуск. Нужно привести в порядок свою жизнь. Я позвоню ему завтра, об этом мы договорились. Он сказал, что у него для меня сюрприз.

Засыпаю я поздно, потому что размышляю о том, где мы встретимся в следующий раз.

Глава девятая

Я слышу его голос во сне: он заполняет мою голову.

– Где ты, Джули… Почему я не могу тебя найти?

Надо мной мигает и включается лампа. Я купаюсь в её мягком свете. Вокруг темнота, и я ничего не вижу. Слышу только жужжание над головой.

Рядом со мной стоит чемодан. Когда обуви касаются щупальца тумана, я понимаю, что снова сплю.

Какая-то часть меня старается проснуться. Но другой части слишком любопытно увидеть другой финал.

А потом звонит телефон. Этого я ждала.

Шарю по карманам, но ничего не нахожу. Где мой телефон? Как мне ответить без него?

Он продолжает звенеть, и я не могу понять, откуда идёт звук.

Я шарю руками по полу – вдруг уронила?

Где же он? У меня мало времени.

Сквозь тьму вдруг прорывается волна света, и я чувствую холод. Сердце подскакивает к горлу. Я поднимаюсь как раз вовремя, чтобы заметить свет фар и дым от глушителя, а после – исчезающий в тумане силуэт грузовика.

У меня сдавливает горло: я могу только смотреть. Я знаю, куда едет грузовик. Я должна успеть туда первой. Должна добраться до Сэма, пока ещё не поздно.

Опрокидываю чемодан и спешу в темноту, гонюсь за светом задних фар. Но уже слишком поздно. Я не успею.

А потом я кое-что замечаю… верёвку позади грузовика. Я тут же ловлю её и крепко в неё вцепляюсь.

Это гитарная струна!

Тяну изо всех сил, упираюсь ногами в землю. Струна натягивается, грузовик мотает из стороны в сторону, он останавливается и отчаянно гудит, его габаритные огни яростно мигают. В этом сне я наделена не суперсилой. Это обычная человеческая сила, рожденная из страха и отчаяния.

Земля под ногами смягчается, я опускаю взгляд и понимаю, что стою по колено в воде, но упрямо продолжаю тянуть, даже когда вода продолжает подниматься. Я вот-вот поскользнусь. Гудок грузовика надрывается, а я тащу, тащу и тащу гитарную струну – пока она не обрывается… и я не падаю обратно на свою кровать.

Просыпаюсь среди ночи со слезами на глазах. Заснуть не получается, и я звоню Сэму. Он отвечает, и я рассказываю ему, как сильно старалась добраться до него в своём сне. Спрашиваю, не он ли пытался так со мной связаться.

– Прости, Джулс… но это не я. Это всего лишь сон.

– Ты уверен? – с надеждой выпаливаю я. – Вдруг во снах мы с тобой сможем встретиться!

– Было бы здорово. Но, кажется, мы с тобой можем только говорить по телефону.

Только по телефону.

У меня дрожат губы.

– Но это было так реально, Сэм. Словно… словно ещё один шанс, понимаешь?

– Шанс на что?

Я не отвечаю: боюсь узнать, как он отреагирует. Боюсь услышать от него то, чего не хочу. Только не сейчас.

Сэм выдыхает.

– Это всего лишь сон, Джулс. Постарайся отдохнуть, ладно? Поговорим завтра. У меня ведь для тебя сюрприз.

– Хорошо. Я постараюсь.

Когда я спонтанно набираю Сэма, наши разговоры длятся недолго. И в следующий раз он берёт трубку далеко не сразу, а голос его пропадает, словно он постоянно двигается в поисках сети. Почему так происходит? Не знаю. Но если мы хотим поговорить без помех, то нужно всё планировать заранее. Звонить ему в нужное время и в нужном месте.

Пусть я могу набрать его всегда, но Сэм напоминает: не делай этого слишком часто.

Почему? Количество звонков ограничено? Сколько у нас осталось? Хотелось бы мне знать, как всё это работает.

В школе я снова не могу как следует сосредоточиться: постоянно достаю из кармана телефон и проверяю, на месте ли он. Меня все игнорируют, так что его вес в руке почти успокаивает. Я постоянно думаю о наших с Сэмом разговорах. О том, что у нас появился второй шанс.

Я записываю в записную книжку информацию о каждом телефонном звонке: время суток, локация, сколько разговор длился. Записываю и темы тоже. А ещё – грызущие меня вопросы. Вроде…

Почему у нас появился второй шанс? Сколько это продлится?

У Сэма ответов на эти вопросы нет. Стоит ли задавать их и дальше?